Василий Шарапов - Честь и мужество

• Название: Честь и мужество
• Автор: Василий Шарапов
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Детектив
• Год: 1981

Рожденная в огне революционных битв, воспитанная Коммунистической партией, неразрывно связанная с народом, советская милиция с первых дней своего существования стала надежным стражем социалистического общественного порядка. Об этом и рассказывают материалы, помещенные в настоящем сборнике.

---

Но вот мост отгрохотал, соседи отвалились от окна, и с ними Вадим.

— Завидую вам, такую большую воду под боком имеете, — со вздохом, но весело, словно радуясь за Вадима, сказал Усман, собирая вокруг глаз пучочки морщинок. — Твой Куйбышев тоже на Волге стоит, да?

— Чего? — встрепенулся Вадим. — Ну да, на Волге…

Чтобы не разговаривать — сейчас это было непереносимо, — он вышел из купе и, заметив, что смуглолицый сосед тоже поднимается с места, направился через весь вагон в дальний тамбур. Дернул ворот, медные кнопки податливо распахнули батник почти до пояса. По груди, застревая в курчавой поросли, сбегали капли пота.

Никогда он не считал себя трусом. Никогда. Конечно, страшновато бывало не раз. Мало ли, вон и Герои Советского Союза на встречах признаются, как страшно бывало в бою. Но то — в бою! Почему же он не боялся — вернее, почти не боялся, — когда ночь напролет мчался в тумане на машине, превышая скорость, хотя знал, какой это риск — попасться автоинспектору или влипнуть пусть даже в ничтожную дорожную неприятность. За рулем он чувствовал себя лихим и бесстрашным, в общем, удальцом, каких мало, а сейчас, стоило проехать знакомый мост — и он раскис и чуть ли не готов идти с повинной. Странное существо человек, думал Вадим. Дикого зверя выручает инстинкт, оберегая от опасности, он ему и компас, и карта, и локатор. А чего стоит наше предчувствие? Тысячи раз мы внутренне сжимаемся, потому что ощущаем неясно приближение беды, но лишь в одном случае из ста предчувствие оправдывается, и именно эти исключения мы помним, о них с благоговением рассказываем знакомым. Наши повседневные мелкие страхи: не опоздать бы на автобус, не забыть бы документы, не наболтать бы по пьяному делу лишнее и прочие, и прочие — все они, как правило, едва возникнув, гаснут, не оправдываются, пора бы и привыкнуть. Не получается… То ли дело Курок — тот фаталист, он уверен, что ему не суждено помереть своей смертью, а коли так — чего ж трястись? У Курка не бывает ни предчувствий, ни суеверий, ни предубеждений. Опасность он осознает лишь когда она есть налицо.

Вадим курил сигарету за сигаретой. Тянулись они плохо, табак отсырел, да и вообще ростовская «Наша марка» не нравилась ему, но других не было. Он простоял в тамбуре больше часа, пока проводница не обругала его за окурки и пепел и не прогнала в вагон. «Надо собираться», — подумал он.

Соседи смотрели в окно, а когда он вошел, с благожелательным интересом оглядели: долго не был, не из ресторана ли?

— Сдам-ка постель пока, — сказал Вадим. — Скоро я дома.

— Хорошо, — закивала Фатьма. — Мама ждет, да?

— Ждет, — кивнул Вадим. — Все жданки поела.

Собираться, собственно, было просто: сдать постель, бросить в «дипломат» журнал да электробритву. Непроизвольно он растягивал процедуру: аккуратно сворачивал наволочки, простыни… Вадим сам не знал, чего больше хочет: чтобы время скорей пролетело или чтоб вокзал Куйбышева не показывался как можно дольше.

Отнеся постель и взяв у проводницы билет, он все-таки снова выскочил в тамбур и выкурил две сигареты. После Новокуйбышевска прошел в купе и распрощался с соседями.

— Успеха тебе в работе, — пожелал Усман, обеими ладонями пожимая руку Вадиму. — Чтобы люди всегда тебе спасибо говорили…

«Мне они скажут», — усмехнулся про себя Вадим.

— Папа, смотри, опять Волга! — крикнул мальчик.

— Это не Волга, это речка Самара, — сказал Вадим. — Ну, еще раз: счастливо вам доехать!

Лица Фатьмы и Усмана расплылись, глаза стали щелками. Сейчас Вадиму даже жаль было расставаться с добродушными и бесхитростными попутчиками. С ними было легко, в поезде он отдыхал. До самого моста.

— Береги нервишки, мамаша, — кинул он на прощанье проводнице. — Пригодятся еще… На других куряк…

И сразу вспомнился Курок, и опять защемило под ложечкой. На перрон Сорокин сошел, едва сдерживаясь, чтобы не озираться. Этого ему не хватало! Он старался взять себя в руки, однако ощущение, что его на вокзале ждут, не проходило. Да ведь не могут ждать! Чушь!

Вадим вышел через туннель на привокзальную площадь. На стоянке такси изогнулся хвост: видно, московский опоздал на несколько часов и пришел только что. Дело шло к пяти, жара спала. Но тащиться троллейбусом в микрорайон не хотелось. Конечно, можно было бы пешком дойти до своего дома, умыться, переодеться и потом уже отправиться к Шефу. Взять, такси или левака на Самарской — пара пустяков. Но инструкция была жесткой: посылку отвозить немедленно. Нарушать ее было нельзя: о тебе забудут. Или того хуже: не забудут. А иметь дело с Курком, помнящим о тебе, не приведи бог.

Вадим сунул в рот сигарету, вытащил из кармана тугих джинсов зажигалку, закурил. Нет, решил он, на привокзальной площади такси не возьмешь. Надо идти к автовокзалу…

Стараясь не слишком размахивать «дипломатом», где лежала посылка, он пошел в сторону универмага «Самара». Вскоре ему перестало чудиться, что за ним следят, и вагонные страхи уже казались смешными. Чем дальше он уходил от вокзала, тем легче становилось на душе. Он сумел-таки отогнать мысли, связанные с Курком, Шефом, поездкой в Ростов, и с удовольствием думал о том, как сегодня вечером заглянет к Валентине. И пусть она хмурится, пусть говорит, чтоб позлить, о своем замухрыстом солдатике… Все равно никуда Валюхе от судьбы не деться — Вадим Сорокин не из тех, кто останавливается на полпути. Он ее любит — это и важно. А что она… Ничего, полюбит и она…

Такси он поймал, не дойдя квартала до автовокзала. Плюхнувшись на заднее сиденье, сказал адрес и откинулся на продавленную спинку. Полузакрыв глаза, Вадим не шевельнулся почти до самого места. Когда машина свернула на Стара-Загору, он повернул голову, присматриваясь к телефонным будкам: знал, что из десяти автоматов в городе работают от силы три-четыре. Заметил двух девушек в кабинке.

— Здесь!

Щедро расплатился — таксист даже присвистнул, однако не поблагодарил: видать, пассажир показался ему дешевым пижоном.

— Девочки, ваши две копейки кончились! — Вадим постучал монеткой по будке. Оттуда послышалось хихиканье, фырканье, и через несколько секунд, смерив красивого загорелого парня взглядом, девицы прощелкали каблучками мимо него. Он вошел в будку, набрал номер. Длинные гудки — необычно громкие — доносились из трубки. Он терпеливо ждал. И не зря: в трубке послышался шорох и затем голос:

— Слушаю.

— Шеф? Это я, Вадим. Приехал. Все олл райт.

— Хорошо. Где ты сейчас? У «Шипки»?

— Кварталом дальше. К вам можно?

— Жду. Ты прямо с поезда? Или домой заходил?

— Что вы, Шеф! Я договор помню.

— Прекрасно. Жду.

Вадим повесил трубку, подхватил «дипломат». Слава богу, через полчаса он сбросит с себя этот груз. Удачно, что Шеф оказался дома.

…Через десять минут он уже входил в подъезд двенадцатиэтажки. Лифт поднял его на пятый этаж. Вадим был доволен: ни в подъезде, ни в лифте никто его не видел. Ни души не было и на площадке.

Мелодично отозвался дверной звонок — словно кто-то взял аккорд на пианино. За дверью послышались шаги.

— Проходи, Вадим.

Шеф был в махровом голубом халате, темные волосы блестели то ли от бриолина, то ли просто после ванны. На смуглом лице — следы крема. Вадим Сорокин вразвалочку прошел в комнату и, не ожидая приглашения, опустился в зашипевшее под ним кожаное кресло. Он знал, что Шеф не любит здороваться и не терпит излишней болтовни и сантиментов.

— Рассказывай, — лаконично сказал он, усаживаясь напротив Вадима в такое же пухлое кресло, будто сшитое из желтых боксерских перчаток. Шикарная обстановка этой квартирки всякий раз подавляла Вадима. Черт его знает, где он добывает такое? За простые деньги не купишь, а за границу Шеф сроду не ездил. Сам говорил.

— А что рассказывать? — Сорокин устало скривил губы. — Никаких ЧП, все как по нотам. Один раз только… Хлебнуть есть у вас чего? — Он поискал глазами. — Во рту сохнет.

— Что «один раз»? — резко переспросил Шеф, не обратив никакого внимания на просьбу. — Договаривай!

— На выезде из Воронежа «крючок» остановил. Доверенность нюхал-нюхал, я уж подумал, что сыпанулись с документиком.

— Нет, все чисто, студент. — Шеф встал, подошел к бару, открыл. Разноцветные лампочки осветили батарею бутылок. — Коньячку?

— Ага. И минеральной, если есть.

— Для тебя все есть. Занимайся, я сейчас.

Проводив взглядом Шефа, вышедшего в соседнюю комнату, Сорокин налил полфужера КВВК, отхлебнул прямо из бутылки «боржоми». Хорошо! Помог бы Шеф раздобыть к свадьбе такую стенку. Арабская, кажется… Спросить?

Нет, как ни развязно он вел себя сейчас, ни задавать вопросы Шефу, ни просить его о чем-либо не стоит. Обойдемся и без арабских стенок. И без ковров. И без диковинных статуэток.

Бесшумно отворилась дверь. В руках у Шефа, мускулистых и тонких, был узкий целлофановый пакет. Вадим положил на колени «дипломат», щелкнул замками. Достал из-под бельишка точно такой же пакет, но более толстый и плотно перевязанный тесьмой.