Юрий Молок - Пушкин в 1937 году

• Название: Пушкин в 1937 году
• Автор: Юрий Молок
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2000
• ISBN: 5-86793-117

Книга посвящена пушкинскому юбилею 1937 года, устроенному к 100-летию со дня гибели поэта. Привлекая обширный историко-документальный материал, автор предлагает современному читателю опыт реконструкции художественной жизни того времени, отмеченной острыми дискуссиями и разного рода проектами, по большей части неосуществленными. Ряд глав книг отведен истории «Пиковой дамы» в русской графике, полемике футуристов и пушкинианцев вокруг памятника Пушкину и др. Книга иллюстрирована редкими материалами изобразительной пушкинианы и документальными фото.

---

В комментариях мы стремились соединить основные проблемы, возникавшие по ходу беседы, доходившей местами до острой дискуссии. Беседа в основном касалась вопросов иллюстрирования произведений Пушкина, затрагивая также проблемы иконографии поэта. Подробные сведения о многих упоминаемых в тексте произведениях графической пушкинианы содержатся в последних наиболее полных сводах материалов на эти темы (см.: Павлова Е. В. А. С. Пушкин в портретах: В 2 т. М., 1983; А. С. Пушкин в русской и советской иллюстрации: Каталог-справочник: В 2 т. / Сост. И. Н. Врубель и В. Ф. Муленкова, вступ. статья Е. Павловой. М., 1987). Исходя из общего замысла нашего издания, мы стремились возможно шире привлекать в комментариях разного рода исторический материал (периодику, литературную и художественную критику, каталоги выставок и т. п.).

Беседа «Пушкин в изобразительном искусстве» проходила на фоне небольшой выставки, специально устроенной там же, в редакции «Литературного современника». Теперь трудно точно определить состав этой выставки, но, судя по тексту самой беседы, это были главным образом новые иллюстрации ленинградских художников-графиков, исполненные к пушкинскому юбилею.

Н. Л. Степанов. Об иллюстрировании Пушкина

Николай Леонидович Степанов (1902–1972) — историк русской литературы. Окончил в 1925 г. Ленинградский университет и Институт истории искусств (словесное отделение). Печатался с 1926 г., в 1928–1933 гг. под его редакцией издано первое Собрание сочинений В. Хлебникова. Основные труды, посвященные творчеству Пушкина: «Лирика Пушкина. Очерки и этюды» (М., 1959), «Проза Пушкина» (М., 1962), «Поэты и прозаики» (из содерж.: «Письма Пушкина как литературный жанр», «Повесть, рассказанная Пушкиным»; М., 1966) и др. В пушкинские дни 1937 г. опубликовал ряд статей, в том числе «Путь Пушкина — к реализму», «Пушкин и классицизм» (Литературный Ленинград. 1937. № 5, 6); «О стиле лирики Пушкина» (Литературная учеба. 1937. № 2); «Пушкин в изучении B. Я. Брюсова» (Книжные новости. 1937. № 6) и др. Кроме беседы на тему «Пушкин в изобразительном искусстве» принимал участие в совещании «Пушкин в школе» (см.: Литературный современник. 1936. № 4) и в дискуссии «Пушкин в театре» (см.: Пушкин о драматургии // Там же. 1936. № 8).

Н. Л. Степанов. — В журнальной публикации статьи допущена опечатка в инициалах автора. Напечатано «И. Л. Степанов» — надо «Н. Л. Степанов».

…тот широкий размах работы, о котором свидетельствуют представленные здесь многочисленные экспонаты. — Другой участник беседы, Э. Голлербах, придерживался противоположного мнения. В статье «Пушкин и советские художники», посвященной выставке в «Литературном современнике», он писал: «Выставка охватила только последние иллюстрации, исполненные ленинградскими художниками, и о всех прочих работах приходится говорить заочно» (Литературный Ленинград. 1936. 11 нояб.).

Мне недавно пришлось беседовать с одним молодым американским художником, иллюстрирующим Достоевского. Его субъективное осознание Достоевского настолько далеко… мы имеем дело с совершенно произвольными ассоциациями… — Неясно, о каком американском художнике идет речь. Однако этот посторонний, на первый взгляд, пример объясняется не только строгими принципами историка литературы. Эпоха борьбы с формализмом, развернувшаяся в канун пушкинского юбилея, коснулась, как известно, и книжной графики. И тут всякая ассоциативная иллюстрация расценивалась как недопустимое проявление художественного произвола; особенно зловредную в этом смысле роль приписывали влиянию современного зарубежного искусства. Здесь же дискуссия проходит еще как бы в рамках полуакадемических понятий.

Иллюстрации Пушкина, которые делались раньше для вольфовских однотомников… далеки от произведений Пушкина. — Имеется в виду издание: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. / Рис. И. В. Симакова. СПб.: Т-во М. О. Вольфа, 1904. Далее приводятся имена популярных в свое время пушкинских иллюстраторов конца XIX в.: К. В. Лебедева — иллюстратора «Бориса Годунова», «Евгения Онегина», «Руслана и Людмилы», «Капитанской дочки» и др. (для изд.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М.: Т-во Сытина, 1899. Т. 1–2), Е. П. Самокиш-Судковской — иллюстратора «Евгения Онегина» (впервые: Нива. 1897. № 1; 1899. № 37. Отд. изд.: СПб.: Р. Голике и А. Вильборг, 1908), Павла П. Соколова — иллюстратора «Капитанской дочки», «Евгения Онегина» и др. (для изд.: М.: В. Г. Готье, 1891, 1893); С. С. Соломко — иллюстратора «Каменного гостя», «Сказки о царе Салтане» и др. (для изд.: СПб.: Изд. А. Суворина, 1895, 1896). Эти примеры, особенно иллюстрации Е. Самокиш-Судковской к «Евгению Онегину», будут фигурировать и в выступлениях других участников беседы в редакции «Литературного современника».

…образы Гоголя усваивались нами еще с детства по иллюстрациям Агина и Боклевского. И хотя эти иллюстрации далеко не идеальны и неадекватны гоголевскому тексту, но так или иначе целые поколения читателей по ним воспринимали произведения Гоголя… Поэтому сними необходимо считаться… — Скрытая полемика с позицией Ю. Тынянова, который был непримирим, в частности, к гоголевским иллюстраторам. «А ведь нам с детства навязываются рисованные „типы Гоголя“ — и сколько они затемнили и исказили в типах Гоголя. Собственно, половина русских читателей знает не Гоголя, а Боклевского или в лучшем случае Агина» (Тынянов Ю. Иллюстрация <1923> // Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л., 1929. С. 502).

В числе немногих интересных иллюстраций к Пушкину следует в первую очередь выделить иллюстрации Бенуа к «Медному всаднику» и к «Пиковой даме»… и Добужинского к «Станционному смотрителю»… следует указать, однако, на их далекость и чуждость нашему пониманию Пушкина… — Отношение к мирискуснической пушкиниане — одна из главных тем беседы в «Литературном современнике», которую так или иначе затрагивают почти все ее участники. С одной стороны, в ходе беседы будут снова и снова признаны несомненные художественные достоинства мастеров «Мира искусства». С другой — их будут связывать, как первый докладчик, Н. Степанов, с «символистами» и «реакционно-идеалистической критикой», осуждать за «эстетизм» и «мистическое истолкование пушкинских сюжетов». Это отвечало духу времени — вспомним, что в правительственном решении от 13 мая 1936 г. о сооружении нового памятника Гоголю почти в тех же выражениях говорилось о необходимости снести старый памятник 1909 г., так как он «трактует Гоголя как пессимиста и мистика» (см. примеч. к преамбуле к дискуссии «Каким должен быть памятник Пушкину»[42]).

Здесь резко обозначился не только отход от устаревшей мирискуснической эстетики, в частности книжной, на что, говоря о «некнижности» «Медного всадника» с иллюстрациями А. Бенуа укажет Б. В. Томашевский (заметим, что подобные взгляды высказывались еще в начале 20-х гг.). В более широком смысле все эти полупризнания-полуотрицания мирискуснической традиции были знаком разрыва с русской культурой начала XX в., с эпохой Серебряного века (тогда этот термин не употреблялся). Наступало время, когда связь этой эпохи с Пушкиным или подвергалась идеологизированной критике, или ее вообще выносили за скобки, как бы пропускали. (Лишь в последние годы эта пропущенная пушкинская глава русской культуры восстанавливается в своих правах.)

Отход от предреволюционной пушкинской традиции сказался и в работе пушкинистов, и в переоценке изобразительной пушкинианы, и в преувеличении художественных достоинств новых иллюстраций. В ходе беседы слова о том, что работа над иллюстрированием «начата почти заново», что художники «сделали новый шаг», были почти у всех на устах. В этой ситуации С. Юдовин, выступивший следом за Н. Степановым, оказался исключением: «Мы не можем назвать ни одной новой работы, которая по масштабу своему могла бы сравниться с работой художников „Мира искусства“». Память о мирискуснической графической традиции тогда еще не была утрачена, многие выступавшие были воспитаны на ее образцах или являлись непосредственными учениками ее мастеров (полный разрыв с «Миром искусства» произойдет позднее, в конце 40-х гг.). В этом отношении существенно отметить, что в классический ряд иллюстраций А. Н. Бенуа к «Медному всаднику» (1903–1923, различные варианты) и «Пиковой даме» (1911), а также М. В. Добужинского к «Станционному смотрителю» (впервые экспонировались на выставке «Мира искусства» в 1905 г., отд. изд. — М.: Международная книга, 1934) тем же Н. Степановым были вписаны иллюстрации к «Пиковой даме», исполненные В. И. Шухаевым и изданные в Париже в 1923 г. Вспомним, что этот художник вернулся в Ленинград в 1935 г. и на следующий год экспонировал их на своей персональной выставке и на московской выставке «Советская иллюстрация за V лет. 1931–1936» (хотя эти работы не имели никакого отношения к советской иллюстрации, не говоря уже о том, что сильно расходились с датами, очерченными этой выставкой), тогда же издательство «Academia» наметило к переизданию «Пиковую даму» с иллюстрациями Шухаева, однако в 1937 г. издательство было ликвидировано, а сам художник репрессирован. Включение русской «эмигрантской» графики в юбилейную изобразительную пушкиниану на родине поэта, таким образом, состоялось в очень небольших объемах. (В 1999 г., к двухсотлетию со дня рождения А. С. Пушкина, в Париже состоялась выставка «Образы Пушкина. Работы русских художников-эмигрантов» из собрания Р. Герра, см.: Images de Pouchkine: Portraits d’exil dans l’oeuvre des peintres russes émigrés en France. 1920–1970. Collection René Guerra. Paris, 1999.)