Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки

• Название: Диадема для Золушки
• Автор: Екатерина Слуднева
• Жанр: Современные любовные романы

   Москва, 2006 год. У нее было все – красота, слава, деньги и, как ей казалось, любовь. Но любимый человек ее предал, и она отказалась от денег и славы. А сама спряталась под маской невзрачной студентки – «синего чулка» - Ульяны Цветковой. Встретив Мартина, она боится снова изменить свою жизнь, и не верит ни ему ни себе.

---

Он не мог позволить ей все разрушить. Он знал, что по отдельности они не смогут существовать, и тем более жить. Он знал, что она сейчас может натворить глупостей, и он должен был ее остановить. «Когда женщина зла, здравого смысла в ее речах не ищи!» - сказал когда-то кто-то очень умный, и Вангог не мог не согласиться с этим утверждением.

Он бросил ее на кровать, придавил своим телом и, держа ее подбородок, снова стал целовать, несмотря на то, что она продолжала упираться и колотить его по спине и плечам своими слабенькими кулачками. Она ему опять надоела.

- Я люблю тебя, - прохрипел он, прижав ее руки к кровати за головой, - И если ты думаешь, что можешь мне противостоять, продолжай в том же духе. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. А в данный момент мое желание не есть загадка.

Прошло несколько минут усиленных боев, прежде чем она поняла, что потерпела поражение. Ее тело предательствовало и уже было готово принять его. Ведь он, несмотря на то, что применял силу, все же был с ней нежен и даже довольно аккуратен. Он не собирался ее насиловать, он знал, что она не выдержит и сдастся. Дальше было бессмысленно сопротивляться. Только кофточку было жалко. Он уже успел ее порвать. Правда, он сразу же пообещал купить новую.

Она освободила одну руку, и прижала его голову сильнее к груди, зарывшись пальцами в его волосы. Он отпустил ее руку и слегка приподнялся, чтобы заглянуть ей в глаза. А она, не желая больше ждать, стала расстегивать ремень на его брюках.

- Ну, и что это было? – спросил он, улыбаясь, понимая, что был прав.

- Не отвлекайся! – попросила она и снова притянула его к своим губам.

Улита долго не могла заснуть после разговора с братом. Ей все казалось, что вокруг творится что-то совсем невероятное. Сначала ночь с Мартином и его признание в любви к ней, потом Вангог влюбился в ее лучшую подругу, и более того, решил на ней жениться. А еще этот выход в свет, который в общем и целом ничего не дал. На первых порах она жутко волновалась, а увидев отца, едва не кинулась ему на шею. Хорошо Вангог держал ее крепко. Потом ее зацепил знак внимания Мартина к Насте, в душе как будто кошки скребли. Боясь разоблачения, она хотела быть подальше от него весь вечер, а тут папа, решил детей поженить, и нелепая выходка Ивана, и как результат, она оказалась в паре с Мартином, к тому же наедине. А он едва не сложил все пазлы ее мозаики. И все это долго не оставляло ее в покое. А на следующий день для Улиты вдруг наступило утро.

Она проснулась около одиннадцати часов в выходной день, и впервые за много времени ей не захотелось вставать из постели так сразу. Хотелось просто полежать под легким теплым одеялом. Она оглядела свою комнату, и почему-то ей стало смешно.

Оказалось это убогое, желтое помещение было ее домом все два года. Она напомнила ей коморку Родиона Раскольникова в увеличенном виде. Именно эта обстановка все время приводила ее в унынье.

Она вспомнила весь тот лоск и блеск, в котором она жила раньше, и он тоже не произвел на нее большого впечатления. В нем не было ничего настоящего. Все наигранное и преувеличенное. Когда-то ей все это опротивело, и она обрадовалась, что смогла из него вырваться, но сейчас она огорчилась, что тогда пришла к такой крайности.

Ей нужно было немного промежуточное положение, но не подчиненное и не подчиняющее, а свое искренне уважаемое. Это поняла она только сейчас.

Она вылезла из-под одеяла и позволила утренним мурашкам пробежать по всему телу. От ощущения «русалочкиных ножек» немного поморщила нос и подошла к окну. Она отдернула шторы, и в комнату ворвалось яркое зимнее солнце. Оно ослепило ее на мгновение, и заполнило все пространство вокруг, словно обволакивая ее со всех сторон, обнимая и лаская ее нежную кожу.

Стало как-то хорошо и спокойно. Но чего-то в этом всем не хватало. Ее взгляд упал на постель. Она вспомнила Мартина, вкус его нежных губ и ту ночь, которую она не в силах забыть, и тут же покраснела. Она не видела этого, но чувствовала, как загорелись ее щеки. Она поняла, что ей не хватало обыкновенного женского счастья, и оно возможно, нужно только кое-что изменить.

Уля открыла свой шкаф и нахмурилась. Там не было ничего такого, что бы ей сейчас хотелось надеть. Она вернулась к зеркалу и оглядела себя с ног до головы. Кажется, еще вчера она себе даже нравилась.

Она выпила чашку чая, выкинув каждодневную утреннюю овсянку в мусорное ведро, нанесла сама грим, и он оказался совсем не таким, как раньше. Надела кое-что из того, что они выбирали вместе с Настей, и ушла из надоевшей ей квартиры.

Она уже собралась спуститься в метро, как вспомнила, что можно и на машине прокатиться. Сегодня она, как никогда обрадовалась своей любимице. И как хорошо, что вчера Вангог настоял на том, чтобы его водитель отвез ее в автосервис, и теперь она могла спокойно ехать, ведь на колесах была хорошая шипованая резина.

Убедившись, что на ее счету достаточно средств, она решила навестить любимые бутики и прикупить себе что-то более интересное и модное. Шопинг еще более поднял ее настроение.

Еще немного она поколесила по городу, так как это было приятно. Слышать, как работает двигатель под капотом, играет любимое радио, и кипит жизнь за окном. Вечерние огни отбросили ее в воспоминания. И оказалось достойным окончания дня поездка к отцу, ведь у нее сегодня был день рождения. Так вот случилось, что она стала последним подарком на день рождения отцу от ее матери. Она умерла сразу после родов, а отец так и не женился больше. Он слишком сильно ее любил.

- Что я родителям скажу? – не унималась Настасья. Они ехали к отцу Вангога, но предварительно посетили несколько бутиков в поисках кофточки, взамен той, что порвал Иван. И в результате полностью обновили Настасье гардероб. К ее удивлению он не стоял и не канючил «когда это все закончится», а наоборот, имея чувство прекрасного, он вместе с ней выбирал вещи, и мог объективно оценить «хорошо сидит, или плохо».

- Скажешь, что… - он задумался, - …нет, я думаю ничего не надо им самой говорить. Сначала поговорим с отцом, а дальше действовать будет только он.

В голосе Вангога даже тени сомнения не было. Он был уверен на все сто процентов, что отец его не будет против этого брака, что внушало уверенность и в Настасью, и становилось как-то немного легче и вселяло надежду на то, что счастье вполне возможно.

Он привел ее в дом, где им открыла женщина далеко не молодая, судя по всему, домоправительница.

- Прошу, проходите, Иван Игоревич, - пригласила она их, - к вам сейчас подойдут.

Кто к ним сейчас подойдет, Настасья не могла представить. Сколько бы она не общалась с Ульяной, та никогда не говорила о своей семье, и сейчас от Вангога, она слышала только об отце. Да и на банкете она не успела спросить о личности дамы сопровождавшей Бахровцева. И она уже начала думать, что матери у них нет, но когда их оповестили, что к ним «сейчас подойдут», ей показалось, что она ошибается. Спросить у самого Вангога ей не довелось, потому что не успела из комнаты удалиться женщина, как вошел вчерашний юбиляр в сером шерстяном костюме.

- Здравствуйте, мои дорогие, - произнес он приветливо, но с некоторой грустью в голосе, - проходите в гостиную, думаю, там нам будет удобно. Чай или может быть кофе?

Говорил он холодно, и только заученные официальные фразы, которыми видимо всегда пользовался в общении с партнерами или другими важными лицами. Настасья снова ощутила страх, и, как и прошлым вечером находясь в компании Мартина, сжала сильнее руку Вангога. Он улыбнулся ей и проследовал вместе с ней за отцом.

- Чай, - согласился Иван и, повернувшись к своей невесте и увидев ее понимание и кивок, добавил, - Два чая.

И Бахровцев с какой-то небрежностью, будто в кафе, заказал давешней женщине два чая и кофе для себя, после чего обратил свой взгляд на сияющего счастьем сына и девушку сидящую рядом с ним с большими напуганными и утомленными глазами. Он усмехнулся простодушно и все так же грустно. Значит, веская причина уже имеется! Быстро же сейчас все делается… хотя почему только сейчас? Раньше тоже такое было возможно. Может оно и правильно?

- Итак, я прошу прощения, - начал он, став на много теплее, - Вань напомни мне имя твоей избранницы.

- Настя, - ответил Иван с едва уловимым упреком и с любовью посмотрел на нее.

- Значит, Настенька, - он задумался, с сыном было все ясно, он уловил его взгляд, а вот о девушке он ничего не знал, - Скажете мне, о прекрасное создание, вы что действительно любите этого оболтуса?

Настя покраснела, кажется до самых ушей, и глаза ее раскрылись еще шире.

- Да, - едва слышно ответила она, после чего еще больше смутилась, и теперь уже глаза опустила.

Принесли чай, и Вангог поставил чашку перед Настей, но она к ней даже не притронулась. Ей казалось, что она трусится так сильно, что может ее разбить. А она по ее представлениям, должна быть не дешевая.