Дж. Джонс - Реквием в Вене

• Название: Реквием в Вене
• Автор: Дж. Джонс
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073650-8, 978-5-271-36472-3

1899 год. «Золотая Вена» переживает небывалый расцвет изящных искусств. В Венскую оперу съезжаются поклонники и ценители музыки со всей Европы. Но неожиданно на подмостках лучшей сцены мира разыгрывается совсем не театральная кровавая драма…

Кто-то пытается убить великого композитора Густава Малера. Хуже того, Малер, возможно, не первый гений, с которым стремится разделаться неизвестный убийца.

Полиция бессильна. И тогда невеста Малера, светская красавица Альма Шиндлер, просит помощи у лучших детективов Вены — блестящего адвоката Карла Вертена и его друга, гениального криминалиста Ганса Гросса, — больших любителей изощренных и опасных загадок…

---

Гросс ничего не сказал, полагая, что Хасслер скажет что-то еще, что подтвердит его отсутствие.

— Так что успеха вам в этом деле, — выпалил Хасслер. — Передайте мне устрашающее предостережение от господина гофмейстера и дайте мне продолжать мою работу. Или вы вообще пришли ко мне только из-за этого? В чем, собственно, заключается ваше дело, доктор Гросс? Почему вас так интересует мое посещение репетиций?

— Я просто надеялся удостоверить некоторые факты.

— Относительно чего?

Вместо ответа на этот вопрос Гросс просто встал и вежливо кивнул:

— Благодарю вас за время, которое вы уделили мне, господин Хасслер. Как вы говорите, теперь я даю вам возможность продолжать вашу работу.

— Можете передать Монтенуово и его приспешникам, что я принадлежу к числу тех журналистов, которых не запугаешь. Я буду продолжать печатать правду, пока Малера не отправят паковать чемоданы.

Последние слова были высказаны уже в спину Гроссу, когда он проходил мимо секретаря, восседавшего с удивленным лицом в приемной комнате.

В Альтаусзее на следующий день, в четверг, Вертен боролся с непокорным велосипедом. Он не ездил на велосипеде с тех пор, как вырос из коротких штанишек. Едва ли это было его представлением о хорошем времяпровождении, но адвокат изо всех сил крутил педали просто для того, чтобы не отстать от Малера, опытного велосипедиста. Они выехали час назад с виллы Керри. Извещенный о решении Вертена отправиться в Вену, Малер решил, что их прощальная прогулка должна стать чем-то незабываемым. Все это выглядело так, как если бы композитор наказывал Вертена за его грядущий отъезд. Малер был таким человеком, пришел к выводу Вертен, который истолковывал малейшее изменение в планах, могущее повлечь за собой какие-либо неудобства для него самого, как проявление предательства. Весь мир должен был вращаться вокруг него. То, что создавало помехи планомерному обращению этой солнечной системы вокруг одного человека, предавалось анафеме.

Кожаное сиденье болезненно впивалось в мошонку Вертена; ляжки начала сводить судорога от длительного подъема по склону холма — они ехали по бычьей тропе, пересекавшей южное основание горы Лозер. Тропа туда-сюда извивалась бесчисленными зигзагами, но угол наклона все равно был крутым. Малер наслаждался прогулкой. Вертен обливался потом и чувствовал себя отвратительно, но упорно вращал педали — адвокат был не из тех, кто легко сдается или уступает.

Малер продолжал уходить все дальше и дальше вперед. Вертен вскоре потерял из виду одетого в черное музыканта, который выиграл достаточное расстояние, чтобы быть на дальнем конце каждого витка, уже заворачивая за западный угол, когда Вертен только появлялся на восточном, и наоборот.

Потеряв Малера из виду, Вертен постарался отвлечься от малоприятного занятия с помощью обзора событий прошедших дней. Он остановил велосипед, слез с него и пошел пешком, ведя машину рядом и не сбавляя темпа, невзирая на боль в поврежденном колене.

Вертен получил ответную телеграмму Берты во вторник вечером и был глубоко разочарован тем, что у него больше нет готового предлога вернуться в Вену раньше, чем он планировал. Однако адвокат не показал и вида, встретил нового служащего, Вильгельма Тора, на железнодорожной станции в Альтаусзее и получил от него дело Малера. Вертену потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, почему Берта остановилась на этом человеке, полной противоположности Унгару. Вертен знал, что она должна была испытать сострадание к его довольно робкому поведению. Но, поговорив с ним, Вертен пришел к заключению, что Тор производит впечатление достаточно основательного человека. Не такого, с которым захотелось бы распить бутылку вина, но, в конце концов, предполагалось, что он является служащим, а не близким другом.

Во вторник для Тора оказалось слишком поздно пытаться возвратиться в свой дом в Линце. Вместо этого Вертен заказал ему номер в своей гостинице, хотя и не такой роскошный, как его собственный. Утром Тор выразил желание скопировать кое-что из материалов, поскольку в течение продолжительной поездки на поезде ознакомился с делом. Вертен был бесконечно счастлив получить такую помощь, поскольку утром он первым делом должен был появиться на вилле Керри. Он отдал распоряжения Тору: тот должен будет доставить копии на виллу до отъезда полуденным поездом.

Тогда, подходя к вилле Керри утром в среду, Вертен обратил внимание на несколько велосипедов, выстроенных в ряд у стены здания. Малер, очевидно, планировал более напряженные прогулки, нежели те, что совершал до сих пор.

Проникнув в виллу этим утром, Вертен был удивлен ее неожиданным преображением. Внезапно дом оказался полон посетителей, которые враз обрушились на Малера и его семейство. Начать с Арнольда Розе, поклонника сестры Малера, Жюстины. Он был красивым мужчиной крепкого сложения и со своей аккуратно подстриженной вандейковской[60] бородкой более походил на доктора, нежели на музыканта.

Напротив него сидели правительственный советник Ляйтнер, дирижер Ганс Рихтер, чья огромная борода являлась истинным вместилищем всех крошек от поглощенных за завтраком утренних булочек, и четвертый человек, знаменитый тенор Бальтазар Франачек. Стол был заставлен кофейными чашками с деревенским узором, характерным для местности Гмунден.

Это сборище понравилось Вертену, поскольку он счел, что сможет получить возможность побеседовать с Рихтером и Франачеком, ибо оба имени упоминались в связи с недовольством вокруг Малера. Ляйтнер, хотя и был единственным человеком за столом, знакомым с Вертеном, усердно избегал показать это. Поскольку никто не собирался представлять их друг другу, Вертен уже собирался занять свое место у двери, слегка кивнув в направлении этого квартета, когда на вершине лестницы появился Малер собственной персоной; костюм на нем был помят, а волосы выглядели так, как будто к ним несколько дней не прикасались.

— О, как хорошо, Вертен, что вы явились. Надеюсь, вам знакомы эти парни. — Он устало махнул правой рукой на четырех визитеров. В пальцах у него был зажат надкусанный кубик рахат-лукума.

— Нет, совершенно не знакомы, — промолвил Вертен, смущенно улыбнувшись Ляйтнеру, чтобы тот не слишком страдал из-за своих плохих манер.

Малер сам представил гостей и проявил осторожность, назвав Вертена просто своим адвокатом.

В то время как Розе приехал провести некоторое время с семьей Малера, прочие, как оказалось, прибыли по делам.

В течение дня все трое по очереди имели личные встречи с Малером. Интенсивность диалога нарастала, начиная с Рихтера, прибывшего, чтобы официально подать прошение о своем уходе из Придворной оперы, и которого Малер во всеуслышание обвинил в предательстве, усилившись на Ляйтнере, заявившемся, чтобы оспорить слишком длинный отпуск по болезни, предоставленный одной из сопрано, и наконец достигнув своей кульминации на Франачеке, чьи требования увеличить жалованье привели к перебранке и крикам, отчетливо разносившимся по всему дому.

Когда они по отдельности покидали виллу, Вертен постарался кратко переговорить с каждым. Больше всего его удивил Рихтер, ибо, когда Вертен осмотрительно осведомился о предмете их спора, дородный дирижер расплылся в широкой улыбке:

— Уверяю вас, для резких слов с моей стороны причины не было. Господин Малер оказал мне величайшую любезность, став прежде всего директором Придворной оперы, — место, на которое хотели посадить меня. Я потороплюсь добавить, адвокат, что всяческая политическая возня вокруг этого места мне не по нраву и не по таланту. Так что великодушный господин Малер спас меня от жалкого жребия. Но теперь он также сделал мое положение как дирижера несостоятельным, поскольку взял на себя большую часть материала по Вагнеру, в котором я силен.

Рихтер дружески ухмыльнулся Вертену, а затем заговорщически постучал по носу.

— Но опять-таки он оказал мне услугу, поскольку я давно хотел покинуть Вену для более благоприятного климата в Лондоне, где на меня большой спрос. Малер, таким образом, дал мне повод, необходимый для расторжения моего контракта. Найдутся такие люди, которые могут сказать, что я желаю Малеру зла, но почему, спрашиваю вас, если он был таким благодетелем по отношению ко мне?

И с этими словами представительный господин со смехом отбыл.

Ляйтнер не проявил подобной веселости, он с плотно сжатыми губами отвесил кивок в сторону Вертена и коротко попрощался с ним; Франачек тоже был чрезвычайно недоволен общением с Малером, пребывая в такой спешке, что у Вертена не оказалось минуты хотя бы перекинуться с ним парой слов.

— Этот человек невозможен, — процедил певец сквозь зубы, срывая свою панаму с вешалки из оленьих рогов, и выскочил из виллы, чуть не сбив с ног Вильгельма Тора, входившего в здание в этот самый момент.