Виктор Устьянцев - Крутая волна

• Название: Крутая волна
• Автор: Виктор Устьянцев
• Издательство: Калининградское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

События, о которых рассказывается в романе, происходят в 1905-1918 гг. на Балтийском флоте и в заброшенной уральской деревушке Шумовке. Автору удалось ярко показать, как деревенский паренек Гордей Шумов, придя служить на флот, постепенно втягивается в революционную борьбу, а в октябрьские дни 1917 года вместе с отрядом моряков штурмует Зимний.

---

— А ты не ждал? — спросил кто‑то.

— Не знаю, — откровенно признался Колчанов. — Я знаю только одно: самодержавие насквозь прогнило, нужна новая власть. Какая? Я тоже не знаю. А к вашей революции примазываться не хочу, потому что не знаю, какие цели она ставит перед собой.

— Мы можем объяснить, — сказал подошедший к трапу Заикин. Поднявшись на две ступеньки, он продолжал: —Цели эти просты и ясны каждому здравомыслящему человеку. Мы хотим отдать землю крестьянам, заводы — рабочим, хо тим мира и свободы для всех. Ясно? — спросил он матросов.

— Ясно! — грянули голоса. — Правильно! Долой царя, помещиков и буржуев!

Заикин повернулся к Колчанову и спросил:

— А вам ясно?

— Не совсем. Чья же тогда будет власть, кто будет править Россией?

— Наша будет власть. И править Россией будут рабочие и крестьяне. Вам мы власть не отдадим.

— А я и не претендую, — обиженно сказал Колчанов и стал спускаться с трапа. Заикин, пропуская его, посторонился и сказал:

— Вот так и передайте господам офицерам. — И, уже обращаясь к матросам, крикнул: — Товарищи! Я тоже пока ничего нового, кроме того, что вы уже знаете, сообщить не могу. Сейчас мы свяжемся с берегом и узнаем подробнее. А пока прошу соблюдать революционный порядок…

2

Гордею не удалось вырваться в город: у конт- рольно — пропускного пункта дежурил целый взвод во главе с офицером. Гавань закрыли, с кораблей никого не выпускали. Гордей вернулся на эсминец, там кучками бродили матросы, митинговали, все корабельные работы приостановились, только возле камбуза человек пятнадцать чистили картошку — революция революцией, а есть что‑то надо. Офицеров не бьиго видно, даже дежурный по кораблю ушел со своего места, наверное, тоже в кают — компанию. Унтер — офицеры попрятались по каютам, никому не хотелось отправляться вслед за боцманом Пузыревым.

Заикин, выслушав Гордея, приказал стоявшим поблизости матросам:

— Всем на ют, дежурную шлюпку на воду!

Матросы охотно выполнили приказание, через две минуты шлюпка уже покачивалась у борта, гребцы рассаживались по банкам и разбирали весла.

— Подойдете к причалу Русско — Балтийского завода, — наказывал Заикин. — Там тебя и будет ждать шлюпка. Долго не задерживайся, разведай, что творится в городе, и обратно.

Гордей спустился в шлюпку, и гребцы навалились на весла. Они гребли сильно и дружно, шлюпка быстро, рывками, продвигалась вперед, под килем весело хлюпала вода.

— Гли — кось, ребята, фуражка.

И верно, неподалеку плавала в воде фуражка.

— Должно, Пузырева. Выловить?

— А ну ее!

Снова налегли на весла и вскоре подошли к заводскому причалу. Гордей выскочил наверх и огляделся, отыскивая ворота. Но за корпусами цехов их не было видно, пришлось идти наугад. Ткнулся в один проход, в другой — уперся в ограду. Спросить тоже не у кого. Наконец увидел возле склада старика в тулупе в обнимку с берданкой.

— Где тут ворота? В город выйти.

Старик посмотрел на него внимательно, вприщур, и вместо ответа смачно сплюнул, высунув голову из воротника тулупа.

— Как тут выйти? — громче спросил Гордей.

— А ты не кричи, чать я не глухой. — Старик перекинул берданку в правую руку. — Вон туды топай.

— А что это у вас тихо?

— Бастуем. Все на эту самую емонстрацию побёгли, а я вот при имуществе остался.

— Царя‑то, слышь, скинули. Не жалко?

— А пес с нм, он мне кумом не доводился. Только кто же теперь править‑то нами станет? Другой какой царь будет?

— Обойдемся без царей. Сами управимся.

— Уж вы управитесь! — Старик опять сплюнул. — Шустрые больно.

Еще не добежав до проходной, Гордей услышал музыку. Оркестр играл нестройно. Гордей не сразу догадался, что это «Марсельеза». Оркестру подтягивали несколько голосов, тоже не в лад. Но вот и оркестр, и люди приспособились друг к другу, мелодия зазвучала мощнее. За решетчатыми воротами завода, запрудив всю улицу, тек серый поток людей, над ними кроваво полоскалось красное полотнище, укрепленное на свежеоструганном древке. Нес его высокий бледный парень в кепке с наушниками, в распахнутом пальто, надетом на синюю сатиновую рубаху. Его бледное лицо было торжественным и строгим, глубоко запавшие глаза были доверху заполнены синим огнем. Знамя он нес бережно, как свечку. А вокруг были возбужденные, раскрасневшиеся лица, по ним плавали улыбки, обильно текли слезы. Вот к парню с флагом протиснулся человек в нагольном полушубке и ушанке, стал что‑то говорить. Потом вскочил на прижатую к забору телегу, сдернул шапку и закричал, заглушая остальные голоса. Парень с флагом тоже влез на телегу и встал рядом. Толпа остановилась, притихла, и теперь над ней властвовал только голос человека в полушубке. Он говорил неторопливо, густым басом, и слова падали в толпу размеренно, через равные промежутки времени. Но понять их Гордей йе мог — человек говорил по — эстонски.

— Что он говорит? — спросил Гордей стоявшего у ворот парня в промасленной куртке.

— Зофет на тюрьма «Толстый Маргарита». Там фаша матрос есть тоже. Тафай с нами, морь- як. Оружия нет, надо оружия.

— Будет оружие, — пообещал Гордей и спросил: — А вы откуда?

— Сафот Беккер. А там, — парень ткнул в глубину улицы, — фаприк Лютер. Фесь рабочий тут.

— Будет оружие! — еще раз заверил Гордей и побежал обратно, к причалу.

Шлюпка ждала его; как только он прыгнул в нее, матросы забросали вопросами:

— Ну, что там?

— Правда, что царя скинули?

— Да не тяни ты, говори.

Гордей оттолкнул корму от причала и скомандовал:

— Уключины вставить, весла разобрать! Навались, ребята, в городе восстание, на тюрьму идут, а оружия нету.

Матросы навалились на весла. Некоторое время гребли молча, потом левый загребной матрос первой статьи Грошев спросил:

— Кто там в тюрьме‑то?

— Наши же матросы. С крейсера «Память Азова».

— Тогда вызволять надо. Только где оно, оружие‑то?

— Да вот оно. — Гордей вынул из кармана связку ключей. — Вот ключи от погреба, а это от пирамид в офицерском коридоре.

: — А не боишься? — спросил все тот же Грошев. — За такое дело и повесить могут.

— Семь бед — один ответ. Если что, отвечу один. Но думаю, что не придется.

— Ну, гляди. А то как бы тебе самому в ту тюрьму не угодить.

Когда подошли к борту эсминца и Гордей взбежал по трапу, его тут же окружили. Опять посыпались вопросы. Пока Гордей объяснял, что происходит в городе, поднялись и гребцы из шлюпки.

— Чего там рассусоливать, открывай пирамиды! — настаивали они.

Подошел Заикин, спросил:

— Ключи у тебя?

— Вот они.

— Открой сначала погреб. Товарищи, прошу соблюдать порядок, без команды на берег не сходить.

Но порядок установить так и не удалось, винтовки и пистолеты хватали как попало и на берег сходили без команды. Сунув за пазуху последний пистолет, Гордей тоже побежал к проходной. Там уже не оказалось никакой охраны, ворота были открыты настежь, Заикин собирал в кучу матросов с других кораблей. Они были без оружия и охотно присоединились к вооруженному экипажу «Забияки».

Улица встретила их восторженными криками «ура», люди стиснулись, прижимаясь к заборам и стенам домов, пропуская вперед черную массу матросов. Опять грянул оркестр, сотни голосов подхватили мелодию, и она торжественно поплыла над головами людей.

3

Часовые испуганно орали:

— Стой! Стрелять буду!

Из толпы им весело отвечали:

— Я те стрельну!

Толпа обтекала «Толстую Маргариту», как река обтекает остров. Начальник тюрьмы что‑то кричал часовым, они непонятливо озирались то на него, то на толпу и нерешительно топтались на месте. Вдруг начальник тюрьмы взвизгнул как‑то совсем по — бабьи, и все увидели коменданта Ре- вельской крепости контр — адмирала Герасимова в сопровождении нескольких офицеров. Передние ряды остановились, притихли, но задние еще напирали.

— Господа! — сказал Герасимов. — Прошу разойтись. Я не имею указаний открыть тюрьму. Здесь находятся опасные государственные преступники.

— Вы сами преступники!

— Но, господа! Нужно высочайшее соизволение, чтобы их освободить.

— Царя‑то теперь нету!

— Но есть же порядок! Я повторяю, что тюрьму не открою.

— Мы сами откроем!

— В таком случае я прикажу стрелять.

— Да что его слушать, пошли, товарищи! — крикнул кто‑то, и все двинулись к тюрьме.

Герасимов что‑то сказал начальнику тюрьмы, тот опять пронзительно взвизгнул, и над головами людей взвились сначала дымки, а потом уже послышались сухие щелчки выстрелов. Кто‑то в передних рядах закричал диким животным криком. Этот крик будто хлестнул по толпе, она на мгно — венйе замерла и вдруг взвыла тысячью голосов: