Виктор Петелин - Восхождение, или Жизнь Шаляпина

• Название: Восхождение, или Жизнь Шаляпина
• Автор: Виктор Петелин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00532-Х

Первая книга дилогии известного писателя Виктора Петелина представляет нам великого певца в пору становления его творческого гения от его дебюта на сцене до гениально воплощенных образов Ивана Грозного и Бориса Годунова. Автор прекрасно воссоздает социально-политическую атмосферу России конца девятнадцатого и начала двадцатого веков и жизнь ее творческой интеллигенции. Федор Шаляпин предстает в окружении близких и друзей, среди которых замечательные деятели культуры того времени: Савва Мамонтов, Василий Ключевский, Михаил Врубель, Владимир Стасов, Леонид Андреев, Владимир Гиляровский. Пожалуй, только в этой плодотворной среде могло вызреть зерно русского гения. Книга В. Петелина — это не только документальное повествование, но и увлекательный биографический роман.

---

Вот первый выход Мельника. В разухабисто-плясовом ритме он высказывает свое отношение к связи дочери с Князем. В жестах, движениях, в интонации выявляется его характер, плутоватый, прижимистый: главное — он любит свою дочь, желает ей счастья, которое понимает по-своему. Такой характер можно понять. Задача заключалась в том, чтобы передать слушателю всю противоречивость характера Мельника. А как показать характер человека многоцветным, каждый раз меняющим свою окраску в зависимости от обстоятельств? Иван Сусанин, Руслан, Мефистофель на протяжении сценической жизни как бы поворачиваются разными гранями своего характера, углубляется их внутренний мир, становятся яснее мотивы их поступков и действий… Но Мельник — совсем другой. Он изменчив по своей натуре. Плут, который не прочь извлечь хоть самую малую выгоду из любовных отношений дочери с Князем, после ее гибели оказывается способным на острые, глубокие переживания. Жизнь жестока, если прекрасная, бескорыстная девушка, гордая и чистая в своих побуждениях и страстях, погибает, не желая примириться с чудовищной несправедливостью. Гибель дочери сокрушительным образом повлияла на психологию Мельника. И он не примирился с этим. Гибель ее он воспринял как крушение всех своих взглядов на жизнь, как несправедливость окружающего мира, с его социальными противоречиями и контрастами, где одним позволено все, а другим не достается ничего, кроме несчастий и тревог…

Мельник проклял то, чему поклонялся всю жизнь, — бросил золото в воду. Трагедия любящего отца, который прозревает и осуждает свои слабости, возможно, впервые с такой остротой и точностью раскрыта в оперном искусстве.

В «Русалке» много бытовых и жанровых эпизодов, близких и по духу и по форме сиюминутной действительности, тому, что было близко Шаляпину, знакомо… Так что он прекрасно вошел в роль, чувствовал, что образ у него получается значительным, точно соответствующим замыслу Даргомыжского.

Обольщенная Наташа, горячее, чистое сердце которой не выдерживает предательства Князя, превращается в мстительную Русалку, а Мельник сходит с ума от тяжких переживаний — в этой бесхитростной истории раскрывается социальная драма двух простых людей, растоптанных человеком, стоящим на вершине социальной лестницы. Это тоже было близко Шаляпину, пробивавшемуся с самых низов все той же лестницы.

Только сумасшествие дало свободу Мельнику, и он высказывает все, что думает о Князе и обо всем, что произошло с его дочерью. Под градом упреков Мельник чувствует все то, что может чувствовать отец, мечтавший о счастье своей дочери, а на деле доведший ее до самоубийства: сначала жалость, потом раздражение от кажущихся несправедливыми упреков, затем испытывает ужасающие по своей силе страдания. Он — ворон, царит в своем птичьем царстве, он не зависит от подачек Князя, а потому и может с ним разговаривать даже несколько свысока, проявляя откровенную ненависть к своему сиятельному «зятю». Он помнит о своем несчастье, которое принес ему этот зятек. Скорбно произносит он беспечные слова: «…Да, стар и шаловлив я стал…» Угрозы, жалобы, страстные обращения и призывы — все это богатство интонаций, смены чувств раскрывается в сцене сумасшествия, просветления сознания…

Живые, естественные интонации человеческой речи в партии Мельника были близки Шаляпину. Особенности музыкальной декламации Даргомыжского Шаляпин глубоко и верно прочувствовал и понял самый характер исполнения роли…

«В первом действии Мельник двуличен, он не только смешон, но и должен производить неприятное впечатление, как всякий откровенный плут и пройдоха… Ведь открыто торговать честью своей дочери мало кто способен… Проходит не так уж много времени — и как изменился человек… Сколько выпало на его долю… За его грехи выпала ему кара Господня. И как переродился человек… Корыстолюбие, лукавство, жадность, льстивость — все это было в нем, и все эти черты куда-то унесло словно шквалом ветра. Да, сначала нужно играть его как обычного человека в бытовом плане, а потом поднимать его до подлинной трагедийности… И нужно первое ариозо исполнять в комическом плане, тогда это не будет выглядеть как откровенная торговля… Насмешка, юмор в жесте, в улыбке, в этаком игривом характере, ну что, мол, с вами поделаешь, все вы таковы… Живая, простая декламация естественной, обычной речи… И нельзя так прямолинейно изображать его только как корыстолюбца… Он, отец, хочет счастья своей дочери, но у него мало возможностей сделать ее счастливой, а тут подвернулся такой случай, который по тем временам оказывался действительно счастьем… Как же, полюбил ее Князь, притом совсем неплохой человек, которого и Наташа искренне полюбила за его нрав и добрый характер… Что ж, и Князь не волен в своих поступках, и его заставляют жениться на нелюбимой… Обычная история… Ничего с этим не поделаешь… Сложный и противоречивый характер, не нужно его только делать этаким проходимцем, торгующим честью дочери… С первой минуты Мельник переживает борьбу противоречивых мыслей и чувств: любовь к дочери уживается с попреками и стремлением хоть что-нибудь урвать от Князя… Передать многообразие чувств и все эти противоречивые чувства соединить в цельном характере, не только жадность, но и сострадание, и горе должны слышаться в интонациях его голоса… Встреча безумного Мельника с Князем — другое дело… Тут нужно развернуться характеру Мельника… Но не скатиться к мелодраме… Нужно передать правду характера, динамику страстей и чувств, передать силу эмоциональных переживаний…» — так размышлял Шаляпин накануне спектакля.

Даже дома Шаляпин, репетируя третий акт, одевался в какое-нибудь рубище, приклеивал седую взлохмаченную бороду, ставил перед собой зеркало и старался правильно исполнить свою роль.

— Здорово… — слышался какой-то странный клекот. — Здорово, зять!

Эти первые слова Шаляпин произносит судорожно двигая руками: Мельник сошел с ума…

Шаляпин пытался петь, как обычно пел он арии. Но что-то не получалось… Тогда он попробовал произнести эти слова как нечто среднее между пением и речью…

— Я здешний ворон, — с какой-то странной затаенностью произносил Мельник. — Что за мельник? Говорю тебе, я — ворон…

Появляется Русалочка.

— Русалочка! — нежно произносит Шаляпин с поистине отцовским чувством. Потом выражение его лица становится скорб

<Здесь был пропущен разворот>

ки в театре, пусть не будет сегодня дам в роскошных туалетах, в мехах и драгоценностях, кавалеров во фраках и смокингах, блестящих офицеров и лицеистов, пажей и правоведов в расшитых мундирах, пусть публика будет попроще, пусть побольше будет молодых, пусть будут бедные интеллигенты, купцы, мещане, богатые крестьяне, посмотреть и послушать «Русалку» им будет полезно… Для них он не пожалеет своих сил…

На улице было солнечно, тихо. Как всегда, на углу ждал извозчик. Уж кто-нибудь в «Пале-Рояле» да оказывался с деньгами или куда-нибудь спешил: как же в этом случае не взять извозчика… Вот и дожидались извозчики счастливого случая, а в этот день мало кто уезжал из дома. Шаляпин сел в пролетку. Вскоре он подъезжал к театру.

У афиши уже толпились. Через головы любопытных Шаляпин увидел, что никаких изменений не произошло: Наташа — Валентина Куза, Князь — Михаил Васильев, Княгиня — Мария Славина, Сват — Федор Стравинский… И конечно, Мельника исполняет он, Федор Шаляпин. «Где-то сейчас карета собирает артистов труппы, занятых в спектакле. Но уж больно долго ждать приходится эту проклятую карету, ждешь-ждешь, все нервы вымотаешь, пока дождешься ее…» — промелькнуло в сознании Федора, пока он поднимался в артистическую уборную. Повсюду уже хлопотали, готовясь к спектаклю: декораторы, помощник режиссера, заведующий гардеробом и его помощники, весь обслуживающий персонал был уже на месте. Но на поклоны Шаляпина мало обращали внимания. «Перед Фигнерами, Яковлевым, Стравинским согнулись бы подобострастно, а тут, видишь, ответить трудно, видят во мне просто молодого человека, начинающего певца, с которым и считаться не стоит… Ну ладно… — зло подумал Шаляпин, садясь в кресло перед зеркалом. — Пора…»

Федор глядел на свое изображение в зеркале и гримасничал самому себе. Легко и просто возникало перед ним самодовольное, горестное, плутоватое, страшное выражение лица Мельника. Пусть он еще не загримировался под Мельника, но он уже весь вошел в образ, в ту давнюю жизнь, которая так трагически закончилась для целой семьи, отразилась на многих, живших в то время.

Шаляпин стал гримироваться… Не раз ему приходилось выступать вместе с Федором Стравинским, и каждый раз он поражался умению знаменитого артиста придать себе внешний облик героя, которого играл, будь то Фарлаф, Скула или Сен-Бри… Говорят, что Стравинский, прежде чем разучивать партию, садился за письменный стол и читал книги о той эпохе, в которой действует его герой, изучал оперу как сценическое произведение, читал либретто, вживался в эпоху, в характеры всех действующих лиц, знал чуть ли не наизусть развитие событий со всеми драматическими подробностями. А ведь и сейчас есть певцы, особенно певицы, которые знают только свою партию, мало интересуясь всем остальным… Да, Стравинскому легко, у него — одна из лучших библиотек в Петербурге, он может изучить и обстановку действия, понять атмосферу событий, вжиться в характер своего героя. Стоит ему протянуть руку, чтобы достать соответствующую книгу или собрание гравюр того или иного века, тут и одежда, тут и выражение лиц, и архитектура того времени. Ему и гримироваться легко и просто… Говорят, он умеет неплохо рисовать, особенно пером и карандашом, как раз то, что надо артисту… Сначала набросать этакую картинку, вжиться в созданный в своем воображении образ, а уж потом лепить его на своем лице…