Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

• Название: 13 диалогов о психологии
• Автор: Соколова Е.Е.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

С: Что-то очень похожее, по-моему, на Декарта: “Я мыслю, следовательно, существую”. А.: Действительно, поразительное сходство данных высказываний Августина с идеями Декарта, который жил более чем тысячелетие спустя после Августина, поражало и современников Декарта. Чуть дальше я скажу, как относился к этому сам Декарт. Действительно, Августин здесь подчеркивает, что наиболее очевидное и потому достоверное знание

Диалог 3. Я мыслю, следовательно, существую

есть только знание о том, что я существую и о том, что я мыслю. А вот бессмертие души не столь очевидно, его нужно еще доказать. Вот одно из доказательств.

А. Августин: Если все, что существует в субъекте, продолжает всегда свое существование, то необходимо будет продолжать свое существование и самый субъект. Но всякая наука существует в субъекте, в душе. Следовательно, если наука продолжает свое существование, необходимо, чтобы всегда продолжала свое существование и душа. Но наука есть истина, а истина … пребывает всегда. Следовательно, душа пребывает всегда, и не называется умершею душою [Там же, с. 283-284].

А.: Итак, Августин доказывает бессмертие души через бессмертие идей, которые действительно могут пережить человека, в душе которого они возникли, и живут уже, как мы сейчас сказали бы, в общественном сознании. Но для Августина существование идей после смерти человека означает и существование его души. Кроме того, идеи для Августина не “возникают” в душе, а существуют в ней с момента рождения, как и у Платона. А. Августин: Наука и основные положения чисел, будучи неизменны, внедрены в душу вместе с жизнью… [4, с. 304].

А.: И опять не может не поразить нас сходство других высказываний Августина относительно души и соответствующих идей Декарта.

А. Августин: Тело же не мыслит; да и душа мыслит без помощи тела: потому что, когда мыслит, отвлекается от тела… Душа связана не местом… [Там же, с. 300, 323]. А.: В последнем высказывании Августин подчеркивает непространственность (непротяженность) души. Интересно, что на этом основании он сравнивает душу со справедливостью: ведь не можем же мы сказать, какой толщины или длины справедливость, а она ведь несомненно существует. Такова и душа, которая не имеет пространственных характеристик (См. [5, с. 332]). Эти аргументы Августина были направлены против механистического, по своей сути, учения о душе в атомистическом материализме, который понимал под душой некое тело. Но ты помнишь диалог Платона “Федон”, в котором уже была доказана невозможность объяснить с позиций атомистического материализма существование общих понятий и морально-этических категорий? С: Помню.

Проблема достоверности познания души в учении Бл. Августина 105 А.: Что еще сказать об Августине? Он выделял семь степеней (то есть как бы ступеней) души, в чем уже чувствуется влияние Аристотеля с его классификацией душ. Первая степень души, общая у человека с растениями, есть душа, которая держит в единстве тело, дает ему жизнь, ответственна за питание, рост и размножение. Вторая степень души, общая у человека с животными, “ощущает” и “видит сны”. Третья и более высокие степени души присущи только человеку. Третьей степени души присущи память и речь. Для человека, имеющего душу “четвертой степени”, характерно стремление к добру, то есть к высоким целям человеческого общества, он прислушивается к “авторитету мудрых”. Пятая степень души характеризует “очищенную душу”, которая уже свободна от страха смерти, присутствующего на четвертой степени души. Для души шестой степени характерно стремление к Богу, что тождественно для Августина созерцанию истины. Наконец, душа седьмой степени поглощена Богом, то есть полным созерцанием истины. Это и есть подлинная цель души, которую достигает очень редкий человек, все остальное — “суета сует” (См. [Там же, с. 412]). Человек, достигающий последней степени, должен отрешиться от всех земных забот и быть поглощенным только созерцанием истины. Для обыкновенных смертных, погрязших в житейских делах, существует иной и даже более короткий путь: путь веры в авторитет.

А. Августин: Такие люди, которых всегда громадное большинство, если желают постигать истину разумом, легко одурачиваются подобием разумных выводов и впадают в такой смутный и вредный образ мыслей, что отрезвиться и освободиться от него не могут никогда, или могут только самым бедственным для них путем. Таким полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести свою жизнь… Вера в авторитет весьма сокращает дело и не требует никакого труда [Там же, с. 339].

А.: Вот так и получилось, что и Августин сыграл свою роль в укреплении авторитета церкви,

и с той поры не только собственно Священное писание, но и труды “отцов церкви” не

должны были подвергаться никакому сомнению на предмет их истинности.

С: Ты что-то говорил, что Декарт возражал против отождествления его позиции с позицией

Августина?

А.: Да. Декарт действительно считал, что Августин уже сформулировал его положение “Мыслю — следовательно, су-

Диалог 3. Я мыслю, следовательно, существую

ществую”, но оно было сформулировано в другом контексте и предназначалось для иных целей. Вот что он пишет в письме к одному из своих корреспондентов. Р. Декарт: Я очень обязан Вам за то, что Вы предупредили меня о месте у Св. Августина, к которому мое “Ямыслю, следовательно, я существую” имеет некоторое отношение; я познакомился с этим местом сегодня в нашей городской библиотеке и нахожу, что он действительно пользуется этим положением для доказательства достоверности нашего бытия и затем для того, чтобы показать, что в нас есть некий образ Троицы, поскольку мы существуем, знаем, что существуем, и, наконец, мы любим это бытие и это имеющееся у нас знание; однако я пользуюсь тем же положением, чтобы дать понять, что именно я, мыслящий, — нематериальная субстанция, не содержащая в себе ничего телесного; а это совсем различные вещи [35, с. 608-609].

А.: С другой стороны, и Августин был не первый, кто указал на одновременное существование переживания и осознания этого переживания — об этом говорили еще и Платон, и Аристотель (См. [6, с. 58]). Однако для Декарта это положение означало полное изменение, как бы мы сейчас сказали, “парадигмы” изучения психики, которая с его работ начинает отождествляться с сознанием. Ведь Декарт впервые отделил собственно психические функции от непсихических (физиологических) как раз на основании того, что психические функции осознаются, а физиологические (телесные) — нет. С: Неужели до Декарта больше не было крупных мыслителей?

А.: Мне очень хочется рассказать тебе об одном интересном человеке, средневековом философе Пьере Абеляре, но, боюсь, разговор о нем слишком далеко уведет нас от рассмотрения смены одного предмета психологии другим — слишком интересна жизнь этого человека. Некоторые историки даже говорят, что она интереснее его учения. Психология жизненного пути в “Истории моих бедствий” П. Абеляра С: Так это то самое, что нужно мне в качестве практического психолога!

А.: Впрочем, всегда трудно отделить одно от другого.

У Абеляра есть произведение, аналогичное августиновс-кой “Исповеди” по своему исповедальному характеру, по углубленному анализу психологии жизненного пути… Это произведение называется “История моих бедствий”. Там-то он и описывает свой трудный жизненный путь, трудный как в профессиональной области, так и в личной жизни. Философский путь Абеляра трудно понять, не зная некоторых обстоятельств философских споров средневековья. Именно к тому времени, когда жил Абеляр (а это было на рубеже XI и XII веков), и именно в той стране, где он жил (а именно во Франции), сложились два основных направления ранней схоластики — номинализм и реализм, которые, в частности, затрагивали и вопросы человеческого познания. Они поставили в центр своих научных дискуссий проблему, которую мы с тобой уже неоднократно затрагивали, когда говорили об античности: откуда берутся универсалии, то есть наиболее общие понятия; существуют ли они объективно, независимо от человеческого сознания, аналогично платоновским идеям, как считали реалисты, или же они суть общие названия для сходных предметов, которые даются человеком, а в действительности “общее” объективно не существует. С: Какие-то крайние позиции…

А.: Да, действительно, нельзя доводить ни ту, ни другую идею до абсурда, как это делали крайние реалисты или крайние номиналисты (а такие были в то время), но эти противоположные точки зрения отражали борьбу идеалистических и материалистических тенденций в понимании мира и человеческого познания. Абеляр как раз не был “крайним”, но его взгляды были гораздо ближе к номинализму, который вызывал острую неприязнь церкви. Известно, что на одном из церковных соборов церковь предала известного номиналиста того периода, учителя Абеляра Росцелина, анафеме. То же случилось и с Абеляром. Собор 1121 года осудил его взгляды как еретические и заставил публично сжечь его собственный труд, которым он особенно гордился. Известны и другие идеи Абеляра, вызывавшие неприязнь церкви. В отличие от многих представителей схоластики (в том числе и живших позднее) Абеляр постоянно подчеркивал преимущество знаний перед слепой верой. Он выражался, в частности, в том смысле, что тот, кто читает священные тексты, ничего в них не