Валерий Попов - Плясать до смерти

• Название: Плясать до смерти
• Автор: Валерий Попов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41576-0

Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».

Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.

---

Валерий Попов Плясать до смерти

Валерий Попов родился в Казани, окончил Ленинградский электротехнический институт и сценарный факультет ВГИКа. Автор двадцати книг прозы, переведенных на многие языки. Лауреат премий имени Сергея Довлатова (1993), «Северная Пальмира» (1998), «Золотой Остап» (1999), Новой Пушкинской премии (2009). Живет в Санкт-Петербурге.

Глава 1

— Ну, ждите! Скоро, даст бог, станете папашей! А вам надо бы настроиться посерьезней! — Это она Нонне. Та хихикнула.

— Ну? Ты поняла? — отстраняясь от нее, произнес я строго.

— Нися — во-о! — бодро проговорила она.

Мы поцеловались, и она с сумкой на плече ушла в гулкие кафельные помещения — стук шагов затихал. Я стоял, прислушивался и, когда он окончательно затих, вышел.

Нет. Домой не пойду. Не высижу! Мама, я думаю, поймет, что я где-то переживаю.

Нашел двушку. Диск, как было принято в те годы, крутился с трудом, приходилось вести каждую цифру по кругу не только туда, но и обратно. Упарился!

— Алло!

— Ну? — мрачно произнес Кузя.

Что за тон? Чуть было, обидевшись, не повесил трубку, и тогда прощай, двушка! Но вовремя сообразил, что мрачность относится к его делам, не к моим. Продолжил:

— Новостей пока нет. Увез в роддом.

— И моя… с ребенком вернется, — проговорил он.

— Как?! Она же вроде не?..

— Заходи, — буркнул он и повесил трубку.

Кузина новость сразила меня: его Алла тоже решила завести дитя! Причем, как грустно сформулировал Кузя, «внеполовым путем». Не то что Алла так уж была равнодушна к вопросам пола, скорее наоборот. Но процесс зачатия как некая обязаловка плюс время вынашивания, потерянное для дел, претили ее бурной натуре. И тут захотела все с разлету решить, победив природу.

— В Нижний поехала, к себе. У нее там сестра померла в родах.

— Но там, видать, и отец есть? — предположил я.

— А ее это не волнует! — воскликнул он.

Да, дикое ее упрямство знакомо, особенно ему.

— Все! Теперь покоя мне больше не будет! Теперь я тут так… окурок! — Кузя раскинулся на любимой софе, на медвежьей шкуре, где он любил уютно лежать с антикварной пепельницей, утыканной окурками, как пень опятами. В последний раз?

Высокие, закругленные сверху окна. Вечерняя заря осветила ковры, бронзовые рамы, фарфоровые вазы. Скоро тут пеленки будут висеть. Как, впрочем, и у меня! Но, переживая за друга, о себе как-то забыл.

— Ясно! Рожать ей неохота! — вещал Кузя. — А вот так — можно! И исключительно ради того, чтобы все это (широкий жест) не досталось вашему бедному дитю!

— Как?! — воскликнул я.

Оно еще даже не родилось, а с ним уже борются! Что за судьба?

Кинулся к телефону:

— Сейчас. — Лихорадочно набрал номер и попал сразу, и мне сказали, что у меня родилась дочь!

— Ура! — вскричал я. — Дочь!

— Ну вот, это другое дело! — отозвался Кузя. — Такую наследницу я и хотел! Во всяком случае…

— …она не будет тут тебе мешать! — рассудительно произнес я. — А войдет… когда нужно, — мягко сформулировал.

— …когда нас уже не будет! — довольный, подхватил Кузя. Такой ход его устраивал: сколько лет еще можно тут будет лежать! — И этой, надеюсь, тоже уже не будет. — Он мечтательно уставился на портрет жены кисти великого мастера. Коллекция у них бесподобная! И пойдет — кому? — А так, при живом мне! — Он вскочил, злобный.

— С нашей стороны о таком не может быть и речи! — вкрадчиво продолжал я. — Только после смерти! Надеюсь, и моей! — добавил я щедро.

— Вот это разговор! — подхватил он. — А то этот… уже завтра приезжает! Хоть уходи!

Я сочувственно помолчал. Кузя вытащил бутыль. Разлил по бокалам:

— Ну…

Утро мы встретили песнями. Причем не в каком-нибудь затхлом помещении, а посреди Невы! Вы, наверное, думаете, что я оговорился: откуда же — «посреди»? Чистая правда.

Возникает второй вопрос: а что же мы делали посреди Невы на рассвете? Ответ прост и естественен: плыли! А что еще можно делать посреди Невы? В те годы под Кузиной квартирой на канале Грибоедова стоял его катер; полночи мы плыли против течения, пытаясь сгоряча выйти в Ладогу, но устали бороться с волнами, вырубили мотор и теперь медленно сплавлялись обратно. Блаженство — после упорной борьбы! За Смольным собором вставало солнце. Потом мы на время ушли во тьму под Литейным мостом, и, когда снова увидели просторы, солнце палило уже вовсю. Тишь и гладь была как на деревенском пруду. Стрекозы садились на воду. Сперва едва слышно, потом ощутимей стал приближаться треск. Мы подняли наши снулые головы. Из-под далекого Дворцового моста (какой вид!) вылетел катер, понесся по широкой дуге, вздымая бурун.

— Похоже, к нам, — оценил я его траекторию.

— К тому же — милиция, — опасливо добавил друг.

Так и есть. Катер заглох прямо напротив нашего, осел в воду. Два стража порядка внимательно глядели на нас. Мы, как могли, приосанились. Законопослушный и, я бы сказал, пугливый Кузя даже обмакнул ладошку в Неву и пригладил чуб. Этот жест, видимо, убедил их в нашей лояльности. Стражи переглянулись и пришли к какому-то соглашению.

— Водка нужна? — строго спросил первый.

Теперь уже переглянулись мы. Не скрою, с восторгом. Под видом милиционеров нас навестили ангелы!

— Почем? — охрипшим от волнения голосом спросил Кузя.

Ангел назвал такую цену, что мы всплеснули руками!

— Почему же такая дешевая-то?! — вскричали мы.

— Конфискованная! — строго сказал ангел, давая понять: свое дело блюдут. — Лишнего нам не надо!

— Дайте, дайте! — закричали мы, жадно протягивая дрожащие руки.

Плавный дрейф с легкими покачиваниями прервался коротким стуком. Мы открыли глаза. Нос стукался о гранит. Мы как раз подплыли к широкой лестнице, ведущей на набережную. Кончик причального троса сам тыкался в ржавое кольцо. Нас ждал заслуженный отдых.

Заслуженно отдохнув, мы проснулись посвежевшими. Бодро поднялись, качнув катер. В зеркальную гладь Невы ушли мелкие волны.

— Ну что? Легкий завтрак? — предложил я.

Взбежав по гранитной лестнице, мы вошли в шикарный дворец, в котором располагался тогда Дом писателя.

В просторном полутемном баре окнами на Неву в этот утренний час было пусто. Высокий усатый бармен Вадим протирал со скрипом стаканы.

— Сегодня что-то вано! — Вадим мило картавил.

— Да мы это… приплыли, — не совсем понятно пояснил я, махнув в сторону окна.

— На водке? — поинтересовался Вадим.

— Да. На водке! — мрачно передразнил его Кузя. — Кстати, она есть?

Я знал, что после разгула, даже невинного, его мучает страх — жена его Алла сумела так воспитать. А тут еще ожидался приезд племянника, которого она везла как орудие мести — прежде всего нашей семье, но и Кузе останется. Кончились его вольготные дни.

Вадим явно обиделся на Кузину грубость, зашевелил усами, как таракан.

— Водки, к сожалению, нету, — холодно произнес он.

— А у нас есть! — Кузя поставил бутылку на стойку.

— У меня дочь родилась! — смягчая грубость друга, сообщил я.

И Вадим смягчился. И даже предложил смягчить водку томатным соком.

— Ну, за счастье вашей дочки! — произнес он, и мы чокнулись высокими бокалами в пустом утреннем зале окнами на сияющую Неву, и некоторое время после этого я не мог говорить: подступили слезы. Тем более Вадим продолжал: — Вы написали замечательную книгу «Жизнь удалась!» — Тогда это знали все, особенно бармены. — А теперь я желаю вам — с вашей дочерью — написать «Жизнь удалась-два»!

— Дело! — одобрил Кузя, бокалы брякнули, и мы выпили за это до дна.

С опаской поглядывал на него. Все его загулы кончались ремонтом: он завербовывался в какую-нибудь артель и красил. В таком подвижничестве он искал, видимо, искупление вины. Алла (будучи королевой антиквариата) шла в народ, чего она крайне не любила, поскольку сама только что выбилась из него, и вытаскивала оттуда Кузю, что было нелегко. Поскольку он долго потом не мог вспомнить: какое заседание? что, он доктор наук? Не может этого быть! Он — маляр, а вот его лучшие друзья — Коля и Вася. Но в этот раз я все же его уговорил «сдаться властям», то есть вернуться, поскольку праздник этот фактически мой и ему не стоит чересчур увлекаться. И даже доставил его домой.

— Ты где был? — строго спросила мама, только я вошел.

— Дочка родилась!

— Да, я знаю. Я уже звонила! — усмехнулась мама слегка свысока (подчеркивать свое превосходство во всем она любила). — Ну что ж, поздравляю!

Легкий упрек мне послышался лишь в обороте «Ну что ж»… Ну что ж, наверно, я это заслужил.

— Да-а-а! — Мама растроганно поглядела на меня. — Ой, помню, как ты орал!

А вырос спокойный. И сейчас — подремал. Потом мама позвала к завтраку. На столе было вино.

— Что ж, Валерий! — проговорила она. — Начинается новый, самый ответственный период твой жизни! Теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за маленького человека!