Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

• Название: Энджелл, Перл и Маленький Божок
• Автор: Уинстон Грэхем
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1993

Романы английского писателя Уинстона Грэхема («Горделия», «Забытая история», «Ночь без звезд», «Марии» и другие) хорошо известны во многих странах мира. Английская критика признает большой талант писателя, отмечает, что его детективные произведения увлекательны и отличаются мастерским изображением психологии героев.

Лучшим в творчестве писателя считается роман «Энджелл, Перл и Маленький Божок», написанный в жанре психологического детектива. Это первое произведение У. Грэхема, переведенное на русский язык. Его главные герои — владелец юридической конторы Энджелл Уилфред, его жена Перл и ее любовник Годфри Браун, боксер, прозванный в спортивном мире Маленьким Божком. Их весьма сложные взаимоотношения, острая любовная драма и составляют содержание произведения.

---

Он сидел на табурете, и кто-то давал ему нюхательную соль, кто-то прикладывал к носу салфетку, пытаясь остановить кровотечение. Рефери стоял в центре ринга с Кио. Аплодисменты и шиканье. В чем дело? А, он не в своем углу, смотрит не в ту сторону. Он сидел в углу Кио.

Он попытался подняться, но не смог. Кровь наполнила рот, и он отхаркнул ее в ведро. Господи, да он весь измочален. Такого еще не бывало. Что-то случилось, он даже не слыхал гонга.

— Все в порядке, малыш? — спрашивал Пэт Принц. — Легче, легче. Расслабься. Ты здорово себя показал! На победу нечего было и рассчитывать. Но ты себя показал что надо! Доктор посмотрит твой нос. Дай-ка, я вставлю тампон. Ну вот, уже лучше. Доктор посмотрит тебя в раздевалке.

Кто-то еще. Рефери и желторожий убийца.

— Хороший бой, — сказал Кио, — Что? Хороший бой. Хорошо дрался. Хороший бой.

Кио спустился с ринга. Значит, все кончено. Черт возьми, нос. — Теперь все в порядке? — спросил Уотерфорд у Годфри. — Как себя чувствуешь?

Какой-то человек с бородой хотел пощупать ему нос.

— Не трогай!

— Боится, — сказал борода. — Мы отвезем его в больницу. Там ему станет лучше. Через пару деньков оправится. Ты можешь встать на ноги, Воспер? Давай-ка посмотрим, как у тебя с глазами.

Годфри встал, закачался, его поддержали.

— А теперь поприветствуем мужественного побежденного, — сказал распорядитель.

Зрители чуть не разнесли зал. Честное слово, от криков чуть не обрушился потолок. Это покрепче брэнда. Он поднял руки, и снова вопль потряс зал. Потом с чужой помощью он кое-как спустился с ринга, и толпа приветствовала его всю дорогу до раздевалки.

В раздевалке ему предусмотрительно не дали зеркала.

Глава 8

— Мы тут ни за что не найдем такси, — сказал Уилфред. — И пытаться нечего.

— Тогда вызовите по телефону. Я подожду.

— Мы скорее доберемся до дома на метро. Если вы так уж настаиваете, возьмем такси у Мраморной Арки, их там сколько угодно. Но на метро мы доедем всего за…

— Вызовите такси! — властно повторила она. — На метро я не поеду.

К счастью, телефонная будка оказалась поблизости. Уилфред позвонил, и, в ожидании такси, не боясь запачкать пальто, дрожа под ледяным ветром, Перл уселась прямо на каменные ступени. Выходящие с любопытством оборачивались на нее, но таких было немного — оставалось еще два боя. Мимо проехали двое полицейских на машине и внимательно посмотрели на странную пару, но Уилфред, словно глыба, стоял на страже рядом. Через десять минут подъехало такси. Помогая Перл сесть в машину, Энджелл не удержался и взглянул на счетчик, настукавший уже четыре шиллинга и шесть пенсов.

В молчании они доехали до дому. Всю дорогу вниз по Уайт-чепел и Леденхолл-стрит, Корнхилл-стрит и улице Королевы Виктории, а затем по Набережной, где сияющий огнями Лондон отражался в реке в морозной ночи, они хранили молчание. Всю дорогу вверх по Нортумберлендавеню, Молл и Конститьюшен-Хилл до Найтсбриджа и вниз по Слоун-стрит они не проронили ни слова. Лишь у дверей дома Перл сказала:

— Я сама заплачу.

— Не глупите, дорогая.

— Нет, я сама заплачу! — повторила Перл, вынимая кошелек.

Он отпер дверь, зажег свет и остановился, поджидая ее. Она стремительно прошла мимо, сбросила пальто, отворила дверь в гостиную и зажгла свет. Затем включила электрический камин и дрожа уселась перед ним.

Он последовал за ней и на мгновение задержался в дверях, вглядываясь в нее, пытаясь по ее позе разгадать настроение. При мысли о содеянном в нем шевельнулся страх.

— Давайте я накрою вас чем-нибудь теплым, — сказал он. — Напрасно мы стояли на холодном ветру.

— Когда вы хотите, чтобы я ушла? — спросила Перл.

Страх больше не подкрадывался исподтишка, а стал реальностью, острый, как нож.

— Что вы имеете в виду?

— Разве не ясно, что я имею в виду? Ведь вы мне ясно показали, что вы имеете в виду.

— Не понимаю. Должно быть, вас взволновал бокс.

— Взволновал меня — да разве вы на это не рассчитывали? Ну, скажите, разве не так? Скажите! — Она посмотрела на него пылающим взором, всю ее природную невозмутимость смел ураган гнева. — Все было подстроено заранее! Это вы все подстроили, не так ли? Это вы все подстроили, — уж не знаю как, — а потом купили билеты и повели меня, чтобы я посмотрела! Вы знали, что его изобьют, вы все знали, наверно, кого-то подкупили! — Она следила за его лицом, и предположение перешло в уверенность. — Я все думала, весь вечер хотела понять — вы были так возбуждены, будто предвкушали удовольствие. Что ж, вы его получили, вы насладились за мой счет! Я верну вам деньги за билеты, чтобы это вам вообще ничего не стоило — ничего, кроме наслаждения, полученного вашей низкой душонкой!

— Вы видели, как побили вашего поклонника, — резко сказал Уилфред. — Он боксер. А боксер всегда рискует быть побитым. Такова его профессия. А если вы взволнованы, так тут некого винить — незачем было связываться с боксером.

Наступило молчание. Она сдернула с головы шарф, и волосы рассыпались по плечам. Пали последние заслоны.

— Что ж, так я и думала. Так и думала. Значит, вы знаете о нас.

— Да, я знаю о вас.

Она повернулась к огню, снова вздрогнула, хотя камин нагревался все сильнее. — Меня тошнит.

— Я знаю, что вы с ним спали, — сказал он со злобой. — Вы думаете, это пустяки? Вы вышли за меня по доброй воле. Вас никто не принуждал. Я дал вам все — все, что мог. Я положил на ваше имя пять тысяч фунтов. Подумать только, пять тысяч! Вы живете в роскоши, а кем вы были — простой продавщицей.

— Можете получить свои деньги обратно.

— Ну, еще бы. Вы неплохо на них повеселились. Швыряли их направо и налево. Накупили себе нарядов, сорили как попало. Наверняка и ему кое-что перепало.

— Ни единого пенса.

— Я дал вам все это. — Он взмахнул рукой, словно охватывая широким жестом все те блага роскоши, богатства и культуры, которые он ей предоставил: картины импрессионистов, мебель французской работы, обеды в лучших ресторанах… — Прошло всего несколько месяцев — всего несколько месяцев, — и вы изменили мне с этим жалким голодранцем! Здесь, в этом доме, в моем доме, нашем с вами доме, вы разрешали ему лапать себя грязными руками, грязными мозолистыми плебейскими ручищами, вы, голая, разрешали ему… — Уилфред задохнулся, словно кто-то схватил его за горло.

— Значит, вот как вы нам отомстили, — сказала она. — У вас не хватало смелости…

— Смелости! Да ведь он вдвое меня моложе! Я человек интеллекта, эстет. Что я мог поделать против этого хама?

— Вы заплатили, чтобы его избили! Какая низость! И вы называете себя цивилизованным человеком! Да вы настоящий гангстер. Современный Аль-Капоне… — Ярость и горечь делали ее красноречивой.

Он подошел и стал над ней; его лицо исказилось, покрылось красными пятнами.

— Что же я должен был сделать? Как я должен был поступить? Как, по-вашему, я должен был поступить? Может, вы мне скажете? — Он смотрел на нее, не пряча своей гадливости. — Всего через полгода после брака начать дело о разводе, сделать из себя посмешище и показать всем, что вы дешевая шлюха? Так как же я должен был поступить? Скажите мне!

Она пошла на кухню. Он последовал за ней, горячась, переходя в наступление.

— А я-то считал вас приличной милой девушкой, хорошо воспитанной. Думал, вы не лишены чувства преданности, долга. И этот жалкий боксеришка с его дешевыми манерами, с его голосом, как у уличного торговца, с его вульгарностью, отсутствием интеллекта… Настоящее животное.

Она обернулась, вытирая лицо полотенцем, краска размазалась по щекам.

— Вот как, значит, он животное! Что ж, так уж устроен человек. Но он, между прочим, настоящий мужчина. Вы об этом подумали? С картинками любовью не займешься.

Он с ненавистью взирал на нее.

— Я любил вас… Я вас ублажал, и еще как — в ущерб своему здоровью. Я… я занимался с вами любовью через частые промежутки времени. Уж не хотите ли вы сказать, что вас обделили?

— Вот именно, обделили, — сказала она. — Да, да, обделили! Ваша любовь… Господи, что толку об этом говорить! — Она бросила полотенце в раковину и открыла воду. — Да, я вышла за вас замуж. Да, я вам изменила. А теперь вы отомстили — что, разве не так? И мой жалкий боксеришка искалечен, лежит в больнице, может, никогда не будет заниматься боксом. А его лицо! Да оно все изуродовано. Это на вашей совести, хотя дело сделано чужими руками! Подлейшая месть, какую только можно придумать. Почему вы не выместили на мне? Почему? Почему вы не выместили на мне? С боксером вам не справиться, но со мной вы бы справились. Вы могли избить меня до полусмерти. Или вы даже этого испугались?

Они смолкли, словно два противника, разрядившие пистолеты. Вся амуниция была растрачена в шумных залпах.