Итоги Итоги - Итоги № 20 (2013)

• Название: Итоги № 20 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

С одной стороны

Ирина Антонова: «Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей от советского прошлого»

— Злоупотребляете, Ирина Александровна.

— Чем?

— Служебным положением. Не успели стать главным куратором российских музеев, как предлагаете у одних отнять, другим отдать...

— Стоп-стоп-стоп! Давайте разбираться, иначе вы злоупотребите положением журналиста, бросаясь подобными обвинениями. Министерство культуры назначило меня куратором, не посоветовавшись и не спросив согласия, по сути, поставив перед фактом. Случилось это недавно, а о воссоздании Музея нового западного искусства я твержу полтора десятка лет, используя любую подходящую трибуну. Моя позиция хорошо известна и в России, и за рубежом, никогда ее не скрывала. Я одна из немногих свидетелей, лично посещавших ГМНЗИ (Государственный музей нового западного искусства) до его варварского уничтожения, и имею моральное право рассуждать об этом не с чужих слов. Едва ли не последний динозавр, который вот-вот вымрет. Кроме того, я двенадцать лет была вице-президентом Международного совета музеев и говорю сейчас не только как директор ГМИИ, но и как человек, хорошо знающий музейную сеть мира и разбирающийся в ней.

— Ничего личного?

— Смею заверить, в Пушкинском музее по этому вопросу тоже нет единомыслия. В случае возрождения ГМНЗИ нам ведь придется отдать часть коллекции. Думаете, это кому-то здесь нравится? Да и у меня, если откровенно, сердце кровью обливается. Но я смотрю на проблему шире. Простите, мой масштаб видения не ограничивается рамками ГМИИ или Эрмитажа. Нельзя забывать об интересах России. Если в Москву, где есть Третьяковка, Кремль и наш музей, вернется крупнейшая в мире коллекция импрессионистов, это будет сказка! Пятьдесят одна картина Матисса вместе — такое трудно описать словами! Сюда поедут любители живописи со всех уголков планеты, возрожденный музей станет Меккой в буквальном смысле.

— А Эрмитажу вы какую роль оставите?

— Ту, которую он играет почти два с половиной века! Там прекрасные старые мастера — Рембрандт, Леонардо да Винчи, Рубенс, Рафаэль, Тициан... Великолепная коллекция, собранная русскими царями. Кроме того, в Петербурге останутся девяносто три картины из Музея нового западного искусства. Они были переданы Эрмитажу в конце двадцатых годов, когда шел активный обмен музейными фондами в советской России. Что-то отправили в Ленинград, какие-то вещи из Эрмитажа попали в ГМИИ. Но это делалось до разгрома по указке Сталина, никто на ту часть коллекции не претендует. Что же касается ГМНЗИ, рождением он обязан исключительно двум московским купцам — Сергею Щукину и Ивану Морозову. Музей создавался здесь, он соответствует духу и ментальности моего родного города, поэтому может находиться только в Москве.

— Михаил Пиотровский, мягко говоря, не разделяет вашей убежденности.

— 23 мая в администрации президента пройдет совещание представителей экспертного сообщества, на котором будет обсуждаться судьба музея. На этой встрече ждут и Михаила Борисовича.

— Кремль устраивает вам очную ставку?

— Нет, запланировано общественное обсуждение, о котором, собственно, и говорил Владимир Путин. Я готова к диалогу в любой аудитории и с любыми оппонентами, хотя прекрасно понимаю: у противоположной стороны нет серьезных аргументов, кроме тезиса, что это старая история и не надо ничего ворошить. Мол, нельзя у Эрмитажа забирать важную часть коллекции, пусть все остается как есть. Я с такой постановкой вопроса не согласна в корне. Репрессированный музей необходимо реабилитировать. Как это сделали с Шостаковичем, Прокофьевым, Ахматовой, Зощенко и многими другими. Как, наконец, поступили с храмом Христа Спасителя. Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей в наследство от советского прошлого. Постановление Сталина о ликвидации ГМНЗИ должно быть отменено. Даже вне зависимости от решения о возвращении части коллекции в Москву. Снимали же с неправедно обвиненных и отсидевших длительные сроки в ГУЛАГе судимости. Так надо поступить и с музеем, очистить его имя.

— Это все красивые слова, Ирина Александровна...

— Нет, историческая правда! Когда в двадцатые годы прошлого века музей только появился, он сыграл огромную роль. Потом его убили, как Мейерхольда, Таирова и всех тех, кто не вписывался в сталинское представление о советском искусстве. Впрочем, если испугались ответственности, можно ничего не менять. Мы будем и дальше заниматься своим делом. Это ГМИИ имени Пушкина первым провел выставку Шагала, привез в Россию Дали и Уорхола. Бойса, короля перформанса, тоже мы показали. Даже сегодня трудно найти более авангардного художника! Кстати, живущий в Париже внук Щукина именно нам, а не Эрмитажу, подарил в 2004 году шесть картин, купленных его дедом в эмиграции. Делок-Фурко понимает, как мы мыслим. Увы, люди часто думают не об истории страны или музея, а о гораздо более приземленных вещах... Снова скажете, что Антонова произносит красивые слова? Мне слишком много лет, чтобы лукавить или играть. Давно уже говорю то, что думаю. Или молчу.

— Но музейная реституция, к которой вы призываете, открывает ящик Пандоры, и его уже не закрыть.

— Значит, так: это не реституция. Случай, о котором идет речь, не может стать прецедентом ни для каких иных историй. Я читала в МГУ курс лекций и знаю, что нет другого музея, который ликвидировали бы распоряжением властей. Никто не хочет признать исключительность обсуждаемой ситуации. Да, стричь под одну гребенку проще, но в этот раз не получится.

— Пиотровский недоволен тем, что вы вывели полемику на уровень президента. Дескать, негоже апеллировать к Путину по таким вопросам.

— Да неужели? Музей уничтожило государство, оно и должно его возродить. Только так. Я неоднократно говорила на эту тему с Михаилом Борисовичем, он не может отрицать подобного факта. И с предыдущим министром культуры Авдеевым имела разговор, и со сменившим его Мединским. Думаете, обошла их? Предлагала собрать форум, обсудить проблему. Мне отвечали: да-да, интересно, но в действительности никто так и не откликнулся. В какой-то момент поняла: дело может сдвинуться с мертвой точки, если на него обратит внимание президент или глава правительства. Не забывайте о моем возрасте. Давайте без соплей: не факт, что я доживу до следующей прямой линии главы государства и возможности обратиться к нему без посредников. Мне могли не дать слова. Предоставили. И я задала вопрос. Не квартиру для себя попросила и не дачу, которой не было и нет... Сказала: верните картины в Москву. Все, больше ничего.

— В итоге разворошили муравейник...

— Чего все так боятся? Почему все стали такими трусливыми?

— Я о другом, Ирина Александровна. О том, что Госдума собирается утвердить изменения в бюджете, согласно которым 915 миллионов рублей, первоначально выделенных ГМИИ, отойдут Эрмитажу. Логической связи не усматриваете?

— Это совершенно разные вещи. Мы не сможем использовать всю сумму в текущем году, а у Эрмитажа скоро юбилей, им деньги сейчас нужнее. Зачем жалеть, если средства все равно пойдут на музей, пусть и не наш? Мы свое потом получим, строительство музейного городка рассчитано до 2018 года... Не надо сводить все к войне между Эрмитажем и ГМИИ, это примитивное понимание проблемы. Но я не буду, подобно Михаилу Борисовичу, собирать подписи общественности в свою поддержку, созывать пресс-конференции и устраивать видеомосты с участием известных персон. На мой взгляд, это недостойно. Как и некоторые высказывания нынешнего директора Эрмитажа. Я дружила с Борисом Борисовичем Пиотровским, с детства знаю Мишу и не думала, что когда-нибудь услышу от него в свой адрес слова о весеннем обострении и еще какие-то гадости. Якобы мое обращение к Путину было доносом. Разве подобная лексика красит главу Союза музеев России? Доказывай собственную правоту, но зачем оскорблять коллег? Не скрою, сильно разочаровалась в человеке. Впрочем, переживу и это. Для меня гораздо важнее, чтобы вопрос с Музеем нового западного искусства решился положительно. Я не пытаюсь что-либо отнять у Петербурга. Моя идея заключается в ином: это должен быть совместный проект Эрмитажа и Пушкинского музея, восстанавливающий историческую справедливость. Мы могли доказать, что дело не в местничестве, не в обывательском восприятии мира и своей роли в нем. Вместо этого все теперь стоят и смотрят, потирая ручки: сцепились... Но, повторяю, подобный тон дискуссии придал Пиотровский, не я. Мною не было сказано ни единого слова против Петербурга, Эрмитажа или конкретно Михаила Борисовича. И не будет. Я не собиралась кому-то насолить, хотела совершенно другого.