Эдгар По - Эдгар По (биография)

• Название: Эдгар По (биография)
• Автор: Эдгар По
• Жанр: Научная Фантастика

---

Пронесшаяся буря страстей потрясла и очистила его душу. Во всех письмах По этого периода чувствуется явное облегчение, радость возвращения к главному делу его жизни - литературному труду. Рождество он встретил в Фордхеме вместе с миссис Клемм. Чувству облегчения и обманчивому приливу сил сопутствовало недолгое ощущение душевного подъема и поправляющегося здоровья. Церковные колокола возвестили о наступлении нового, 1849 года.

Тем временем маленький домик в Фордхеме, где По снова, точно стремясь забыться, с головой ушел в лихорадочную работу, начала опутывать липкая паутина злословья. К По-литератору эти кривотолки не имели почти никакого отношения.

Для По мечты и вымысел обладали большей реальностью, чем действительность. Лишь мир, преображенный фантазией, обретал в его глазах желанную цельность. Стремясь к логической завершенности и абсолютной гармонии, которой не существует в природе, он создал собственную вселенную, где душа его могла обитать непотревоженной. Каковы бы ни были причины, но в последние годы жизни он был не способен переносить любовное волнение и в то же время сохранять здравость рассудка. Любовь для него, как и все остальное, могла достичь совершенства только в воображении. Лишь там он мог утолить тоску по идеалу. И потому каждый раз стремился превратить женщину в бесплотного ангела - боготворимую в мечтах, но не пробуждающую страсти возлюбленную.

Джентльменам, которые заставили поющего оды любви По в гостиных своих жен, было невдомек, что, говоря с Фанни или Энни, романтический поэт с горящим взором на самом деле обращался к "Линор", или "Елене", или "Лигейе", или "Аннабель Ли", на мгновение принявшей образ реальной женщины. Опыт заставлял их подозревать мотивы иного, более низменного свойства.

Нет, выносить все это и дальше было выше его сил. Злоречивые гарпии в фижмах, ревнивые мужья, осиный рой скверных журнальчиков, жалящих и глумливо смеющихся над его бессмертными мечтами, и исчезающие, всегда исчезающие любимые лица. Но разве не был он, измученный месяцами не проходящей головной болью, осаждаемый жуткими призраками, нищий, осмеянный толпой, все же велик? Он верил в это и в минуты покоя и просветления запечатлевал в словах не меркнущие от времени образы, творил волшебную и печальную музыку, скрывая за звездными покровами страдающее и израненное сердце.

Но что было делать сейчас, когда противостоять судьбе становилось все труднее?

Еще до разрыва с Хелен Уитмен он написал ей: "...ужасные муки, которые мне пришлось претерпеть столь недавно, - муки, ведомые лишь господу богу и мне самому, - опалили мою душу очистительным пламенем, изгнав из нее всякую слабость. Отныне я силен - и это увидят все, кто любит меня, равно как и те, что без устали тщились меня погубить. Лишь таких испытаний, каким я подвергся, и недоставало, чтобы, дав ощутить мне мою силу, сделать меня тем, чем я рожден быть".

В чем же была его сила? Зимой 1849 года этот преследуемый неудачами, смертельно уставший человек, который вновь укрылся в Фродхеме, гонимый издевками и шипением молвы, был, казалось, соткан из одних слабостей. Силу ему давал только талант. Отныне он посвятит всего себя литературе. И "Стайлус" наконец станет реальностью! С января по июнь 1849-го шла подготовка к новой великой кампании. "Елена" уже не взойдет вместе с ним на уготованный ему престол. Что ж, пусть! - он воцарится там в одиночестве. Так начался последний, самый недолгий, но один из наиболее важных периодов его творчества. В это время было закончено стихотворение "Звон" и написана прекрасная баллада "Аннабель Ли".

После смерти По целая толпа претенденток стала осаждать его английского биографа Инграма, и каждая долго, нудно, сердито и ревниво доказывала, что именно она и есть настоящая и единственная "Аннабель". Однако насколько призрачные героини По вообще могут быть соотнесены с реальными прототипами, в образе Аннабель яснее всего видятся черты Вирджинии, покойной жены По. В этих прекрасных лирических строках, звучащих словно траурная мелодия, выражена постигшая их обоих трагедия.

Письма, которые он писал Энни Ричмонд в первые месяцы 1849 года, свидетельствуют о том, что он решил упорным трудом умножить свою славу и вырваться наконец из бедности. Женщины, любовь и рождаемые ими страсти уже не вторгнутся в его жизнь - после пережитого недавно ему очень хотелось в это верить. В посвященном миссис Ричмонд стихотворении есть знаменательные строки:

О счастье! Не мучусь

Я больше, томясь,

Упорной болезнью,

И порвана связь

С горячкой, что жизнью

Недавно звалась...

Исчезла и пытка,

Всех пыток сильней, Ужасная жажда

Души моей

К реке ядовитой

Проклятых страстей:

Насытил я жажду

Души моей(1).

------------

(1) Перевод М. Зенкевича.

В конце января он пишет Энни:

"Я сейчас весь в делах и полон необыкновенной энергии. Предложения чтонибудь написать сыплются со всех сторон. На прошлой неделе пришло два письма из Бостона. Вчера послал статью "Критики и критика" в "Америкен ревю". А для "Метрополитен" недавно написал рассказ "Домик Лэндора" - там есть кое-что об Энни. Напечатают его, видимо, в мартовском номере..."

К середине февраля он почувствовал, что снова прочно встал на ноги. Ему кажется, что здоровье его поправляется, и 14 февраля, после долгого перерыва, он возобновляет переписку с Ф. Томасом, который к тому времени оставил государственную службу и переселился в штат Кентукки, где возглавил газету "Луисвилл кроникл". Вот что писал ему По:

"...Чертовски рад, что ты снова вернулся в родную стихию - в "прекрасный мир слова". Что ни говори, любезный Томас, а литература все же самое благородное из занятий. Пожалуй, единственное занятие, достойное мужчины. Что до меня, то я не сверну с этого пути ни за какие сокровища. Я буду литератором - пусть даже самым обыкновенным - всю жизнь. Ничто не заставит меня оставить надежды, которые зовут меня вперед и стоят всего калифорнийского золота. Кстати, о золоте и соблазнах, подстерегающих "горемык-писателей": тебе никогда не приходило в голову, что ничего из того, чем дорожит человек, посвятивший себя литературе, - в особенности поэт нельзя купить ни за какие деньги? Любовь, слава, интеллект, ощущение собственной силы, упоительное чувство прекрасного, вольный простор небес, упражнения для тела и ума, дающие физическое и нравственное здоровье, - вот, собственно, и все, что нужно поэту. А теперь ответь мне - зачем ему тогда ехать в Калифорнию?.."

Вспыхнувшая в стране "золотая лихорадка" явно занимала мысли По. Однако, как мы уже видели, золотые россыпи он искал не в дальних краях, а в собственной душе. Можно почти не сомневаться, что именно в это время было написано его стихотворение "Эльдорадо". Этой теме он отдал дань и в прозе. 8 марта По послал своему литературному агенту Дайкинку рассказ "Фон Кемплен и его открытие" в надежде, что тот сможет куда-нибудь пристроить новую вещь, которая, пишет он, была задумана как заметка-розыгрыш для бостонской газеты "Флэг оф ауэр юнион". Однако потом По решил, что поместить рассказ в таком малопримечательном листке - это все равно что "выбросить его в корзину".

Рассказ-заметка повествует о некоем американском химике, фон Кемпелене, якобы арестованном в Бремене по подозрению в подделке денег. В его квартире находят сундук с золотом, добытым, как выясняется, с помощью алхимии: "Есть достаточные основания утверждать лишь одно - чистое золото можно получить, и очень легко, из свинца в соединении с другими веществами - но с какими и в каких пропорциях, остается загадкой". Об этом рассказе По писал Дайкинку:

"Я совершенно уверен, что девять человек из десяти (даже если говорить о людях самых сведущих) поддадутся на розыгрыш (при условии, что никто из посвященных не проговорится до публикации) и что эта мистификация, вызвав внезапное, хотя, разумеется, очень непродолжительное замешательство среди тех, кто одержим золотой лихорадкой, произведет своего рода сенсацию".

В письме к Ивлету, посланном в конце февраля, По впервые говорит о своем намерении переехать жить в Ричмонд. План этот он, должно быть, все чаще обсуждал с миссис Клемм, по мере того как приближался к истечению срок аренды дома в Фордхеме.

Все, казалось, шло хорошо, когда на По обрушилась очередная волна невзгод, всякий раз настигавших его в самый критический момент. Теперь судьба нанесла ему двойной удар. Большая часть журналов, для которых он, не зная усталости, писал в последние месяцы и от которых зависели его средства к существованию, либо приостановили, либо вообще прекратили выплату гонораров. Одновременно у него вновь наступило резкое ухудшение здоровья, сопровождавшееся приступами слабости и беспричинной тоски. Силы его быстро убывали. Даже несчастная, терпеливая миссис Клемм не могла не признаться в письме к Энни:

"Несколько раз мне казалось, что он умирает. Видит бог, скорее бы уже нам обоим лечь в могилу. Уверена, что так было бы лучше".