Георгий Северский - Второй вариант

• Название: Второй вариант
• Автор: Георгий Северский
• Издательство: Таврия
• Жанр: Роман
• Год: 1980

Гражданская война, 1920-й год… Врангель — последняя ставка Антанты готовит новый поход на Советскую Россию. В этих условиях информация о планах белой армии обретает особую ценность. Невероятно трудно добыть ее — врангелевская разведка перерезала все нити, связывавшие Крымский полуостров с Советской Украиной. В такой обстановке ведут свою работу чекисты, выполняющие задание Ф. Э. Дзержинского. Чем закончится их поединок с белой контрразведкой?..

О событиях достоверных и героических, о людях огромного мужества и рассказывает автор, открывая ранее неизвестные или малоизвестные страницы истории ВЧК.

---

И только теперь Журба и Бондаренко поняли, что казаки безнадежно пьяны.

— Нехорошо, господин вахмистр, — укоризненно сказал Бондаренко. — Это чистый разбой…

— Вылазь добром, коли говорят! — кто-то из казаков щелкнул затвором винтовки. — Иль помочь?

«Какой глупый случай!» — подумал Журба. Он спрыгнул с линейки, и Бондаренко последовал за ним. Возница пытался было объяснить казакам, что лошади заморены, что ему надо в город, но его никто не слушал. Казаки развернули линейку, попрыгали в нее, сплющив рессоры. Монотонно, но слаженно затянули:

Ай, да ты по-о-о-дуй, по-о-дуй,
Да ветер ни-изовой!
Ай, да ты раздуй, раздуй
Тучу черную…

— Ну, не гады?! — сказал Бондаренко, озадаченно глядя вслед линейке. — Видно, пропьянствовали ночь у какой-нибудь вдовы, а теперь заторопились в свой Бул-ганак…

Журба промолчал. Они находились в черте города, и встреча с казаками не отняла у них слишком много времени. Но он подумал, что даже такой вот случай мог прервать их путь…

В город входили через кладбище. Впереди открылась знакомая Журбе часовня, в которой он однажды провел ночь, и оттуда вдруг раздался тонкий, захлебывающийся крик. Журба и Бондаренко остановились. Распахнулась чугунная дверь, и к ограде выкатился грязный, оборванный клубок. Дрались два беспризорника. Один из них прижимал к себе цинкового ангела.

— Я сам снял этого пацана, — кричал он. — Сам и загоню!

Бондаренко цыкнул на них, и беспризорники, позабыв о драке, поспешно вкатились обратно в часовню. С глухим лязгом за ними захлопнулась тяжелая дверь.

Журба и Бондаренко вышли с кладбища. Бондаренко сказал, будто продолжая начатый разговор:

— Детишки-то больше взрослых страдают… Чем кормятся! Цинк с памятников продают. — И добавил, вздохнув: — Сколько безотцовщины растет!..

С Севастопольской они свернули на Кантарную. Пошли медленнее. На стенах одноэтажных домиков с одинаковыми калитками и заборами появились жестяные вывески с изображением сапога или шапки, пузатого матраца или кастрюли — здесь жили ремесленники. Подошли к дому с односкатной крышей. На калитке виднелась вывеска с большим нарисованным замком. Среднее окно было закрыто ставнями. Бондаренко вздохнул с облегчением — ждут.

Через несколько минут они сидели в просторной комнате. Кузьма Николаевич — хозяин квартиры — напряженно слушал, что ему говорил Бондаренко. Журба рассматривал в это время фотографии, веером приколотые над лакированным, солидных размеров комодом. На одной из фотографий был изображен солдат с георгиевским крестом на груди.

— В японскую получил, — кивнул в сторону фотографий Кузьма Николаевич. — Там проще было: пуля — дура, штык — молодец, вперед за батюшку царя, а здесь… — Он нахмурился. — Значит, говорите, именно завтра надо быть в Керчи?

Журба подтвердил:

— Если не завтра, то опоздаем!

— Предписания командировочные в Керчь я вам изготовлю надежные, — сказал Кузьма Николаевич, — но вот с билетами на поезд… Сейчас строгости большие введены, придется самому идти на вокзал. А пока займемся документами.

Они спустились вместе с хозяином в подпол, вырытый под сараем, там остро пахло какими-то химикалиями.

— Подождите, лампу зажгу, — послышался из тем ноты голос Кузьмы Николаевича.

Семилинейная лампа осветила столик, заставленный бессчетными пузырьками, здесь же что-то плавало в блюдечках, лежали кисти и скальпели, увеличительные стекла, стоял утюг. На веревке сушились бланки пас-портов.

— Цех! — улыбнулся Журба.

— Нет, прачечная! — серьезно ответил Кузьма Николаевич. — Моем, гладим, крахмалим, сушим! Достаем старые паспорта и смываем своей химией все вписанное. Покрываем потом бланки крахмалом, разглаживаем их и сушим. Взгляните! — Он прищелкнул по одному из паспортов на веревке. — Чист, словно только из типографии! Сейчас на официальном бланке городской управы вы и получите предписание отправиться по делам службы в Керчь…

— Ваше превосходительство! Приказы командирам кораблей. На подпись.

— Проходите, полковник. Садитесь.

Слащев стоял у окна. Со второго этажа феодосийской гостиницы «Астория» открывался вид на море. Неповоротливые транспортные суда теснились у причалов. На рейде дымили миноносцы. Застыл посреди тихой бухты серый, похожий на огромный утюг, английский крейсер. Взглянув на него, Слащев вспомнил о Деникине. И, уже направляясь к столу, подумал: а ведь живя в этих апартаментах, Антон Иванович не предполагал даже, что станет ему феодосийская гостиница «Астория» последним пристанищем на русской земле — прямо отсюда отбыл он на английском миноносце в Лондон…

Полковник Дубяго осторожно положил перед генералом две стопки машинописных листов.

— По два приказа на каждый вымпел… Пакеты будут доставлены на корабли сегодня же.

— Не спешите, Виктор Петрович! — остановил его Слащев. — Будет лучше, если флот получит приказы непосредственно перед выходом в море. — Заметил, что начальник его штаба удивленно поднял брови, и пояснил: — Видите ли, пока флотские командиры, да и не только они, склонны думать, что десант предполагается на кавказское или одесское побережье, — я спокоен. Не хочу сказать в адрес моряков ничего плохого. Но помилуйте! Мало ли что может случиться с этими пакетами. Нет, пусть неприятель узнает о десанте как можно позже.

— Слушаюсь, Яков Александрович, — склонил голову полковник.

— Что с отрядом «охотников»?

— Как вы и приказывали, он сформирован из офицерской полуроты. Командование отрядом возложено на поручика Юрьева.

— Разве он еще не капитан? Мы же представляли его к производству в следующий чин.

— Пока из штаба верховного ответа нет.

Гримаса раздражения мелькнула на лице Слащева, но он заставил себя успокоиться:

— Виктор Петрович, прошу вас, задачу перед Юрьевым и его людьми поставьте сами.

— Понимаю вас, Яков Александрович.

— Главная задача Юрьева: скрытно высадиться в районе Кирилловки, блокировать и, по возможности, ликвидировать заставу красных. Люди Юрьева обязаны помнить: на время высадки десанта Кирилловна должна быть изолирована от внешнего мира! Кстати, вы их отправляете отсюда?

— Никак нет, Яков Александрович. Сегодня перебросим их в Керчь — там приготовлен быстроходный катер…..

— И еще, Виктор Петрович. Отдайте распоряжение военным комендантам Феодосии и Керчи усилить патрульную службу. Подскажите нашим контрразведчикам: именно в эти дни необходима особенная строгость.

— Будет исполнено, Яков Александрович.

Слащев встал, подошел к висевшей на стене карте.

Задумчиво посмотрел на полковника.

— Успех десанта не вызывает у меня сомнений, и северной Таврией мы овладеем… Ну а что вы думаете о наших перспективах в целом?

Полковник Дубяго тоже подошел к карте и долго молчал. Слащев не торопил его. Он считал Дубяго не только способным штабистом, но еще и человеком предельно честным.

Ответ полковника разочаровал его.

— Конечно, многое будет зависеть от успеха нашего десанта… — осторожно произнес Дубяго. — Ну а потом… Думается, что перспективы у нас хорошие… — Он перевел взгляд на участок карты, который занимала Советская Россия, и замолчал.

Круто повернувшись, Слащев пошел к столу, думая о том, что ни в какие перспективы вооруженных сил Юга России полковник не верит. Это можно было простить Дубяго, но его неискренность была досадна.

— Да-да, благодарю вас, — кивнул он. — Вы свободны, господин полковник!

Оставшись в одиночестве, Слащев долго ходил по кабинету, чувствуя, как растет в нем злость. Отнюдь не полковник был причиной тому. В Севастополе верховный выразил полную уверенность в успехе наступления. Но дальше-то что, дальше! А об этом барон предпочел не говорить, сославшись на преждевременность. Некоторые считают, что наступление предполагает в конечном итоге соединение с войсками Пилсудского. Сказки для маленьких детей: Врангелю нужна «единая и неделимая». Что же все-таки тогда означает наступление на северную Таврию? Начало нового похода на Москву? Или поход по хлебным местам, как делали в старину крымские ханы? Сомнений нет — это уступка союзникам, требующим активных военных действий.

Военных действий!.. Он посмотрел на карту, и расстояние, отделяющее Москву октября семнадцатого от Крыма июня двадцатого года, представилось ему бесконечной глубокой могилой, из которой уже никогда не встать десяткам тысяч людей, воевавших с ним в одних рядах…

Нет, уж лучше о предстоящем десанте думать!

Слащев вернулся к карте, еще раз проследил мысленно, как будут разворачиваться события.

Пятого июня суда с погруженными на них войсками выходят в море и берут курс на юг. Там вскрывается пакет номер один. К ночи эскадра проходит мимо Керчи, где к ней присоединяются боевые суда прикрытия. В Азовском море командирам всех тридцати двух кораблей, входящих в состав эскадры, надлежит вскрыть пакет номер два, в котором они обнаружат приказ следовать к деревне Кирилловне.