Р. Скотт Бэккер - Око Судии

• Название: Око Судии
• Автор: Р. Скотт Бэккер
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61264-2

Долгожданное возвращение во вселенную «Князя пустоты»!

Действие новой трилогии Р. С. Бэккера начинается спустя 20 лет после событий, произошедших в «Падении Святого города». Всевидящий Аспект-Император Келлхус ведет вторую войну, Великую Ордалию, против Консульта. И если армия Аспект-Императора победоносно продвигается на мили вперед, покоряя некогда гордые народы, то за спиной у Келлхуса все не так радужно.

В столице зреет заговор, цель которого — лишить Аспект-Императора власти. Жрицы богини Ятвер ждут Воина Доброй Удачи, который согласно пророчеству должен уничтожить Келлхуса. Изгнанный колдун Ахкеймион и Мимара, ведьма с Оком Судии, пускаются в опасное путешествие, чтобы узнать истинную природу Аспект-Императора.

Впервые на русском языке!

---

Когда они спускались по последней лестнице, Кельмомас принялся описывать шпионов-оборотней.

— Кости у них мягкие, как у акулы, — рассказывал он звенящим от возбуждения голосом. — И еще у них вместо лица — клешни, они ими кого угодно могут за лицо схватить. Возьмут и тебя укусят. Или меня. Чуть что — раз, и с ног тебя свалят!

— Мамочка — чудища? — спросил Самармас со сверкающими от слез глазами. — Акулы?

Он, конечно, уже знал, что такое шпионы-оборотни: она сама же щедро потчевала его бесконечными историями об их зловещей роли в Первой Священной войне. Но в своем простодушии он реагировал на все так, словно сталкивался с этим впервые. Повторение, как неоднократно убеждалась она, глядя в его косящие глаза, было для Самармаса как наркотик.

— Кел, ну хватит.

— Но ему тоже надо знать!

Ей пришлось напомнить себе, что ум у него как у нормального ребенка, а не как у его братьев. Айнрилатас больше всех унаследовал от отца его… таланты.

Ей страшно хотелось избавиться от этих тревог. При всей своей любви у нее никак не получалось забыться, разговаривая с Кельмомасом, как получалось при разговорах с Самармасом, чье слабоумие превратилось для нее в своеобразную святыню. При всей своей любви она не могла заставить себя доверять ему, как подобает матери.

Особенно после всех этих… случаев.

Как она и боялась, коридоры, ведущие к Залу Истины, были забиты целым карнавалом всевозможных персонажей. Кажется, весь дворец нашел повод взглянуть на нового пленника. Она заметила даже своего повара, миниатюрного старого нильнамешца по имени Бомпотхур, который проталкивался к двери вместе с остальными. Через все каменное пространство под сводчатым потолком прогудел голос Биакси Санкаса, одного из самых влиятельных членов Конгрегации:

— С дороги, тупой лакей!

Происходящее тревожило ее больше, чем следовало. Одно дело, быть императрицей Трех Морей, и совсем другое — быть женой аспект-императора. В его отсутствие ответственность абсолютной власти падала на нее — но падала она с такой высоты, что не могла не ломать и не калечить. Даже там, где слово императрицы должно было быть непререкаемо — как, например, в пределах ее собственного дворца, — все обстояло далеко не так. В отсутствие Келлхуса Андиаминские Высоты превращались в какое-то вечно вздорящее скопище кланяющихся, расшаркивающихся, вкрадчивых воров. Экзальт-министры. Знать из Высокой Конгрегации. Имперские чиновники. Почетные гости. Даже рабы. Ее мутило от их вида, когда они все выстраивались со слезами обожания и преданности в глазах каждый раз, когда Келлхус шел по залам, и тотчас продолжали поедать друг друга, как только он удалялся — когда в золоченые залы входила она. «Ходят слухи, благословенная императрица, что такой-то усомнился в правильности реформ рабовладения, и его высказывания вызывают весьма серьезную тревогу…» И так далее, и тому подобное, нескончаемый танец острых, как ножи, языков. Она приучилась по большей части не обращать на все это внимания; хотя, если бы малая часть того, что говорилось, была правдой, дворец оказался бы на грани мятежа. Но это означало, что она не узнает, если дворец действительно окажется на грани мятежа, а она довольно много изучала историю, чтобы знать, что подобная ситуация должна быть наипервейшим основанием для беспокойства любого монарха.

— Имхайлас! — выкрикнула она.

То ли подвел голос, то ли это была какая-то причудливая проделка камня, но ее крик прозвучал визгливо. Толпа встревоженных лиц повернулась к ней и близнецам. Последовала комичная толкотня, когда все они попытались встать на колени, при том что места на полу было недостаточно. Интересно, что сказал бы Келлхус на такую недисциплинированность. Кто был бы наказан и как? Там, где появлялся аспект-император, всегда кого-то наказывали…

Или, как он говорил на людях, «учили».

— Имхайлас! — крикнула она еще раз, ободряюще сжав руку Самармасу и улыбнувшись ему. Он всегда начинал плакать, когда она повышала голос.

— Да, ваша милость, — откликнулся экзальт-капитан, зажатый на пороге.

— Что здесь делают все эти люди?

— Они давно здесь, ваша милость. Уже почти два года прошло с последнего…

— Глупости! Выгоните всех, за исключением ваших стражников и министров, которым надлежит здесь быть.

— Сию минуту, ваше великолепие.

Разумеется, Имхайласу не пришлось вымолвить и слова: все почуяли ее гнев и укор.

— Папы они больше боятся, — прошептал сбоку маленький Кельмомас.

— Да, — ответила Эсменет, растерявшись. Что еще можно было ответить? Догадки детей бывают слишком непосредственными, слишком незамутненными, чтобы их отметать. — Ты прав.

«Даже ребенок видит».

Она потянула мальчиков к стене, чтобы дать пройти веренице людей. Шествовали мимо крамольные умы, рядящиеся в льстивые личины. По крайней мере, делающие вид. Она отвечала на их торопливые формальные поклоны, дивясь, как ей удается править, если ей настолько претит пользоваться имеющимися в ее распоряжении инструментами власти. Но она слишком долго занималась политикой и поэтому не упускала никаких возможностей, когда они выпадали. Она остановила лорда Санкаса, когда тот проходил мимо нее, и спросила, не поможет ли он ей позаботиться о близнецах.

— Они еще никогда не видели шпиона-оборотня, — пояснила она.

К своему удивлению, она совсем забыла, как он высок — даже для касты благородных. Собственный рост всегда был для нее поводом устыдиться — так очевидно выдавал он ее низкое происхождение.

— И то правда, — сказал он с ликующей улыбкой. Большинство мужчин с радостью воспримут свидетельства собственной важности, но, когда они в таком почтенном возрасте, как Санкас, подобная реакция кажется не вполне подобающей. Он посмотрел вниз на ее сыновей, подмигнул им:

— Мужчинами нас делают ужасы этого мира.

Эсменет подняла глаза на лорда и улыбнулась. Она знала, что после таких своих слов Санкас будет любить близнецов. Келлхус всегда напоминал ей, что надо просить совета у тех, чья дружба может оказаться полезной. Людям, как он всегда повторял, приятно видеть, что их слова оказываются верны.

— Мама, теперь мы увидим чудище? — спросил Самармас. Голос его был еле слышен, а глаза расширились. Она посмотрела на ребенка, радуясь поводу не обращать внимания на толпу. В последние годы, с тех пор, как она решила, что близнецы — не такие, как другие ее дети, она вдруг начала отходить от окружающих ее безумных государственных дел и перемещаться в мир материнских забот. Там все было естественнее и уж точно доставляло больше радости.

— Не нужно бояться, — сказала она, улыбаясь. — Идемте. Лорд Санкас защитит вас.

Хотя название Зала Истины не изменилось, он был одним из тех дворцовых помещений как подземных, так и надземных, которые были существенно расширены с тех пор, как Келлхус без боя вошел в Момемн. Первоначальный Зал Истины был не более чем личной пыточной камерой прежних императоров Икуреев, и весь он был мрачный и закрытый, так же как и их вздорные души. Огромная палата, в которую вошла Эсменет с детьми сейчас, была помещением государственной важности, амфитеатром с галереями вдоль стен. На некоторых из них стояли клетки для преступников, другие увешаны были разнообразными инструментами для допросов, а одна, самая верхняя, украшенная колоннами и облицованная мрамором, — галерея для наблюдателей со всего света. Зал представлял собой, как сказал ей архитектор, перевернутую копию Великого зиккурата Ксийосера, высеченную так, что грандиозный монумент из дельты Семписа поместился бы здесь в опрокинутом виде. Пройас некогда изрек нечто вроде: в поисках Истины «порой приходится опускаться вниз».

Эсменет привела детей на пышный балкон самого верхнего яруса, где ее уже ждали остальные. Глава шпионов Финерса и визирь Вем-Митрити опустились на колени лицом в пол, а Майтанет и Телиопа, приветствуя ее, встали и склонили головы. Имхайлас с усердием, но в то же время, с каким-то извиняющимся видом человека, вынужденного выполнять бессмысленные приказания, выпроваживал за дверь последних замешкавшихся.

Телиопа, старшая дочь Эсменет от Келлхуса, присела в неловком реверансе. Она, пожалуй, была самой странной из всех детей, даже более странной, чем Айнрилатас, но, что любопытно, при этом за нее можно было не опасаться. У Телиопы в том месте, где полагается обитать человеческим чувствам, зияла огромная дыра. Даже в детстве она не плакала, не заливалась смехом, не показывала пальчиком на мамино лицо. Эсменет однажды подслушала, как няньки шепотом обсуждали, что Телиопа охотнее умрет с голоду, чем попросит еды, да и сейчас она была крайне худой, высокой и угловатой, как ее божественный отец, но истощенная до такой степени, что кожа у нее была словно натянута на каркас из костей. Одежда, которую она носила, была вычурной до несуразности (несмотря на унаследованный от божества интеллект, тонкости моды и стиля она была абсолютно не в состоянии постичь): платье из золотой парчи, щедро усыпанное черными жемчужинами.