Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

• Название: Мой отец генерал Деникин
• Автор: Мария Грей
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания Марины Антоновны Грей, изданные во Франции в 1985 году, — живое свидетельство дочери, книга воспоминаний, сюжет, который написан самым великим мастером — жизнью. В них в яркой художественной форме, насыщенной эпистолярным наследием отца, отмечены не только основные вехи его нелегкой армейской службы и боевого пути, но описаны взгляды и черты личности генерала, общественная деятельность и перипетии его повседневной жизни в эмиграции.

Предназначена для широкого круга читателей.

Публикация подготовлена Центром комплексных исследований российской эмиграции Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук.

Под общей редакцией доктора исторических наук А.Я. Дегтярева.

---

На этих ставших регулярными конференциях в Париже, а также на конференциях, проводимых в Югославии и Чехословакии, Деникин излагал идеи, общее содержание которых можно резюмировать следующим образом:

Быть на стороне Красной армии, но только тогда, когда она сбросит большевистское иго.

Выступать против любого иностранного агрессора, желающего захватить русскую землю.

Русские эмигранты не должны продавать себя.

Что же выбрать, удавку, которую большевизм набросил на шею России, или чужеземное ярмо? Отвергать как удавку, так и ярмо.

Тем временем стало ясно, что работы по разведению домашней птицы и садоводству не по силам старому генералу и его не блещущей здоровьем жене. Поэтому семья Деникиных покинула флигель на холме и переехала в меньшую, но более комфортабельную квартиру по адресу: 19, улица Лекок, недалеко от Севрского лицея, где Марина заканчивала учебу. С успехом сдав экзамен на бакалавра (по философии), она в сентябре 1936 года уезжает усовершенствовать английский и преподавать французский. Письма от отца приходят очень часто.

Декабрь 1936 года.

«В нашей личной жизни никаких перемен. Только не слышно Твоего голосишки… А извне тучи сгущаются, положение очень неопределенное, будущее темное. […] Там (в Советском Союзе) по суду и без суда продолжается избиение негодных Сталину старых большевиков. Грызутся пауки в банке, истребляют друг друга. А это приближает к развязке».

Март 1937 года.

«Рад Твоему приезду. Встречу Тебя на вокзале. Ты пишешь, что приедешь в 5 часов утра. В прошлогоднем расписании есть только один такой поезд, приходит в Париж в 5 ч 23 мин утра. Первое метро запоздает. Поэтому подожди меня на вокзале в буфете».

Май 1937 года.

«Дорогая моя детка, так недолго Тебя видел и так мало беседовал с Тобой. И потом душонка замкнутая… Поэтому как живешь — знаю, а чем живешь — не знаю.

Не радует и общее положение: оно становится все более тревожным. «Улица» берет власть. Не ново — испытали у себя. Не страшно — бывали положения и похуже. Но в достаточной степени противно.

К Пасхе — большая переписка. Но отовсюду слышишь только о горе людском: нужда, разорение, болезнь, неудачи и т. д.

Будь здорова, милая, бодра духом: вся жизнь впереди!»

Июнь 1937 года.

«У нас обстановка ничуть не изменилась. Падение Блюма — простая конституционная формальность. Продолжает править тот же «народный фронт».

Ты спрашиваешь, что случилось в России? Идет самопожирание большевизма. […] Никаких «измен» и «продажности», конечно, не было. Тухачевский — авантюрист, человек беспринципный и жестокий, но и он никому не «продавался». Вообще, никакой идейности в происходящем нет, есть только борьба за власть. Теперь Сталин довел кровавую «пирамиду» до самой верхушки и остался с глазу на глаз со своим ближайшим помощником и другом Ворошиловым. Очередь за последним. Сталин и Ворошилову перережет горло, если тот не догадается вовремя перегрызть горло Сталину…

Твои хозяева (англичане) ведут странную и неискреннюю политику в испанском вопросе. Чего они хотят? Ведь не советскую же Испанию?»

Июль 1937 года.

«Дорогая моя детка. Твое письмо нас смутило: мы не предполагали, что Ты, давая объявление, ищешь место гувернантки. Учительница — одно, гувернантка — другое. Первое — свободная профессия, второе — в большей или меньшей степени имеет подневольный характер и при недостаточной чуткости людей может быть очень неприятно».

Жребий, однако, был брошен, так как Марина «имела легкомыслие» дать обещание в письме некоему мистеру Грею, жившему в Эссексе. Его шестнадцатилетняя дочь выразила желание изучать французский язык. А слова назад не берут! Будущая гувернантка, вернувшись на август и сентябрь во Францию, должна была в октябре вновь уехать в Англию, но задержалась.

Генерал Миллер, бывший командующий небольшим фронтом Белой армии в окрестностях Архангельска, в 1930 году заменил убитого Кутепова на месте председателя Русского общевоинского союза и попытался перестроить созданную своим предшественником сеть контрразведки. Ближайшим сотрудником очень доверчивого Миллера был другой белый генерал — Скоблин, который «работал» также на немцев, бельгийцев, но получал приказы… из Москвы. В 1936 году он помог Гейдриху осуществить план (в действительности разработанный Сталиным), приведший к обезглавливанию Красной армии и к казни Тухачевского. В 1937 году НКВД поручило ему еще одну задачу. 22 сентября ему удалось заманить Миллера в ловушку, устроенную агентами советской разведки прямо в XVI округе Парижа. Скоблин сдал Миллера в руки большевиков в 13 часов дня, но на этом не счел свою миссию завершенной. Теперь ему надо было заняться Деникиным.

Последний через несколько недель заявит об этом ведущему «дело Миллера» судье Марша в следующих словах (если только верить тому, что записал секретарь суда):

«В 17 часов 22 сентября ко мне явился генерал Скоблин в сопровождении полковника Трошина и полковника Григуля для того, чтобы поблагодарить меня за согласие присутствовать на банкете бывших офицеров корниловского полка.

Скоблин уже являлся ко мне в прошлую среду с просьбой позвать на этот банкет мою жену и дочь. Я сказал, что они еще в Мимизане. Он сразу же выразил желание отвезти меня в Мимизан на своей машине. Я должен был резко оборвать его. 18 сентября Скоблин опять заговорил со мной об этом праздновании в честь Корнилова, имеющем быть в Бельгии, и с такой же настойчивостью предложил довезти меня на своей машине. Я отказался».

Раздосадованный упорством и твердостью Деникина, никак «не хотевшего», чтобы его похитили, Скоблин утешал себя своей, как он считал, удачей с Миллером, не зная, что обычно столь доверчивый Миллер на этот раз проявил недоверчивость и оставил в конверте с надписью «открыть в случае…» листок, где указывалось место свидания и сообщалось о сомнениях относительно Скоблина.

Листок этот был обнаружен поздно вечером, полиция была предупреждена, но Скоблину удалось скрыться. Задержали только его жену, известную певицу Плевицкую.

Жена и дочь Деникина, проводившие сентябрь в Ландах, были крайне встревожены появившимися в газетах напечатанными крупный шрифтом заголовками статей: «Похищение генерала Миллера», «Генерал Деникин чуть не стал второй жертвой».

Они немедленно вернулись домой. Последовали визиты комиссара севрской полиции, журналистов, вызовы к следователю… Так как отец так и не научился достаточно хорошо говорить по-французски, то переводчицей часто приходилось быть Марине. Мистера Грея предупредили, что гувернантка вернется только к началу ноября.

В то время, когда искали и не могли найти Миллера и Скоблина и следствие достигло кульминации, Деникин получил официальное послание из Румынии.

Король Карол приглашал генерала на банкет. На нем должны были присутствовать те немногие офицеры, которых покойный король Фердинанд когда-то наградил орденом Михаила Бесстрашного. Транспортные расходы в вагоне первого класса оплачивало заранее посольство в Париже. В Бухаресте Деникина собирался принимать сам король. Поскольку дочь обожала путешествия, отец решил взять ее с собой в качестве секретаря. Деньги, предоставленные посольством, позволили купить обязательный для банкета пиджак, которым пришлось довольствоваться вместо парадного мундира, и два билета туда и обратно в третьем классе до границы Румынии и в первом классе по самой стране: положение обязывало. Что касается мистера Грея, он мог подождать…

Пребывание в Бухаресте оказалось очень приятным, несмотря на то, что к генералу и его секретарю и днем и ночью были приставлены телохранители. Разместили их в лучшей гостинице Бухареста, где проживали также и члены советской делегации. В газетах, вышедших 8 ноября, подчеркивалось совпадение: «В то самое время, когда посольство СССР давало пышный завтрак в честь двадцатой годовщины Октябрьской революции, король Карол в своем дворце принимал бывшего главнокомандующего Белой армией». В память об этом дне Деникин оставит у своего секретаря королевское меню, написанное на великолепном французском языке, с автографом Карола. Вина и ликеры в меню не фигурировали; но, по утверждению Деникина, «они были превосходны».

20 ноября временно исполняющая должность секретаря отправилась в путь, чтобы приступить к своим функциям гувернантки. Страхи отца оказались напрасными. Члены семьи Грей были людьми тактичными, чуткими и воспитанными. Отношения их со своей гувернанткой стали такими теплыми, что они обращались с Мариной, как с родной дочерью, и когда через несколько лет Марина должна была выбирать псевдоним для своей журналистской деятельности, она остановилась на имени своих «английских родителей».

В это время Деникина начало беспокоить совершенно иное.