Илья Шевцов - Такие как мы

• Название: Такие как мы
• Автор: Илья Шевцов
• Жанр: Научная Фантастика

Робинзонада! Первобытный мир. Не Земля. Наш человек там, в окружении дикарей и диких зверей. Выживает как приходится. Неумело, но… пока везёт. Жизнь продолжается.

---

На большее у меня не хватило фантазии, и возможностей. Не знаю, какая температура будет внутри, я и на шестьсот градусов согласен, надеюсь, что гранит выдержит.

Закончив с печкой, поставил перед Немо задачу, наковырять ведро известняка, и раздробить его в муку. Инструктировать, как делать, не стал, пускай сам думает как это сделать, так лучше в голову войдёт. А сам взялся за формы.

Сделал шесть форм. На торцах, аккуратно сделал прямоугольные вырезы сечением сто на сто миллиметров, под кусок бруса. Боковые стенки крепить не стал, чтобы готовые блоки легче вынимать. Над стяжками пришлось помучиться, в итоге обошёлся проволочными петлями.

Глину брали недалеко от плетня, метрах в двух с внешней стороны. Глина около дома, где я предполагал выкопать погреб, была родом с Земли, и залегала до самого известняка. Её свойства, я и без испытаний знаю. Печник, который клал нам печку, использовал эту глину, вместо специального цемента. Теперь, каждые два года приходится её ремонтировать — то там подмажь, то здесь, кирпич, обратно вставь, иначе угореть, как пить дать …

Плодородный слой сгребали и отвозили на участок изначальный, тот, что прибыл вместе со мной, и на огород, а глину оттаскивали к месту строительства, к Яузе. Там и дрова и вода рядом.

Просеивать глину, освобождая её от камушков, практически невозможно. Для этого её надо высушить и растолочь в пыль, а потом просеивать. Это ещё года на два. Пошёл по простому пути, стал её размачивать до текучего состояния, а потом пропускать через металлическую сетку от комаров. Жалко, но другого выхода не видел.

Набрав ведро такой жижи, давал ей отстояться, и сливал лишнюю воду, а полученный результат выливал на кусок кровельного железа, подсушится на солнышке. Пока одна порция сушилась, делал вторую.

Подсушенную глину заталкивал в форму, обмазанную внутри известью, и куском бруса делал прорезь, канал будущего жёлоба. И опять на солнышко, прям в форме. Через час — полтора, форму раскрывал, и выкладывал ещё сырое, но уже держащее форму, изделие, под навес. Обыкновенный шалаш, обтянутый чехлом от диван-качелей, на случай дождя.

За день выделали восемнадцать блоков жёлоба. Много времени занимает подготовка глины, а не количество форм, чего я боялся в самом начале. На следующий день сделали ещё столько же и, переложив первый ряд кирпичей сухой травой, положили поверх него второй. К концу недели, так приспособились, что довели количество изготовленных блоков до двадцати пяти. Рекорд. Получилось сто пятьдесят штук, семь рядов в высоту. Для улучшения просушки, нижние ряды поставили на тычок.

— Сорок пять метров, жёлоба есть, — я уложил последний блок, и с хрустом разогнул спину.

— Много. Хватит? — Немо, сидел рядом и размешивал в тазике глину с водой.

— Увы, Немо, ещё одиннадцать раз по столько же надо.

Немо стряхнул жидкую грязь с рук и, стал загибать пальцы. Загнув десятый, он посмотрел на меня большими глазами.

— Крепись Немо, мне самому это не нравиться, но надо.

Немо вздохнул, и продолжил месить глину.

* * *

Я начал забывать вкус соли. Вкус пищи не тот, и всё чаще раздражает. Я сам стал раздражительным, заводясь с пол оборота по всяким мелочам. Я видел, как страдает Надя, в то время когда я выговариваю Верке о её стряпне. Немо, в такие минуты скрипел зубами, и уходил в себя.

Надо что-то делать, причём быстро пока ситуация не вышла из-под контроля, особенно сейчас когда много дел, а впереди ещё больше.

После закладки последнего блока под навес для просушки, отправил Немо в командировку. Искать соль. Дрова заготавливать не надо, их много осталось после расчистки горельника и плетения забора. Первую партию блоков обожгу без посторонней помощи.

Целый день мы с Немо основательно готовились к его походу, по десять раз проверяя, снаряжение. Для столь великой миссии я не жалел средств и людей.

Первым делом переделали копьё, сделав его длинным, почти в два метра (Немо — полтора метра с кепкой), но с тем же хлебным ножом но уже без рукоятки и загнанный, как и положено в расщеп, и стянутый болтами. К копью приложили щит из оплетённой руками девочек, обожжёнными и распаренными прутьями колючей ивы, бронепластины панцирной свиньи. С внутренней стороны щит проложили выделанной шкурой степных псов в два слоя, для смягчения удара. Щит получился надёжный и непробиваемый но, к сожалению, более тяжелый, чем мой, из спутниковой тарелки. Поначалу Немо скептически отнёсся к обновке, но когда я на пробу пару влепил ему дубиной со всей дури…. Проникся пылкой и большой любовью. По-моему, он даже спать пошёл с ним, а не как обычно, с Веркой.

Утром, я скрепя сердце вручил ему широкий отцовский ремень, на который под моим чутким руководством он закрепил маленький топор, снятый со старого копья, и нож. Не мой. Тоже кухонный. У нас на даче скопился целый склад неиспользуемых в хозяйстве ножей. Отец, человек ленивый и не очень жадный, когда тупился очередной нож, покупал следующий «самозатачивающийся».

— О, мать, — отец достал из наплечной сумки, едва вмещающийся в неё тесак, — держи!

— Что, опять? — испугалась мама, и со вздохом отложила затупившийся нож в ящик.

— На этот раз со стопроцентной гарантией, — уверил отец, и устроил показательное выступление, нарезав колбасу и хлеб.

К навесному оружию и пассивным средствам защиты, добавили мой старый институтский рюкзак, с которым я ходил на лекции, и набили его едой на несколько дней, положив туда бутылку с компотом из сухояблок, кульком сушёного иван-чая, и литровой консервной банкой из-под томат-пасты, вместо котелка. Прищемив внутреннюю жабу, расщедрился на зажигалку. Очень не хотелось отдавать одну из самых ценных вещей, в моём активе. Но, зажигалку можно сделать самому (если найду пирит), а вот спички — нет.

Выпроводив Немо за ворота, девчонки молча развернулись и занялись своими делами.

Хорошо, что пинка не дали! Выражать эмоции здесь ещё не научились. Ушёл охотник, пришёл охотник, и что? Каждый раз слёзы лить?

Очень удивились, девушки, моей просьбе, на счёт еды. Охотникам еду с собой не собирают. Вся еда остаётся в семье, в роде. Это охотник должен добывать пищу, обеспечивая женщин, детей, стариков, а не наоборот.

Дождавшись когда плетёный щит висевший на спине охотника растворится в высокой траве, пошёл проверять результат эксперимента поставленного мной ещё неделю назад, и о котором успешно забыл.

Всё дело в чернозёме.

Загадка природного феномена, меня интересовала давно. Я выработал несколько теорий на этот счёт. Одна из них гласила, что всему виной особый спектр местного светила, другая — на специфический химический состав почвы, третья, грешила на повышенный радиационный фон, и форма местных деревьев говорила в пользу этого.

Проверить решил только одну, как из наиболее доступных.

Набрав треть ведра чернозема, размешал его в воде, до мутной взвеси. И дал отстояться два дня. Потом слил воду, процедил её через тряпочку, избавив её от крупных примесей, и поставил плошку на солнце, выпариваться. И проклятый склероз, до сего дня, не давал мне вспомнить о старой керамической пиалке, поставленной на подоконник.

— Что и требовалось доказать, — стенки и дно плошки, были покрыты светло-серым налётом, даже попадались небольшие мутные кристаллики. — Похоже, это селитра, или ещё какой стимулятор роста, типа супер-фосфата.

Осталось только проверить. Счистив со стенок весь порошок, и добавив в него толчёного угля в пропорциях — на три селитры — один уголь, я поднёс к этой смеси лучину. Полыхнуло, будь здоров, от ярко-синего пламени в глазах заплясали зайчики.

— Была бы сера, — я мечтательно прикрыл глаза, — и проблема с дикарями была бы решена.

Результат эксперимента показал, что на этой планете, в отличие от Земли, в почве имеются бактерии, усваивающие атмосферный азот, и способные синтезировать селитру. Но не только селитру, производила на свет местная микрофлора или микрофауна, но и более сложные органические соединения чем на Земле. Весь плодородный слой, является продуктом более глубокой переработки минеральной составляющей местных грунтов, атмосферного азота, воды, углекислого газа, и другого. На Земле, подобные бактерии встречаются только в корнях бобовых и клевера, но непосредственно в почве не живут. Местные растения, адаптированные к местным условиям «изобилия», а вот земные… нет. Теперь эти бактерии попали в земную почву, принесённую сюда вместе со мной и, похоже, неплохо себя чувствуют в ней.

Возможно, что земные растения, рано или поздно адаптируются к здешним условиям, и будут вести себя так же как местные.

— Буду надеяться, что адаптация произойдёт не скоро.

Поразмышляв над результатами, я пошёл колоть дрова, и готовиться к обжигу первой партии.