Ирина Лазарева - Мы никогда не расставались

• Название: Мы никогда не расставались
• Автор: Ирина Лазарева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2912
• ISBN: 9785227034595

Катя Полуянова начинает журналистское расследование эпизода, который ее глубоко взволновал и возмутил. Она знакомится с главным героем своего расследования, намереваясь уличить его в непорядочности и выяснить, чем вызван его поступок.

Но Евгений оказался не бездушным циником, каким рисовало его Катино воображение, а весьма интересным молодым человеком, и она… влюбилась. Ну а теперь уж и вовсе необходимо разобраться в давней истории, которая стала источником горя для семьи Евгения…

---

Настя часто бегала на пирс и высматривала «Сатурн», ее нередко сопровождала Полина. Корабли из-за малых глубин разгружались на рейде. Озерные баржи с техникой удавалось перетаскивать через бар, намытый песком в Волховской губе, и разгружать на речных причалах.

— Ты его видишь? — спрашивала Настя, имея в виду корабль.

— Нет, и Вересова не вижу. Я слышала, что вчера, во время шторма, малые баржи выбросило на берег в Осиновце, но про корабли ничего не говорили. Настя, что ты о нем так беспокоишься? Еще раз предупреждаю: не увлекайся этим парнем. Будешь потом слезы лить. Он взрослый, опытный, с такой пичугой, как ты, мигом разделается, и сразу забудет. Поверь, я его знаю не первый год.

— Ой, смотри, смотри! Это не «Сатурн»?!

— Да нет же! Ты меня вообще-то слушаешь? Как об стенку горох!

— А согласись, Поля, — ничто не красит мужчину так, как военная форма.

— Да-а, вижу — дело плохо. Ты о чем-нибудь способна думать, кроме своего Арояна?

«Сатурна» не было, потому что в конце октября снова проводились гидрографические работы по прокладке кабеля связи, на этот раз морского бронированного, так как речной оказался ненадежным. Огромные восьмитонные бобины с многожильным гидроакустическим кабелем установили на барже, и сразу начались бомбежки — немцы засекли скопление людей у Вагановского спуска, — поэтому пришлось работать по ночам. Тральщик и морские охотники охраняли буксиры «Морской лев», «Буй» и гидрографическое судно «Сатурн». Водолазы ЭПРОНа пошли на глубину, а в более мелких местах по горло в ледяной воде трудились матросы и солдаты. 29 октября береговой конец кабеля был подан на восточный берег у мыса Черный.

А катер Вересова был отправлен в район поселков Синявино, Бугры, Липки, где корабли артиллерийским огнем подавляли опорные пункты противника перед фронтом 54-й армии.

Тем временем Настя, остальные девушки, матросы, все служащие учреждений рыли окопы и возводили оборонительные сооружения под Тихвином. Насте это было не впервой, хотя и теперь она сбила руки в кровь, но некоторые девушки, городские, непривычные к тяжелой физической работе, буквально валились с ног.

В ноябре передовые части немецких войск вклинились в стык 54-й и 4-й армий и вышли к деревне Гостинополье, которая находилась всего в 27 километрах от Новой Ладоги.

Главной базе флотилии угрожала серьезная опасность. Гром артиллерийской стрельбы день и ночь сотрясал Новую Ладогу. Зарево пожарищ и вспышки орудийных залпов освещали южную часть горизонта. Чтобы не потерять корабли, командование решило перебазировать флотилию на западный берег, в район бухты Морье.

Гидроузел тоже готовился к эвакуации в Осиновец. Настя спешно укладывала документы в ящики и коробки, когда в отдел кадров заскочил Ароян.

— Настенька, поторопитесь, корабли скоро снимутся с якоря! Давайте, я вам помогу, — он схватил тяжелую стопку папок, — говорите, куда класть.

— Сюда, сюда, пожалуйста, — засуетилась Настя, пытаясь под излишней активностью скрыть охватившие ее радость и волнение.

— Настенька, я приглашаю вас к себе на корабль, — продолжал он, таская стопки взад и вперед. — Мы доставим вас в целости и сохранности. Алеша пойдет за нами, так что вы будете под двойной защитой. Соглашайтесь, Настенька, соглашайтесь.

У Насти от завораживающего присутствия этого мужчины совершенно спутались мысли. С первой встречи он жил в ее сердце. Он властно вторгся в ее мысли, завладел душой и не хотел отпускать. Она едва ли могла разобраться в своих чувствах, но ее неодолимо тянуло к жгучему лейтенанту. Она пугалась и стыдилась своих желаний, словно, мечтая о нем, позволяла себе что-то запретное.

Настя беспомощно кружилась по комнате, не в силах сосредоточиться и вспомнить, что и куда надо класть, роняла какие-то невесомые слова, наконец столкнулась с ним лицом к лицу и замерла, упершись взглядом в блестящую пуговицу на его кителе.

— Я… я не знаю, — пролепетала она и осмелилась поднять взгляд повыше. — А как же Полина? Мы возьмем ее с собой?

— Возьмем, — сказал он, не спуская с нее глаз — еще немного, и она растворилась бы в их бархатной мгле, как в теплой южной ночи, забыла бы войну, трудности, страх, недоедание и холод, — с ним так легко было все забыть.

— Тогда бежим? — спросил он, не трогаясь с места.

— Ах, что же это мы? — встрепенулась Настя. — Скорей, скорей, надо погрузить все на корабль.

Подоспели матросы, расторопные ребята, энергично взялись за работу и вмиг перетаскали все канцелярское имущество на судно.

— Какая отличная у вас команда, — похвалила Настя. — Заметно, что они вас любят.

— Надеюсь, — улыбнулся Ароян. — Я их люблю, и они меня любят. Командиру без взаимности никак нельзя, — многозначительно добавил он.

— Вы командуете «Сатурном»? — с замиранием сердца уклонилась от намека Настя.

— Всего два месяца. На Черном море и в советско-финляндскую я командовал кораблем, поэтому невероятно рад, что мне доверили единственное гидрографическое судно на Ладоге.

Первый караван судов ушел еще с вечера. Все они уходили загруженными мукой и продовольствием. Буксиры, как всегда, тянули тяжелые баржи. «Сатурн» и остальные корабли отправлялись на рассвете. Это было опасно, но промедление было еще опаснее. Впереди шли тральщики, выполняя работу ледоколов, так как фарватер начал замерзать. Еще день-два и корабли оказались бы в ледовом плену. К счастью, небо затянуло низкими облаками, что могло помешать налетам вражеской авиации.

Настя с Вазгеном стояли на палубе, держась за поручни; под килем мелодично звенели колотые льдинки, над озером с криками носились чайки, а дальше, в небе, медленно влеклась на восток облачная гряда. Мгновенный луч солнца, пробившись сквозь редкий разрыв облаков, вдруг вспыхивал на воде и в смолистых ресницах Вазгена.

— Вы не замерзнете, Настенька? Может быть, вам лучше спуститься в кубрик? — озаботился он, с жалостью отметив про себя ее потертый матросский бушлат поверх тонкой кофточки и вязаный шерстяной платок.

Сам он был одет в отличное зимнее обмундирование: дубленый светлый полушубок, перехваченный в талии широким ремнем, меховую шапку-ушанку и рукавицы.

— Нет, нет, здесь так хорошо! — воскликнула она. — Я никогда еще не плавала на настоящем корабле. Это Алексей идет за нами? — спросила она, указывая на «морской охотник», следующий за ними в кильватере.

— Он самый. Жаль, что нам редко выпадает плавать вместе. У него свои задачи, у меня свои.

— Вы выросли в Армении, ведь там нет моря. Как вы стали моряком?

— Необычно для армянина, не правда ли? Да вот так. Увидел однажды море и заболел им. Не смог забыть. Помните, у Пушкина:

Как я любил твои отзывы,
Глухие звуки, бездны глас,
И тишину в вечерний час,
И своенравные порывы!

Лучше сказать нельзя.

— Вы так хорошо образованы? — с восхищением спросила Настя.

— Не стану кривить душой, — не до такой степени, чтобы по памяти читать стихи Пушкина. Но это стихотворение меня поразило, и я выучил его наизусть. Он словно мои собственные мысли и чувства сумел облечь в слова. Вот послушайте:

Моей души предел желанный!
Как часто по брегам твоим
Бродил я тихий и туманный,
Заветным умыслом томим!

И я был томим заветным умыслом. Моя многочисленная родня избрала для меня стезю архитектора. Я прилично рисовал, и даже посещал художественную студию. О профессии моряка они ничего не желали слышать. Тогда я попросту сбежал. Сел в поезд, приехал в Ленинград и поступил в военно-морское училище.

Она смотрела на него с откровенным восторгом.

Вот ведь простая душа, думал он, совершенно безыскусна. С такой девушкой не завяжешь интрижки, это все равно, что обидеть ребенка. И до чего хороша! Какая удивительная женственность и мягкость, притом, что она сама этого не сознает. Эге, старый ловелас, да ты, кажется, влюбился. Только этого не хватало на войне, когда не знаешь, будешь ты завтра жив или нет.

Когда головной тральщик был примерно в шестидесяти кабельтовых от западного берега, на кораблях сыграли боевую тревогу. Это полетел в эфир условный сигнал-оповещение с дозорного катера об опасности с воздуха. На палубе «Сатурна» и на других судах сразу все пришло в движение. Зенитные установки развернулись в сторону приближающихся самолетов, личный состав занял места на боевых постах. Настя, по требованию Вазгена, укрылась в кубрике, где находилась Полина и еще несколько девушек.

Из-за облаков вынырнули пикирующие бомбардировщики. Они шли тремя девятками прямо на флотилию. Девушкам в кубрике показалось, что начался настоящий ад. С корабля ударила счетверенная установка из пулеметов «максим», одновременно захлопали зенитки с других кораблей. «Пошли бомбы!», — кричал сигнальщик при виде отделившихся от самолета черных точек. Корабли маневрировали, уклоняясь от бомбовых ударов. Среди стрельбы, невыносимого воя и визга падающих бомб различим был сильный голос командира: «Полный вперед» или «полный назад», «лево на борт» или «право на борт». Бомбы взрывались за кормой и у бортов, осколки свинцовым дождем стучали по мостикам, трубам и надстройкам. Идущему впереди сторожевому кораблю «Пурга» удалось сбить «юнкерс», когда он на выходе из пике потерял высоту и попал под огонь его зенитных пушек.