Бернарт де Вентадорн - Песни

• Название: Песни
• Автор: Бернарт де Вентадорн
• Издательство: Издательство «Наука»
• Жанр: Поэзия
• Год: 1979

В лирических произведениях лучших поэтов средневекового Прованса раскрыт внутренний мир человека эпохи, который оказался очень далеким от господствующей идеологии с ее определяющей ролью церкви и духом сословности. В произведениях этих, и прежде всего у Бернарта де Вентадорна и поэтов его круга, радостное восприятие окружающего мира, природное стремление человека к счастью, к незамысловатым радостям бытия оттесняют на задний план и религиозную догматику, и неодолимость сословных барьеров. Вступая в мир творчества Бернарта де Вентадорна, испытываешь чувство удивления перед этим человеком, умудрившимся в условиях церковного и феодального гнета сохранить свежесть и независимость взгляда на свое призвание поэта.

Песни Бернарта де Вентадорна не только позволяют углубить наше понимание человека Средних веков, но и общего литературного процесса, в котором наиболее талантливые и самобытные трубадуры выступили, если позволено так выразиться, гарантами Возрождения.

---

Зря – воевать против власти Любви![258]

I. Зря – воевать против власти Любви!
Если в войне и победа видна,
бее же сперва нас измучит война.
Лучше на бой ты Любовь не зови.
5 Войны несут – их жестоки повадки —
Мало добра, а страданья – в достатке.
Мучит тоскою Любви маета,
Но и тоска так светла и чиста!

II. Счастлив, кто знал даже скорби Любви, —
10 Скорби глубоки, но счастье без дна!
Радость утех над тоской взнесена,
Стоны глушит ликованье в крови.
Что же скрывать? Не играю я в прятки:
Мучит Любовь, но мученья нам сладки.
15 Вот почему, хоть мечта и пуста,
Нам дорога и такая мечта.

III. Не сосчитать всех даяний Любви!
Речь дурака стала смысла полна,
А в подлеце снова честь рождена,
20 Злой подобрел – хоть святым объяви,
Скаредный – щедр, и мерзавцы не гадки,
Скромен гордец, робкий – смел без оглядки.
Жизнь не собой лишь одной занята,
С жизнью другой воедино слита.

25 IV. Верно, не зря послужил я Любви
(Впрочем, теперь поскупее она!):
Чести закон я усвоил сполна, —
Ну-ка, ты честь без Любви наживи!
Были во мне и дурные задатки, —
30 Но позабыл я былые ухватки.
Стала близка мне и слов красота,
Песню Любовь мне вложила в уста.

V. Донна! И вам, и высокой Любви
В песне хвала неспроста воздана.
35 Что я без вас? Вами песня сильна —
Значит, певец, благодарность яви!
Мысли, слова в благозвучном порядке
Ваши хранят на себе отпечатки
(Ваша ко мне возрастет доброта —
40 Будет хвала выше звезд поднята).

VI. Песня, плыви, восхваленьем Любви,
Прямо к тому, кем германцев страна
Прежде всех стран и горда и славна, —
К Фридриху ты, моя песня, плыви![259]
45 Щедр он, могуч, смел в атаке и схватке,
Да и в любви – благородной он складки.
Пусть суетой занята мелкота,
Подвиги славные не суета.

VII. Донна! Тут хитрой не нужно догадки!
50 Ночью и днем я горю в лихорадке.
В вашей красе – всех красот полнота.
Здесь я навек! И разгадка проста…

Аймерик де Пегильян и Эльяс д'Юссель[260]

Эльяс, ну как себя держать…[261]

I. – Эльяс, ну как себя держать
С той, без кого мне счастья нет?
Она взяла с меня обет —
Когда с ней буду возлежать,
5 Желанья пылкие сдержать,
А лишь прижаться потесней
Да тихо целоваться с ней, —
И вот позволила прийти!
Могу ль обет не соблюсти?

10 II. – Что ж, Аймерик, тут рассуждать!
Вам случай упускать не след.
Ведь вы, мой друг, не старый дед —
Как можно с донной лечь в кровать
И наслажденья не урвать!
15 Нет, не такой я дуралей:
Любовь обетов всех сильней.
А клятва станет на пути —
Нарушу, господи прости!

III. – Эльяс, ведь я не плут, не тать.
20 Даете вы дурной совет, —
Повергнет он в пучину бед!
Тем, кто готов ему внимать,
Любви вовеки не понять.
А клятве изменив своей,
25 Ни в Донне, ни в царе царей
Мне милосердья не найти.
Нет, против клятвы не пойти!

IV. – Но, Аймерик, зачем опять
Нести бессмыслицу и бред!
30 Какой же в этом будет вред —
Свою красавицу ласкать
И невзначай добычу взять?
Потом, изволь, хоть слезы лей,
Плыви за тридевять морей, —
35 Святую землю посети
И отпущенье обрети.

Ригаут де Барбезьеу (годы творчества – 1170–1200)[262]

На землю упавший слон…[263]

I. На землю упавший слон
Поднимается опять,
Коль начнут вокруг кричать, —
Я, как слон, свалившись с ног,
5 Без подмоги встать не мог.
Такой проступок мною совершен,
И так мне душу угнетает он,
Что двор Пюи[264] осталось мне молить,
Где есть сердца, способные дружить:
10 Пусть к милосердью громко воззовут
И снова встать мне силы придадут.

II. Коль не буду я прощен,
Счастья мне уже не знать!
С песнями пора кончать, —
15 Спрячусь, грустен, одинок,
В самый дальний уголок.
Кто Донною сурово отстранен,
Тому вся жизнь – лишь труд, лишь тяжкий сон,
А радость может только огорчить:
20 Я не ручной медведь, чтоб все сносить,
Терпеть, когда тебя жестоко бьют,
Да и жиреть – коль есть тебе дают!

III. Может, мой услышав стон,
И простят меня, как знать?
25 Симон-маг[265] Христу под стать
Вознестись хотел, но бог
Грозный дал ему урок:
Господней дланью тяжко поражен,
Был Симон-маг за дерзость посрамлен.
30 И я был тоже дерзок, может быть,
Но только тем, что я посмел любить.
Не по грехам бывает грозен суд,
Так пусть со мной не столь он будет крут!

IV. Впредь я скромности закон
35 Не осмелюсь нарушать.
Фениксом[266] бы запылать,
Чтоб сгореть со мною мог
И болтливости порок!
Сгорю, самим собою осужден
40 За то, что чести наносил урон,
Восстану вновь – прощения молить
И Донны совершенство восхвалить,
Когда в ней милосердье обретут
Те слезы, что из глаз моих бегут.

45 V. В путь посол мой снаряжен —
Эта песня! Ей звучать
Там, где я не смел предстать,
Каяться у милых ног —
И в очах читать упрек.
50 Два года я от Донны отлучен,
В слезах спешу к Вам, Лучшая из Донн, —
Вот так олень во всю несется прыть
Туда, где меч готов его сразить.
Ужель меня одни лишь муки ждут?
55 Ужель чужим я стал навеки тут?

Жил в старину Персеваль[267]

I. Жил в старину Персеваль, —
Изведал вполне я
Сам Персеваля удел:
Тот с изумленьем глядел,
5 Робко немея,[268]
На оружия сталь,
На священный Грааль, —
Так, при Донне смущеньем объят,
Только взгляд
10 Устремляю вослед
Лучшей из Донн, – ей соперницы нет.

II. Врезано в сердца скрижаль
Свидание с нею:
Взор меня лаской согрел,
15 Я оробел, онемел, —
Этим себе я
Заслужил лишь печаль
И сомненье, едва ль
Я других удостоюсь наград.
20 Но стократ
Муки прожитых лет
Сладостней радостей легких побед.

III. Ласкова речь ваша, – жаль,
Душа холоднее!
25 Иначе я бы посмел
Верить – не зря пламенел
Молча, робея:
И без слов не пора ль
Знать, как тягостна даль
30 Для того, кто, любовью богат.
Вспомнить рад
Хоть ваш первый привет,
Хоть упованья обманчивый бред.

IV. В небе найдется звезда ль,
35 Что солнца яснее?
Вот я и Донну воспел
Как совершенства предел!
Краше, милее
Мы видали когда ль?
40 Очи, словно хрусталь,
Лучезарной игрою манят
И струят
Мне забвение бед,
Тяжких обид и печальных замет.

45 V. Жизнь не зовет меня вдаль,
Всего мне нужнее
Сердцу любезный предел.
Все бы дары я презрел, —
Знать бы скорее:
50 Милость будет дана ль,
Гибель мне суждена ль?
Если буду могилою взят,
Пусть винят —
Вот мой горький завет! —
55 Вас, моя Донна, очей моих свет!

VI. Старость умом не славна ль?
Вы старцев мудрее.
Юный и весел и смел,
Все бы резвился и пел, —
60 Вы веселее!
Юность в вас не мудра ль?
Мудрость в вас не юна ль?
Блеск и славу они вам дарят,
Говорят,
65 Покоряя весь свет,
Как совершенен ваш юный расцвет.

VII. Донна! Муки мне сердце томят,
Но сулят,
Что исчезнет их след:
70 Милость приходит на верность в ответ.

Дальфин и Пердигон[269]

Пердигон! Порой бесславно…[270]

I. – Пердигон! Порой бесславно
Жизнь ведет свою барон,
Он и груб и неумен,
А иной виллан бесправный
5 Щедр, учтив, и добр, и смел,
И в науках преуспел.
Что донне можете сказать:
Кого из этих двух избрать,
Когда к любви ее влечет?

10 II. – Мой сеньор! Уже издавна
Был обычай заведен
(И вполне разумен он!):
Если донна благонравна,
С ровней связывать удел
15 Тот обычай повелел.
Как мужику любовь отдать?
Ведь это значит потерять
И уваженье и почет.

III. – Пердигон! Зачем злонравный
20 Благородным наречен!
Нет! Лишь в сердце заключен
Благородства признак главный,
И наследственный удел
Не заменив славных дел.
2о Иной барон – зверям под стать.
Ужель медведя миловать?
Тут имя знатное не в счет!

IV. – Мой сеньор! Мне так забавна
Ваша речь. Я поражен:
30 Ведь виллан же не рожден,
Чтобы донн ласкать, как равный!
Сколь бы он ни обнаглел,
И для наглых есть предел!
Как донну – донной величать,
35 Коль та с мужицкою смешать
Посмела кровь, что в ней течет?

V. – Пердигон! Забыли явно
Вы про вежества закон, —
Вот так мудрый Пердигон!
40 Сердце с сердцем равноправно.
Я б на имя не глядел
И призвать бы донн посмел
Любовь достойным отдавать,
А званьями пренебрегать:
45 Мы все – один Адамов род!

VI. – Мой сеньор! Вопрос исправно
Разберем со всех сторон.
Рыцарь верен испокон
Власти вежества державной,
50 А мужик в бароны сел,
Да глядишь – и охамел:
Кота-мурлыку[271] сколь ни гладь,
Но стоит мыши зашуршать —
И зверем стал домашний кот!

55 VII. – Пердигон! Кто ж одолел
В нашем споре? Срок приспел:
Чью правоту теперь признать,
Один Файдит[272] волен решать.
Пускай сужденье изречет!

60 VIII. – Мой сеньор! Я б не хотел,
Чтоб его сей спор задел —
Он сам виллан! Но должен знать:
Любви достойна только знать,
Вилланов же – мотыга ждет!

Гаваудан