Екатерина Юрьева - Все свободны

• Название: Все свободны
• Автор: Екатерина Юрьева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009

Она мечтала любить, жить долго и счастливо. Но в наш век цинизма и власти денег даже самое возвышенное чувство может быть попрано. Не многим удается пересилить обстоятельства и, несмотря ни на что, быть вместе. Она оказалась перед выбором: связать свою судьбу с деспотичным и жестоким возлюбленным или… бежать сломя голову…

---

Оказалось, что отдыхать можно не только на охоте или в кресле у дантиста. Опять слушали певучую Машу, ели грибы и ягоды. Влюбленно смотрела на всех Вася. И скрывать здесь, а это было одним из немногих мест в жизни, стало нечего. Это было честным счастьем, и не очень понятно становилось, где находится их реальная жизнь. Такой далекой казалась она. Такой и была, что уж говорить.

— Хочу назад, — нудила Вася. — Хочу обратно.

— Да ладно, Васечка, будем живы, приедем еще. — Гладил ее по голове, как ребенка, Юрий Николаевич.

— Хочу там жить. Не хочу жить не там, — гундосила она снова.

Это развеселило Скворцова.

— Васечка, ты ж жить там не сможешь. Что ты говоришь?

— А вдруг смогу. Я и стрелять даже умею, — обиделась Вася и отвернулась к иллюминатору. Так и просидела всю дорогу, расплющив нос о ледяное стекло.

В железобетоновской гостинице Васино воображение грело только место у камина в ресторане. «После заимки есть совершенно не хочется». Она спустилась в зал, там никого не было. И Вася заняла этот столик. Закурила. Курила она много, и сейчас в очередной раз об этом подумала. Но делать с этим, как и многие заядлые курильщики, ничего не собиралась. Такой способ потери времени. Пока она вертела перед глазами огонек, гоняя мысли об особом значении курительных палочек в жизни и возможной пользы их для здоровья, Юрий Николаевич уже распоряжался у барной стойки.

— Знаешь, что-то после заимки есть совершенно не хочется.

«Ну-у. Мы уже и думать начали одними словами», — безнадежно подумала Вася.

Он ловко поджег свою сигаретку, и огонек заиграл в его хитрых глазах. Вася тоже засветилась.

— Я заметил, ты любишь древние безделушки. — И протянул коробочку. — Получай свое оловянное колечко. — Вася коробочку открыла. Там было очень маленького размера — старое, по цвету золота и качеству огранки камня такое всегда видно, с черным квадратным сапфиром кольцо. Оно годилось ей только на мизинец. Но именно это и было мечтой всей ее жизни. Такое маленькое колечко с черным сапфиром на мизинец. — Сказали, что еще из демидовских. Нравится?

Можно было и не спрашивать. Вася была в полном восторге. Она вскочила и с криком:

— Юрочка, дорогой, спасибо, любимый! — набросилась на него, болталась на шее. И висела, висела, целуя куда попадало. — А что у меня есть, а что у меня есть! Смотри скорее! — И показывала ему оттопыренный пальчик.

— А все туда же. Ничего не покупай, ничего не дари, — довольный, передразнил он ее. — Ну, Васечка, успокойся, сядь. — Сесть она могла только к нему на колени. Туда и плюхнулась. — Вася, может, тебе воды?

— Шампанского! — закричала она, сделав рукой широкий жест, тот именно, что принято делать, заказывая шампанское.

— Кто же его будет пить, дорогая? — Скворцов уже давал в бар отбой, тоже отмахивая рукой.

Вася схватила из пепельницы скворцовскую сигаретку, зажала ее между пальцами — средним и безымянным — и, любуясь колечком, вертела мизинцем и всей своей милой ручкой. Новая пластика ей нравилась.

— Я, честно говоря, не ожидал такого откровенного порыва. Сядь, пожалуйста, на свой стульчик — вон он стоит, и угомонись. Мне нужно с тобой поговорить.

Она перебежала к стулу напротив, по-прежнему вертя перед глазами окольцованной рукой.

— Слушаю тебя. Внимательно и с интересом.

— Я решил познакомить тебя с Леной, — залепил он прямо в лоб. Так Скворцов делал всегда в вероятно проблемных ситуациях.

— Лена у нас кто? — Васю как ушатом воды окатили. Она все поняла.

— Моя жена.

— Ты же говорил, что твоя семья не будет меня беспокоить. Вернее, я не буду беспокоить твою семью, — поправилась она. — Мне не изменяет память?

— Правильно. Познакомитесь и не станете друг друга беспокоить.

— Она уже знает обо мне? И согласна встречаться? — Вася, сосредоточившись, говорила ровно, будто брала простое для себя интервью. — Расскажи, а вы давно женаты?

— Всю жизнь. Мы вместе школу заканчивали в Англии. У нас родители там работали — в дипмиссии. Женились в институте. Жили всегда отдельно — от всех этих родительских причуд. Слава богу. Потом меня услали в Кутию, но это ты знаешь.

— И она поехала? — Он кивнул. — Молодец.

— Сейчас она дизайнер по тканям, вполне успешный, кстати.

Дальше Вася узнала, что еще тогда, в тех нетронутых просторах собирала Лена коллекцию национальных особенностей — фасонов, покроев и украшений и бог знает там чего еще. И до сих пор они были у нее в ходу. С тех кутских времен Лена не любила провинцию, которой и до того не особо восхищалась. Среди бесконечного снега и льда она впадала в депрессию и в самые жуткие зимние ночи покидала любимого супруга на пару-тройку месяцев.

— Перебарывала холод пустыни, так сказать, вместе с родителями в более солнечных краях. С того времени и депрессий у Ленки не было. И альпийский снег ее тоже не раздражает. Вот так вот бывает. Представляешь?

— Как интересно. Ты ее любишь? — Беседа действительно была увлекательной.

— Да.

— Ты с ней спишь?

Глаза его стали не столько проницательными, сколько пронзительными.

— Да. Регулярно и с удовольствием. — Юрий Николаевич был беспощадно откровенен.

— У нее есть любовники?

— Были какие-то романчики. В основном рабочие. Не для работы, а по работе. Общие интересы объединяли, так сказать, любовников. Меня они никогда не интересовали — не было необходимости шлифовать сущность.

— Еще бы. Это ж не твои романчики.

— У меня тоже были любовницы. И что?

— И для меня это не секрет. По меньшей мере, одна и сейчас есть. — Вася имела в виду себя, сидящую здесь, совершенно живую и конкретную. — Но мне это тоже неинтересно. Извини. Ну и что ты чувствовал, когда узнавал об ее увлечениях?

— Да ничего я не чувствовал! — Юрий Николаевич начал откровенно злиться. — Повторяю, эта глупость меня вообще не интересовала. В моей семье и в постели всегда была стабильность. Вот и все. Все! Понятно?

Вася собой восхищалась. Довести Скворцова до такой нервичности удавалось, наверное, мало кому. Значит, разговор этот имел какое-то значение. Вот только куда он вел?

— Хорошо, скажи мне, пожалуйста, а если бы твоя женщина, именно твоя, с кем-то, и не просто с удовольствием, так сказать в рабочем порядке, а с великой радостью? И ты бы об этом узнал? Что сделаешь? Знаешь?

— Такого никогда не будет, — отрезал он.

— А я знаю — закопаешь.

Скворцов вдруг плавно выдохнул сигаретный дым через нос. Вася все именно так себе и представляла.

— Да ладно напрягаться. Шлифуем сущность. — Она сама удивилась, как легко переживала этот разговор. И даже ту, которую он — с удовольствием. Ей было наплевать. Более того, вдруг Васе показалось, что и многоженство — не порок. В нем даже могла крыться какая-то неведомая прелесть. По крайней мере, в этом случае. («Неужели он до такой степени для меня хороший, что я… Да, женщины стоически переносят всякие испытания».) — Юрочка, не грусти. Все вышло как вышло. Все останется, как останется.

В горле у него пересохло. Какие-то невероятно новые ощущения забились внутри. В горле у него пересохло. Может, так захватывает дух? Он вдруг понял, что довести до крайности и потом легко подхватить на этом краю Вася может любого. И ему невероятно повезло.

— Знаешь, что-то в этом во всем есть. Сюжетность, что ли. Мне даже нравится. И другая версия наших отношений меня, пожалуй, даже бы напрягла. — Вася говорила правду.

— Ты просто не любишь обязательств. — Это было главное слово, которое найти мог не каждый. «И все-таки он меня зарыл», — подумала Вася, а вслух произнесла:

— Важно, что ты любишь. (А хотелось сказать, что она просто не боится спать одна.) Юр, скажи… а вы венчались?

— Я не ханжа.

— А Лена?

— Она европейский человек.

— Понятно, — протянула Вася, наблюдая, как он залпом выпил полстакана виски. — Эй, дружок, — она дернула его за руку и засмеялась, — ты не расслабляйся. Нам ведь еще в театр. Моя очередь знакомить тебя со своими приятелями. Сегодня это Виноградов. Знаешь такого? Знаменитый актер.

— Твой любовник?

— Только обещает дружную старость. — Вася теперь все обращала в шутку. — И кольцо замечательное. Спасибо большое. — Она чмокнула его в ухо. — Пойдем потихоньку. Опоздаем.

Виноградов был хорош как никогда. Хоть театр Вася и не любила, но любила отдельных персонажей в этом театре. Среди них особое место занимал Коля Виноградов. Он радовал ее не только мастерством и талантом, энергией и красотой. Он интриговал необыкновенной способностью закрывать свою частную жизнь от широких слоев населения. И это в результате, пожалуй, даже стало его фишкой. Он ловко напускал на эту самую частную жизнь такой плотный флер, что она в общественных глазах приобретала уже какую-то даже очаровательную аномальность. Никто, вообще никто не знал, с кем, когда и по какому поводу он живет или, по крайней мере, спит. Ощущение было, что не спал он ни с кем вовсе, что вряд ли было возможно для здорового мужчины. Не был Коля и из меньшинств, об этом бы узнали мгновенно от обиженных им любовников, которые в отличие от любовниц совсем несдержанны и не хранят тайны. Артистки, коим посчастливилось разыгрывать с ним любовные сцены, рассказывали, что и здесь он демонстрировал полный аскетизм. При этом они же восхищенно поговаривали, что он знает толк в поцелуях. Но якобы это свое умение использует тоже крайне редко, по особому требованию режиссера, исключительно когда снимали крупный план. Таких неконкретных россказней было нагромождено столько, что с трудом уже верилось во всю эту латынь.