Кокрэлл Карина - Легенды мировой истории

• Название: Легенды мировой истории
• Автор: Кокрэлл Карина
• Издательство: М.: ACT; СПб.: Астрель-СПб, 2010.- 573, [1] с.
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066149-7 (ООО «Издательство АСТ»), 978-5-9725-1716-9 (ООО «Астрель-СПб»)

Хотите отправиться в путешествие во времени? Следуйте за автором этой книги, и вас ждет масса эмоций: вы переживете незабываемые приключения, примите участие в опаснейших путешествиях и испытаете роковые страсти.

Самые значимые исторические события описаны таким увлекательным языком, что возникает полный эффект присутствия. Серьезная фактическая информация перемешивается с элементами исторического романа, и этот взрывоопасный микс приправлен сбалансированным соусом из куража и иронии.

Эта книга о глупцах и мудрецах, о взлетах и сокрушительных падениях, о катастрофах и роковых совпадениях, о любви, предательстве, зависти и злобе, о силе и слабости человеческой, и, конечно, о нас, сегодняшних.

---

— Позвольте, ваше величество, выразить сочувствие в связи со вчерашним пожаром… Вы полагаете, лагерь подожгли гранадцы? — Он прекрасно говорил по-испански.

— Я думаю, да. Скорее всего, это были лазутчики, — лаконично ответил король.

— Ваше величество, они были так смелы, что прокрались прямо к шатру королевы? Жизнь королевы была вчера в такой опасности? — спросил безымянный монах. Спросил по-латыни, но с заметным арабским акцентом.

— Или королева сама ненароком опрокинула ночью свечу… — улыбнулась Изабелла.

— Ваши величества надеются взять Гранаду?

— Несомненно. Не позднее конца осени, — безапелляционно ответил Фердинанд. И добавил: — Мы не дали им весной засеять поля. Запасы прошлого урожая будут на исходе. Голод заставит Гранаду сдаться. Тала[152]. Мой наследник, принц Хуан, помогал мне в этом. Ничего не поделаешь, война… — заключил, спохватившись, Фердинанд. Он не всегда был достаточно внимателен к дипломатическим тонкостям.

Не представленный Антонио Милланом «францисканец» бросил на короля быстрый острый взгляд, и Изабелла сразу поняла, что именно этот, безымянный, и есть настоящий глава посольства.

За помощь отцу в тала единственный (а потому драгоценный!) тринадцатилетний наследник кастильских королей был посвящен отцом в рыцари. С рыцарями орденов Сантьяго и Калатрава они превратили всю vega[153] вокруг Гранады в выжженную землю, на которой ничего не будет расти годами. Фердинанд невольно вспомнил, как это происходило. Дым ел глаза. Латы раскалялись. В огне, словно старухи-ведьмы, корчились столетние дуплистые оливы. Он залюбовался тогда сыном в маленьких латах. Но мальчик был слишком бледен. Фердинанд принял это за волнение от участия в такой серьезной операции. Бледность сына не прошла и на следующий день. Фердинанд ничего не сказал об этом Изабелле — она с ума сошла бы от беспокойства. Но с тех пор было решено, что мальчику лучше пребывать в Севильском Альказаре, под опекой придворных и учителей, подальше от лагеря. Там же сейчас находились и две младшие дочери их католических величеств — Мария и Катарина.

— Это правда, что ваше величество решили взять Гранаду без применения пушек? — обратился к Фердинанду Антонио Миллан.

Изабелла внезапно встала из-за стола. Все следили за ней изумленно.

Королева подошла к входному пологу шатра и сильным движением раздернула его.

Июльское солнце ударило в ее латы, ослепило людей за столом. По шатру запрыгали солнечные зайчики. Потом глаза привыкли к яркому свету, и все поразились открывшемуся изумительному виду: закатные лучи окрашивали словно парящие в небе на фоне снегов Сьерра-Невады зубчатые башни сказочного города на вершине холма, окруженные свечами кипарисов и опахалами пальм.

— Альхамбра, — громко произнесла Изабелла. Правильно, по-арабски произнесла. Альхамбра — «Красный замок», — Вы хотите, чтобы король Арагона выкатил lombardos[154] против этой гармонии? Ни я… — Она запнулась, взглянув на мужа. — Ни мы, ни гранадский эмир Боабдиль не хотим разрушения Гранады.

— И правоверные смогут носить платье, предписанное исламом, и исполнять все приличествующие обычаи? — Неизвестный «монах» понял, что раскрыт, и поэтому не слишком старался теперь скрывать свою миссию.

— В этом мы даем гранадским подданным наше королевское слово, — сказал Фердинанд. — Более того, те, кто решит все-таки покинуть страну, смогут сделать это в течение двух лет. И корона предоставит им корабли.

Послы переглянулись. Это было невиданно великодушное обещание.

Красивый посол взглянул на короля и спросил с внезапной энергией на своей безукоризненно правильной, но с арабскими придыханиями латыни:

— И тех, кто решит остаться в своих домах на своей земле, не будут принуждать сменить веру?

— Не подобна ли была бы такая вера семени, посеянному при каменистой дороге? — моментально отреагировала на это Изабелла.

— Но если кто-то решит последовать заветам Господа нашего Иисуса Христа, им будет оказано всяческое поощрение, — сказал король. «Вот этого ему не следовало говорить», — подумала Изабелла, но было уже поздно.

— Больше всего его величество султан Египта предостерегает от насильственных обращений. Но волнует его и другое. Кастильская армия уничтожила вокруг Гранады девяносто четыре деревни, выжжены все поля, пастбища и оливковые рощи. В Гранаду бегут мусульмане из других разоренных Кастильей городов. Население Гранады увеличилось втрое. В городе уже начались голод и болезни. Султан обеспокоен этим…

— Мы понимаем беспокойство султана Египта, — ответил Фердинанд. — Мы тоже обеспокоены судьбой наших будущих подданных. Но война есть война. Чем скорее Гранада сдастся, тем меньше будет… неудобств для ее жителей.

— А каково сейчас здоровье его величества султана? — переменила тему Изабелла. — Мы слышали о его недавнем злополучном падении с лошади…

Послы оказались в явном замешательстве: Изабелла, похоже, знала больше, чем они, покинувшие Каир всего три недели назад.

Они с удивленным почтением склонили головы, что можно было понять как угодно. Она — поняла правильно. И, вполне довольная произведенным эффектом, продолжала:

— Мы с королем Арагона, так же как и весь мир, наслышаны о великих победах Каит-бея над османами в Киликийской Армении, а также о том, как успешно султан применил тактику tala в Адане. Против своих же единоверцев, не правда ли? Несомненно, великодушное сердце его величества страдало, но он знал: жестокость на войне порой неизбежна и необходима…

Послы молчали. Мамелюк Каит-бей и могущественный турецкий султан Байязид II были кровными врагами. Брат Байязида однажды неожиданно умер на пиру у Каит-бея, и турецкий султан, уверенный в том, что брата отравили, постоянно покушался на границы Египетского султаната, в который входил и Иерусалим.

— Мы непременно ответим султану Каит-бею на его письмо самым удовлетворительным образом, — заключила королева. — Передайте его величеству, что это война — не против магометан. Это война — с теми, кто поднял оружие против своих законных правителей.

Она говорила так убежденно, что послы чуть было не поверили ей.

— Поэтому мы надеемся на продолжение того покровительства, которое султан великодушно оказывает христианским паломникам в Иерусалиме… — завершил Фердинанд.

Это был неписаный закон их приемов — последнее слово всегда оставалось за королем.

Послов проводили, и Изабелла сидела теперь за столом напротив Фердинанда. Она не спешила сегодня покидать шатер мужа. Как обычно в военном лагере, у них были разные шатры. Это и понятно: к королю постоянно шли его командующие с разными вопросами, он часто созывал военные советы. Отдельные шатры были удобнее, так ничто не отвлекало Фердинанда от главного дела — войны.

— Изабелла… — раздраженно начал король, — Я бы желал, чтобы впредь вы не вмешивались в мой разговор с иностранными послами, когда речь заходит о военных вопросах. И что это за маскарад? К чему эти латы?

— Но, Фернандо, послы прибыли неожиданно. И вам известно, что мой гардероб совершенно уничтожен вчерашним пожаром. — Королева улыбнулась, и улыбка проявила морщинки у ее губ. — Это всё, что у меня осталось. Гранадская нищенка-гитана имеет больше одежды, чем есть теперь у меня. И наша дочь Хуана в том же положении и до сих пор рыдает. Заснет, проснется, вспомнит, что сгорели все ее наряды, и рыдает опять, — Королева улыбнулась.

Речь шла об их двенадцатилетней дочери, принцессе Хуане, которой теперь, после замужества ее старшей сестры, принцессы Исабель, по протоколу приходилось следовать за матерью всюду, даже в осадный лагерь кастильцев на гранадской равнине.

Исабель, любимица матери, прошлой осенью вышла за наследного принца Португалии Альфонсо — милого, благородного Альфонсо, который моментально влюбился в юную жену, и чувство было абсолютно взаимным.

Двор Кастильи и Арагона не имел какой-то одной столицы, и королевская семья от нескольких месяцев до нескольких лет проводила в разных городах своего королевства. Любимыми городами у Изабеллы и Фердинанда были Севилья и Вальядолид. Многое было связано с этими городами в их жизни. А будущая столица страны Мадрид был тогда всего лишь небольшим городом с мавританской цитаделью на высоком берегу мутного Манзанареса.

Хуана была взрывной, дерзкой, подверженной резким перепадам настроения — полной противоположностью рассудительной и спокойной старшей дочери Исабели. Это очень волновало королеву, и она со страхом узнавала иногда в поведении Хуаны свою мать — тогда, в страшном замке Аревало…

Король укоризненно посмотрел на жену:

— Очень жаль. Вам следовало воспитать дочь менее суетной. Так, чтобы она больше молилась Господу о нашей победе над маврами и меньше плакала о потерянных нарядах.