Питер Хёг - Дети смотрителей слонов

• Название: Дети смотрителей слонов
• Автор: Питер Хёг
• Издательство: Издательство «Симпозиум»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98091-464-4

«Не знаю, кто сотворил вселенную. Но бывает, что в ней начинает не хватать элементарной заботы о тебе!»

Новый (2010) роман знаменитого датского писателя, автора «Смиллы и её чувства снега», написан от лица 14-летнего мальчика, сына священника с острова Финё — самого благополучного уголка Дании.

Но родители исчезают. Необходимо найти их прежде, чем их найдёт полиция. Помощи от взрослых ждать не приходится, союзники Питера в расследовании — сестра, брат и фокстерьер, если не считать графа Рикарда — потомственного аристократа и бывшего наркомана. Поиски родителей приводят в межрелигиозную террористическую организацию, планирующую сорвать первый конгресс всех религий мира.

Попутно, пока не поздно, нужно своими руками организовать себе счастливое детство. И решить главный, самый трудный вопрос — как в 14 лет жить дальше.

---

Прямо передо мной оранжевый буксир. Он собирается отдавать швартовы, человек на причале в комбинезоне того же цвета, что и буксир, снимает последний канат и держит его в руке, в рубке у штурвала стоит женщина. Кажется, они чего-то ждут.

И тут я замечаю кое-что — и чуть не падаю на месте. Они оба плачут. Не то, чтобы у них истерика, нет, они льют тихие слёзы.

Что ж, бывает, что моряки, отправляясь в море и прощаясь со своей любимой, могут обронить слезу. Но чтобы двое работяг из портовой службы рыдали перед небольшой прогулкой по акватории порта на буксирчике Тугги — это удивительно. Я оборачиваюсь. На лежащем на полу нашем знакомом тоже оранжевый комбинезон. Не исключено, что он вместе с ними.

— Посмотрите на то судно, — говорю я. — Думаю, Тильте у них на борту.

На причал ведут ворота, они не заперты. Ханс касается их кончиками пальцев, они с грохотом открываются, и мы выходим на солнце.

Ясно, что три беззащитных молодых человека не должны нападать на взрослых мужчин. Но мы боимся за Тильте. А Ханс уже утратил управляемость. И у меня тоже возникает ощущение, что я пришёл в движение, которое прекратится только когда я дойду до цели — живой или мёртвый. И даже в Якобе Бордурио Мадсене проснулась энергия, которой я не видел в нём со времён его первого призвания, но которая — ставлю двадцать против одного — говорит о его true love.[29]

И тем не менее всё чуть было не кончается плохо.

Когда человек, держащий в руках канат, видит нас, он достаёт носовой платок, вытирает слёзы, а потом делает незаметное движение — и в руке у него оказывается оружие.

Это вызывает уважение. Никакой там возни с комбинезоном, никаких угроз или демонстративного расстёгивания кобуры, просто откуда-то возникает компактное огнестрельное устройство, пусть и имеющее короткий ствол, но зато длинный магазин и эргономичный приклад.

Восхищает также выражение его лица. Думаю, что если бы мне пришлось размахивать автоматом средь бела дня в час пик в районе Фрихаун, то я бы смущённо оглядывался по сторонам и ещё десять раз бы подумал, — но ему колебания не свойственны, он бросает взгляд на соседние суда, он уже принял решение.

Мы так никогда и не узнали, на что он решился, потому что в этот момент ему что-то кричат с буксира — это кричит Тильте.

Он слышит крик и оборачивается. Но повернуться полностью ему так и не удаётся. Он замечает Баскера.

Должно быть, Баскер выскочил из машины — и вот он тут, я и глазом не успел моргнуть.

Всем известно, что фокстерьеры любят детей. И почти все понимают, что это умные животные. Но не все осознают, что у этих животных изначальные инстинкты не подавлены. Хотя Баскер и похож на плюшевую собачку, генетически он скорее волк весом восемь килограммов. Сейчас в этом не приходится сомневаться. Я успеваю только увидеть его жёлтые глаза, они очень редко приобретают такой цвет, но если приобретают, я бы посоветовал окружающим запереть двери и окна и забаррикадироваться в подвале.

К сожалению, нет времени объяснить всё это человеку на причале. Он явно не лучший друг животных и не знаток собак, он лягает Баскера ногой — это всё равно что попробовать напугать саблезубого тигра аэрозолем с духами.

И тут Баскер кусает его за икру.

У Баскера есть три типа укуса: лёгкий захват; укус, показывающий, кто тут хозяин; и укус, сравнимый с действием дисковой пилы, совмещённой с медвежьим капканом. Вот именно этот третий укус Баскер сейчас и демонстрирует. Человек издаёт вопль, и ноги под ним подкашиваются.

Если бы он к этому моменту отбросил в сторону своё оружие, то возможно, дело приобрело бы более гуманный оборот. Но он этого не сделал. И поэтому следующими на него нападают Ашанти и Афина Паллада. Или, точнее, на него нападает красный «ягуар».

Эта очень приёмистая машина, она мгновенно разгоняется до 90 километров в час и сметает стоящего на коленях человека прямо в воду.

Буксир тем временем отчаливает, между ним и берегом уже метра полтора. Но палуба немного ниже причала, так что «ягуар» разбивает ограждение, выходит в свободный полёт и приземляется поперёк бака судна.

Это небольшое судёнышко, автомобиль, стоящий поперёк него, оказывается длиннее — выглядит всё это как-то странно и противоестественно. Я замечаю, что для женщины в рубке — «ягуар» тоже оказывается большой неожиданностью.

Афина медленно выходит из машины, обходит её, подходит к двери рубки, заходит внутрь и бьёт женщину по щеке.

Удар по щеке может быть разным, но скажу вам, что там, где побывала Афина Паллада, розы уже не растут. Только что женщина гордо стояла у руля, овеваемая солёным бризом, и вот она уже как тряпка валяется на полу.

И тут в дверях появляется Тильте.

Наши с Тильте изыскания показали, что если уж в чём великие святые и исследователи человеческого сознания всегда были едины, так это в том, что всякий человек живёт в своей собственной реальности, и я нисколько не сомневаюсь в том, что Баскер, Ашанти, Якоб Бордурио, Ханс и я по-разному представляли себе нашу встречу с Тильте. Но объединяло нас ощущение, что мы спасаем принцессу, и уж как минимум мы рассчитывали на потоки слёз, объятия и вечную благодарность. Но вместо этого Тильте встаёт в дверях рубки, где нам всем хорошо её видно, делает глубокий вдох и очень громко сообщает нам следующее:

— Знаете, вы кто? Вы просто кучка тупых дремучих идиотов!

♥

Мы сидим за столом в салоне буксира, и перед нашими глазами разыгрывается сцена, которую надо видеть, чтобы поверить в неё. И наблюдают эту сцену Ханс, Ашанти, Афина Паллада, Якоб Бордурио, Баскер и я. И видим мы, что женщина из рубки, мужчина со склада и человек, который был сбит «ягуаром», сидят с нами за столом, и они свободны как птицы, потому что Тильте запретила нам с Хансом связывать их, и к тому же приказала Хансу сделать кофе, и он безропотно подчинился, и мало того, что этих троих «планеристов» потчуют, так Тильте ещё и перевязывает укушенного Баскером, успокаивая его при этом и приговаривая «бедный Ибрагим».

— Ибрагим, — сообщает она нам, — полчаса назад навсегда распрощался с оружием. Он вытащил пистолет только потому, что почувствовал опасность, разве не так, Ибрагим?

— Это была самооборона, — подтверждает Ибрагим. — Ну и, может, в какой-то степени старая привычка.

Баскер поглядывает на него из своего угла. Глаза у Баскера по-прежнему жёлтые, на морде кровь, и всем своим видом он выражает надежду, что старая привычка Ибрагима снова заставит его прибегнуть к самообороне и тогда Баскер сможет перейти от hors d’oeuvre[30] к настоящей расправе.

Но ничто не предвещает такого развития событий, потому что на глазах у Ибрагима вновь появляются слёзы.

— Перед тем, как вы так беспардонно вломились к нам, — говорит Тильте, — Ибрагим как раз рассказывал нам о своём детстве, мы только-только дошли до того места, где мать оставляла его на всю ночь на мокрых простынях в наказание за то, что он описался в кровати.

— Хочу заметить, — говорит женщина из рубки, — что по сравнению с моим детством, о котором я вам расскажу, Ибрагим как сыр в масле катался.

Мы смотрим на неё. Щека у неё после затрещины Афины распухла так, будто у неё односторонняя свинка. Из-за этого она не очень внятно говорит, но ясно, куда она клонит: когда Ибрагим закончит свои откровения, она займёт его место.

Тут открывает рот человек, прибитый дверью в пакгаузе. Взгляд у него немного затуманенный, должно быть, из-за сотрясения мозга, а лицо несколько приплюснуто от удара.

— Я пока молчу, — говорит он. — Потому что после моей истории будет очень трудно прийти в себя.

По лицам Ашанти, Афины и, на самом деле, по лицу Якоба видно, что они потрясены. Это можно понять. Трудно было ожидать такого от элиты международного терроризма.

Мы с Хансом подготовлены лучше. Мы знаем Тильте и знаем, как она может воздействовать на людей. Стоит ей только зайти в какой-нибудь магазинчик за пачкой жевательной резинки, как кассирша начинает рассказывать ей всю свою жизнь и в конце концов зовёт её к себе домой — спасать семью, дрессировать собаку или вразумлять непослушных детей.

И тем не менее происходящее является полной неожиданностью даже для нас с Хансом, и Тильте чувствует, что требуются объяснения.

— У нас был час, — говорит она. — После моего похищения. Мы ждали, когда приедет Беллерад. Это время мы посвятили разговорам о том, как найти дверь.

«Планеристы» кивают.

— Возникла очень напряжённая атмосфера, — говорит Тильте. — И я предложила им полежать в гробу. У меня под рукой не было настоящего гроба. Но оказался деревянный ящик. Это, конечно, не одно и то же. Но когда мы повыкидывали из него автоматы и взрывчатку, оказалось, что он вполне годится. Слава Богу, у меня с собой оказалось вот это.