Иштван Эркень - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Иштван Эркень
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-05-004965-2

В настоящую книгу вошли важнейшие произведения видного венгерского писателя, уже издававшиеся на русском языке, а также та часть его творческого наследия, которая не публиковалась у нас в свое время.

Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.

Издание подготовлено к печати при содействии Венгерского культурного, научного и информационного центра в Москве и госпожи Риты Майер, а также Венгерского фонда поддержки переводчиков.

---

— Почему? — задумался Тот. — Да просто так.

Майор внимательно оглядел Тота с головы до пят, отчего последний пришел в крайнее смущение и решался теперь выпускать дым лишь маленькими колечками, пока гость не удалился в свою комнату. Однако немного погодя он опять вышел и снова принялся разглядывать Тота.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего не случилось.

— Но ведь у вас не горит сигара.

— И правда, — признался Тот. — Я ее погасил.

— Так что, собственно говоря, вы делаете здесь, на веранде?

— Просто дышу свежим воздухом.

— И ничего больше?

— Да почти ничего, — признался после короткого размышления Тот.

Удовлетворило ли гостя подобное объяснение, так и не удалось установить. Но теперь майор уже более стремительно вышагивал по комнате и гораздо скорее вернулся обратно, чем в прежние разы.

— Послушайте-ка, Тот, — обратился он к хозяину, который испуганно вздрогнул. — Не хотите ли сыграть партию в шахматы?

— Очень сожалею, господин майор, но я не умею.

— Может, перекинемся в картишки?

— И в картах я тоже ничего не смыслю, — смутился Тот.

— Тогда сыграем в домино.

Тот едва осмеливался дышать.

— Дело в том, — наконец отважился он, — что я вообще не разбираюсь ни в каких играх.

Майор, всем своим видом выражая осуждение, направился к себе в комнату. Даже шагов его больше не было слышно. Ни малейшего звука не доносилось из комнаты, и это чрезвычайно угнетающе действовало на Тотов. Все трое замерли, скованные воцарившимся в доме безмолвием, и боялись даже глядеть друг на друга.

На этот раз дверь отворилась не так скоро. Тот попытался даже попятиться назад вместе со своим креслом, ибо гость остановился вплотную перед ним и уставился на брандмейстера пронзительным взглядом.

— Дорогой Тот, — начал он. — Надеюсь, мое присутствие не стесняет вас?

— Ни в коей мере, — ответил Тот.

— Тогда поговорим откровенно. Нет ли у вас ощущения, что вам чего-то не хватает?

Тот глубоко задумался.

— Вот разве что мой вишневый мундштук куда-то запропастился… Но я вырежу себе новый.

— Я ставил вопрос не в материальном смысле. Я намекал на пагубные последствия бездеятельности.

Тот растерялся. Он вопрошающе посмотрел на жену, которая, в свою очередь, недоуменно взглянула на него, словно ожидая разъяснений.

— Я вижу, вы не можете взять в толк, — заключил майор Варро. — А суть вот в чем, Тоты. В темной комнате малейший звук кажется во много раз громче. Точно так же и ничегонеделание — оно действует на весь организм, как темнота на органы слуха. Оно усиливает внутренние шумы, вызывает миражи в поле зрения и треск в мозгу. Когда моим солдатам случается сидеть без дела, я всегда заставляю их отрезать и снова пришивать пуговицы к штанам. Это их великолепно дисциплинирует. Надеюсь, теперь вы понимаете, что я хочу сказать?

Тоты снова переглянулись, еще более беспомощно, чем прежде. После некоторого колебания Маришка решилась:

— Если у глубокоуважаемого господина майора где оторвались пуговицы, я с удовольствием пришью.

— Вы совершенно неправильно истолковали мои слова, — недовольно отмахнулся майор. — Скажите мне, по крайней мере, не найдется ли в доме мотка хорошенько перепутанной бечевки?

— Наверняка найдется, — обрадовалась Маришка. — А для чего она понадобилась глубокоуважаемому господину майору?

— Чтобы ее распугать! — раздраженно бросил гость. — Я не могу, как вы, сидеть без дела.

— Так отчего же вы не изволили сказать раньше! — звонко воскликнула Агика, которая уже не в первый раз быстрее схватила ситуацию, нежели взрослые. — Ведь мы обе, мама и я, сроду не сидим сложа руки.

— А чем же вы занимаетесь?

— По вечерам, когда все другие дела переделаны, мы обычно складываем коробочки.

Глаза майора сверкнули.

— Коробочки?.. — повторил он. Затем воскликнул: — Страшно интересно! А что это за коробочки?

В связи с запросами военного времени производство перевязочных средств на фабрике «Санитас» в Эгере увеличилось во много раз. Однако там имелся всего лишь один автомат для штамповки коробок, и горы марли, бинтов и ваты не во что было упаковывать… И тогда немало нуждающихся людей, даже полуевреев, получили легкую надомную работу.

Тоты забирали с фабрики листы картона, которые затем Маришка по трафарету разрезала, а Агика складывала из них коробочки. Глава семейства в такие часы обычно просто сидел, курил и с нежной улыбкой взирал на жену с дочкой. Если же время было позднее, он даже подремывал, и тогда Маришка старалась не шуметь «обрезальным станком». Свою резалку они так называли потому, что и переплетчики на аналогичном устройстве обрезают края картона; в действительности же, чтобы Маришке удобнее было вырезать заготовки из картона, резалку смастерил сам Тот из нескольких досок и пришедшего в негодность кухонного ножа.

До сих пор никому в семье и в голову не приходило, что Тот тоже может принять участие в работе. Очень трудно было бы совместить достоинство сельского брандмейстера с этим сугубо женским занятием.

Но майор Варро не опасался за свой авторитет.

С видимым удовольствием разглядывал он большие шероховатые листы картона. Взволнованно следил, как привинчивают резалку к столу. А когда из нарезанного картона начали складывать коробочки, майор настолько воодушевился, что тотчас же придвинул себе стул. Отклонив вежливые протесты хозяев, он с огромным увлечением и завидной ловкостью тоже принялся складывать коробочки. Позднее, после небольшой тренировки, майор освоил и резалку.

— Какая у вас легкая рука! — поражалась Маришка.

— Вы один делаете больше, чем мы вдвоем! — добавила Агика.

Слышал их майор или нет? Во всяком случае, он даже ухом не повел, и только руки его все двигались и двигались безостановочно, словно боялись пропустить хоть одно движение. Все работали в полном молчании. И лишь когда выросла уже порядочная гора готовых коробочек, майор обратил внимание на Тота.

— А вы, любезный господин Тот? — поинтересовался он. — Что же вы не присоединяетесь к нам?

— Я? — изумился Тот. И улыбнулся.

А женщины рассмеялись над столь нелепой идеей. Однако майор не смеялся и не улыбался, а принялся всерьез уговаривать хозяина смастерить хоть одну коробочку.

Тот после недолгих колебаний сдался, но уродливое, лишь отдаленно напоминающее коробочку сооружение, которое он с большим трудом сложил, тут же и развалилось у него в руках. Ладонь у Тота была величиной с хорошую сковороду.

— Это не для меня, — улыбнулся он.

— Почему же?

— Нет у меня нужной ловкости в руках.

— И у меня ее не много, — сказал майор, — но ведь я как-никак справляюсь…

Человек иногда (например, в состоянии аффекта) говорит совсем не то, что хотел бы сказать. Меж тем Тот был абсолютно спокоен и не только тогда, но и позже клялся, что на слова майора он весьма учтиво, и более того, чуть ли не заискивающе ответил следующее:

— Глубокоуважаемый господин майор очень даже хорошо справляются.

Эти слова возымели чрезвычайно неожиданное действие.

Сначала майор Варро ошеломленно уставился на Тота. Потом побледнел. Глаза его сузились, коробочка выпала у него из рук. Он вскочил и вне себя закричал:

— Требую тотчас повторить, что вы сказали!

— Я сказал, — повторил Тот, — что глубокоуважаемый господин майор очень даже хорошо справляются!

— Вы слышали? — обратился майор к женщинам. Затем, красный от возмущения, обрушился на Тота: — По какому праву вы осмеливаетесь называть меня «чертом»? Я — майор и предупреждаю вас, что на фронте за подобные оскорбления расстреливают!

Наступила тишина. Такая тишина, что и описать невозможно. Такая тишина бывает в могиле, где похоронен глухонемой. Никто не решался заговорить, сознавая, что тем самым только усугубил бы и без того неловкое положение.

Дело в том, что не только майор чувствовал себя оскорбленным (и с полным правом) за то, что его назвали «чертом».

Обиделся и хозяин дома (и тоже не без основания), он был уверен, что сказал не «черт», а «майор». Нет тяжелее унижения, чем когда извращают смысл слов, сказанных тобою из лучших побуждений.

Была смущена и Маришка. Ей, правда, послышалось слово «майор», другого слова и не могла бы услышать преданная жена, которая уважает, почитает и любит своего супруга. Но беда в том, что майора Маришка тоже уважала… Вот почему в столь ответственный момент она просто молчала, переводя испуганный взгляд с одного кумира на другой.

Ну а дочь? Агика смотрела только на отца, и розы на ее алых щечках запылали еще пунцовее. Дело в том, что она не слышала ни слова «майор», ни слова «черт». Агике показалось, будто отец обозвал майора «ослом», Нет, тут что-то не так.