Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Микола Бажан
• Жанр: Поэзия
• Год: 1988
• ISBN: 5-265-00484

Настоящий сборник — одно из наиболее полных изданий стихов выдающегося поэта Советской Украины Миколы Бажана (1904–1983), чьи произведения представлены здесь в русских переводах. Целый ряд стихотворений и поэма «Дебора» специально переведены для этого издания. Среди переводчиков — известные мастера поэзии: П. Антокольский, Н. Асеев, Э. Багрицкий, Н. Заболоцкий, А. Сурков и др.

---

7. ПОДКОВЫ КОНЕЙ

Тот цокот боевых коней уже далек.
Каменья в пыль, а сердце в кровь стоптавши,
И я прошел, как все на свете, там же —
Следами стоптанных дорог.

Следами стоптанных дорог
Прошел и я, отставший и усталый,
И встретил на распутье, запоздалый,
Межвременье распутиц и морок.

Межвременье распутиц и морок
Я полюбить хотел и полюбить не смог —
Златая смурь и бабья дурь к тому ж оно.

Так бьется в разума не сдавшийся порог
Неугомонных дум моих поток.
Густою кровью сердце перегружено.

1926 Перевод В. Максимова

8. ПАПОРОТНИК

Как древний перстень — месяц-белозор,
А облака — как сновидений стаи.
И вижу я: нисходит, замирая,
Языческая ночь на черный бор.

Дым полуночных жертв плывет в простор,
Немым богам жрецы несут, вздыхая,
Сыры и мед — дары родного края,
Торжественно ввергая их в костер.

Языческая ночь таит обман.
С озер струится призрачный туман,
И папоротник вспыхнул на полянке.

И — на омытый росами майдан —
Выходит юный хоровод древлян…
О, славные славянские веснянки!

1926 Перевод П. Железнова

9. ЛЮБИСТОК

Тень под глазами от ресниц синее,
И поцелуем грудь обожжена.
А он в седле. И, жаркой гривой вея,
Конь ускакал. Любовница — одна.

Вдали дымят пространства перед нею,
Но вот и пыль уже едва видна.
Настанет время, — в сумерках темнея,
Домой ребенка принесет она.

Проплачет он недолго в доме том,
В саду взойдут над свежим бугорком
Любви цветок и мята молодая…

Она ж с мотыгой и серпом
Уйдет в поля, в ночи и днем
Не зная, от кого, но вести ожидая.

1926 Перевод Н. Ушакова

10–12. РАЗРЫВ-ТРАВА

1

Сырая ночь земли, тумана, трясовицы,
Как колдовской цветок, раскрылась и цветет,
И, сброшенна с небес в песок, на дно криницы,
Звезда, как рыба, плавниками бьет.

Дух мяты, ветлы долиною струится
И пышно по-над травами плывет
Стенанье самки, что во сне томится,
Чье целомудрие — как скорби гнет.

Где в сумерках пустынных котловин,
Набухший влагой, тяжестью кровин,
Цветок тирлич потайно расцветает,—

Качнув камыш, причалил тихо челн,
И голос девы, тяжкой страсти полн,
Чутьем ночей звенит и улетает.

2

Пред полночью земля затосковала…
Тень ездока шатается в реке…
Конь, вздрогнув, стал. И пена засверкала,
Вскипая, на чеканном ремешке.

Измучен конь. Но всё ж ездок усталый
Упрямо наклоняется к луке…
Поводья, обведенные кораллом,
Казак зажал в натруженной руке.

Кривою пляской сумеречных чар,
Плетя узор, пылая, как пожар,
Над лесом поднялось девичье пенье…

Сошел казак. И заплутал во мгле,
Где в дивной тишине проходят по земле
Великолепные немые тени.

3

Кончается ночей прохладных половина,
И круглых звезд дозрел богатый урожай,
В чарованных лесах ты, дева, ожидай
Себе могучего и радостного сына.

Как кубок пенистый, пролился через край
Густых и влажных слов тяжелый запах винный,
Порвала на груди своих монист рубины
И гостю пришлому докинула розмай[29].

Отдала всю любовь, когда померкнул свод,
Упав на мураву и чресла раскрывая.
Впивая яростно росу и горький пот.

Потом приподнялась. Пошла в туман. И вот
Покорный отзвук шлет вослед, мерцая,
Прощальный тихий клич и дальний рокот вод.

1926 Перевод Э. Багрицкого

13. ОСЕННИЙ ПУТЬ

Осенний путь, сырая мгла кудлата,
И в тишине скрипит понурый старый дуб,
И листья дня, увядшие заплаты,
По крышам стелются ободранных халуп;
Мы близ села присели в час заката
На граб поваленный, он был и гол, и груб…
И скорбь везде, и скорбь я вижу ту ж
У серых ям, покрытых рябью луж.

В полях туманных бился день в тревоге,
Была тоска, хоть душу прострели,
Сжимала грудь. И шли мы по дороге
Среди пустынной, сумрачной земли.
Воз тарахтел, и путь лежал пологий,
Вспухал туман в полях забытой конопли.
И ветра шум кругом, и шелесты кругом —
На пустоши полей и на холме лесном…

Откуда ветра нищенские речи,
Откуда прилетели к нам они?
И гасит тусклый и холодный вечер
Надежд еще горящие огни.
Мечты моей опущенные плечи,
На вас печаль и горести одни…
Ныряет раскрыленно с вышины
Суровый ветер отзвуком войны.

Он боевой мне слышится трубою,—
И шаг бойцов я вижу в дальний день,
То гул и шум ветров проносят надо мною
Оруженосную годов недавних тень.
Души тревогу не унять покою
Близ этих тихих деревень,
Как только вспомню я и вижу эту высь,
Где струи дыма с вихрями сплелись.

То — дым боев, жестокий дым пожарищ,
Когда гудела степь приливами атак,
Когда о ребра сердцем сильно ты ударишь
И сердце бьется верно, как товарищ,
Что слова «страх» не может знать никак.
И ты идешь, а сгусток сердца — он
Восторгом так набит, как порохом патрон.

И вот теперь лишь ветер мчит, качая
На сердце поросли тех перезревших мук,
Да в далях стелется и тянется без края
Разомкнутый путей тяжелых круг.
Иду, иду, а вроде бы не чаю,
Что мгла сырая застилает луг,
Что на полях голодных так горька
Пустая осень, голая тоска.

Нужна ли боль моих чуть видных ранок,
Ничтожная усталость и надлом?
Я брежу: конь подходит спозаранок
Ко мне с военным, с боевым седлом,
И дерзновенный стяг лихих тачанок
Багрянцем ясным реет за бугром.
Стереть не может ветер вечный след
Тех незабвенных, вдохновенных лет.

Я твердо знаю: не стереть, поверьте,
След этих лет, проведенных в бою.
Великих лет походов, битв и смерти
В сердцах людских сотрешь ли колею?
На лицах старых воинов теперь те
Следы благоговейно узнаю.
А каждый след — ожог ли, рана, шрам —
Зарубка давних подвигов и драм.

Дивлюсь: на лицах мужественных где-то
Я вижу трепет, губ тревожный взмах…
Еще таится зарево рассвета
В глубоких их, всевидящих глазах.
Особая на лбах склоненных мета —
Тот трепет бьется, словно крылья птах,
О, знаю я: не каждому в пути
Тот трепет, словно знамя, пронести.

Дороги не звенят, и вдаль уже умчали
Коней летящих, дерзких табуны,
А я отстал, меня не подождали,
Теперь попробуй вымчи, догони
И прикажи, чтоб грустно не молчали
Тут нивы, что дождем окроплены!
Нет, то прошло, в пути лишь брезжит свет
Былых боев, пожаров и побед.

Лежит туман. Кричат сурово луни
В нахмуренных полях, где меркнет свет.
Веревкою свяжи оборванные струны,
Сдави петлею боль, ненужный этот бред.
На знамени твоем, на знамени Коммуны
Нет слов неверья, слов бессилья — нет!
Огни в степях цветут. Туман — по грудь.
Огни вдали. Счастливый дальний путь.

1926 Перевод С. Ботвинника

14–17. ДОРОГА НЕИСХОДИМАЯ

I

Пускай слова мои изодраны и смяты,
Иных не подыскал я слов.
В год революции девятый
Лишь так, лишь только про любовь.

И мукою зрачки разъяты,
И разошелся рта кровавый шов.
По той любовной тропочке треклятой,
Терпя и спотыкаясь, я прошел.

Судьба нас развела лукаво,
Недолго сном мы бредили одним.
Путем разорванным своим

Идешь ты влево, я — направо.
И встанет маревом несбывшегося дым
Над половодьем молодым.

2

Завеяны огни чужих, безвестных станций,
Придушен вдалеке привет огня,—
То безотрадный путь моей любви и странствий,
То путь, не пройденный и для меня.

Мы ночью побредем, мечтая, как в романсе,
Но будем знать лишь я и ты,
Что захлебнемся лихорадкой в трансе,
Что лихорадочны мечты.

Как пыль, спадут к ногам пути
Мечтания. Но на пути,
Как радость, встречу я тревоги,—

Тебя, увядшую в бреду.
Так я в любви моей пройду
Неисходимую дорогу.

3

Коль сердце на корню расшатано,
Что я скажу родной моей?
Со всех углов душа заплатана,
И золотая пыль на ней.

Но не раскрыта и не читана
Связь темная моя с тобой,
Чудовищно легко таит она
В себе свой свиток дорогой.

И тронуть ты его не смей!
Нетронутый и нераскрытый,
Пусть смысл в себе самом таит он,
К чему он, смысл, тебе и ей?

4

Печальных птиц вечерний перелет,
Сгущая тень, исчезнет за полями,
И пятна поползут, чуть-чуть дымясь углами,
По теплым мхам кудрящихся болот.

Гроздь розовая зорь раскинется над нами,
Как сладкий и давно созревший плод.
Как незаметен нежный переход
К ночам, что нас соединяют с днями.

Устали дни. Как лишний эпизод,
Забыты легкие места банальной драмы:
Эстрада и панель, мансарда и фокстрот,

Чужих, неполных наслаждений ход.
Так неужели сладко вечерами
Нам целомудрие не расцветет?

1926 Перевод В. Максимова

18. НОЧНОЙ МОМЕНТ