Георгий Северский - Второй вариант

• Название: Второй вариант
• Автор: Георгий Северский
• Издательство: Таврия
• Жанр: Роман
• Год: 1980

Гражданская война, 1920-й год… Врангель — последняя ставка Антанты готовит новый поход на Советскую Россию. В этих условиях информация о планах белой армии обретает особую ценность. Невероятно трудно добыть ее — врангелевская разведка перерезала все нити, связывавшие Крымский полуостров с Советской Украиной. В такой обстановке ведут свою работу чекисты, выполняющие задание Ф. Э. Дзержинского. Чем закончится их поединок с белой контрразведкой?..

О событиях достоверных и героических, о людях огромного мужества и рассказывает автор, открывая ранее неизвестные или малоизвестные страницы истории ВЧК.

---

Внимание Журбы привлек голос Веры, донесшийся со двора:

— Митя! — восклицала Вера. — Митя! Какая неожиданность… Да, входи же, входи!

Журба выглянул в окно:

У распахнутой калитки стоял высокий, сухощавый парень с черными вьющимися волосами.

— Митя, Митя! Ну какой же ты молодец! — Вера протянула ему руки. Парень, улыбаясь, сжал их.

Они прошли к столу под вишней.

— Как ты тут? — спросил парень. Разглядывая девушку, он по-прежнему улыбался.

— Да как тебе сказать… — Вера тревожно оглянулась на дом.

— Терентий Васильевич отдыхает? — по-своему понял ее гость.

— Деды нет. Но… — и она проговорила что-то совсем тихо.

Журба отошел от окна.

Что-то знакомое почудилось ему в этом парне. На кого-то похож?.. И сразу же вспомнил: Вера и рядом он… Все правильно, они были вместе, когда Николай впервые увидел Веру на симферопольском кладбище.

«У меня есть настоящий и верный друг, — всплыли в памяти слова Веры. — Мы с ним часто спорим, но всегда находим общий язык…»

Вера сказала это несколько дней назад, мельком, и тогда Николай не придал услышанному никакого значения. И вот друг, — а судя по всему, это был именно он, — появился здесь. Куда девалась обычная Верина сдержанность! Она радовалась Мите так открыто и бурно, что невольно напрашивался вопрос: да только ли друг?..

Журба почувствовал вдруг, что ему стало тоскливо.

Он взял с подоконника листок бумаги, посмотрел на только что сделанный им набросок, и усмехнулся, хотя меньше всего на свете хотелось ему сейчас смеяться… Механически раскрыл томик Лермонтова, сунул в пего листок — несколько его рисунков уже лежали здесь.

Когда Журба спустился во двор, Вера и Миш о чем-то тихо разговаривали, склонившись друг к другу

— Здравствуйте, — сухо произнес Николай.

— Здравствуйте, — откликнулся гость.

Издали он казался Журбе моложе. Николай заметил, что вначале Митя глянул па пего без особого интереса, но тут же посмотрел еще раз, и взгляд его стал напряженным, тяжелым.

«Все ясно, — с неприязнью подумал Журба, — ревновать чудак-человек вздумал».

Он испугался вдруг, что Вера захочет их познакомить, и быстро пересек дворик. Уже выходя из калитки, не выдержал и обернулся. Оба смотрели ему вслед: Митя все с тем же напряженным прищуром, Вера вопросительно и с досадой, будто хотела что-то сказать, да так и не успела или не смогла…

После ухода Журбы оживление Веры угасло. Она сдержанно объяснила Мите:

— Его зовут Николай. Он снял у деды комнату перед моим приездом.

Митя осторожно прикрыл теплой ладонью ее руку, мягко и заботливо спросил:

— Ты уверена, что он нам не опасен? Чем занимается этот Николай, кто он?

— Знаешь, мне сначала показалось, что он — типичный обыватель, — задумчиво сказала Вера. — Ну, из тех, кто хотел бы переждать грозу на теплой печке. А потом… В общем, странный человек.

Митя засмеялся:

— Люблю загадки! Разгадывать их люблю — слишком неожиданными бывают ответы! — И быстро, как бы невзначай, спросил: — Откуда он приехал? Надолго?

— Кажется, из Симферополя… — наморщила лоб Вера. — А, впрочем, может, я и ошибаюсь. А надолго ли? Нет, не знаю…

— Ты узнай, — посоветовал Митя. — Для нас осторожность — мать крестная! Чтобы не опасаться, ты должна знать о нем все!

Вера так не думала: по ее мнению, достаточно было знать о степени порядочности любого человека, чтобы определить свое отношение к нему. Но спорить с Митей она не решилась.

— А знаешь, — предложила вставая, — давай-ка пить чай!

Встал и Митя.

— Вера, — тихо сказал он, опустив глаза. — Вера, я хочу просить тебя… Пусть не теперь, не сейчас, но мы должны поговорить серьезно. Я вправе рассчитывать, что ты меня выслушаешь?

— Но, Митя…

— Я хочу, чтобы ты знала, — твердо, уже в глаза ей глядя, произнес Митя. — Ты должна знать, Вера: дороже тебя и ближе у меня никого нет!

— Ну хорошо, Митя, потом… — Вера, смущенная его напором, не знала, что отвечать. — Ты прав — мы поговорим, но, пожалуйста, потом! — Она уже не рада была, что позволила себе втянуться в этот разговор — Сейчас я поставлю самовар! — И быстро, не давая Мите ответить, повернулась уходить.

— Не надо, Вера! Я спешу.

— Но ведь ты, наверное, голоден…

— Мне надо идти. Так знай, Вера, что бы ни случилось, знай — кроме тебя, у меня нет никого!

Митя ушел. Стараясь спрятаться от дум своих, тревог и волнений, Вера опять села за машинку, но так и не притронулась к шитью — трудно было отвлечься от душевной сумятицы…

Взгляд ее остановился на широкой полке, тесно заставленной книгами. С раннего детства они с братом проводили каждое лето у деда. Многие любимые ими книги оставались здесь, и с годами их скопилось немало. В раздумье стояла Вера у полки, старые книги казались ей добрыми друзьями: Майн Рид, Купер, Луи Буссенар… Это — неразлучные спутники детства. Потом было открытие великой простоты Пушкина и пронзительной мудрости Толстого, спокойной прелести аксаковских пейзажей и прозрачной чистоты тургеневских героев…

А где же Лермонтов? Вера еще раз обежала взглядом книжную полку и не нашла двух небольших красных томиков с золотым тиснением на переплете. Они могли быть лишь в комнате наверху, где обычно жил брат…

Вера поднялась в мезонин и возле узенькой низкой двери приостановилась, хотя и знала, что Журбы в комнате нет. Потом решительно толкнула дверь.

Все здесь было как прежде. Тщательно застеленная постель, пустой стол, плотно прикрытый шкаф… И красные томики на тумбочке.

Вера взяла книгу, перелистала. Несколько листков, заложенных меж страницами, выскользнули и, покружившись, легли на пол. Вера подняла их. Карандашные наброски…

Везде была она! Смеющаяся, задумчивая, с книгой в руках под вишней…

Вера растерянно оглянулась, будто кто-то невидимый мог объяснить ей, откуда взялись здесь эти рисунки. И только теперь она заметила еще один лист бумаги. И здесь была она — лицо испуганное, глаза широко раскрыты… А рядом — искривленная ухмылка Юрьева, перечеркнутая жирным крестом. Это можно было нарисовать лишь сегодня. Значит, Журба думал о ней?..

— Господи! — в отчаянии прошептала Вера. — Что же он может думать, если ничего, ну ничего не знает!..

Капитан Савин не любил цивильной одежды. И не без основания: даже прекрасно сшитая светлая тройка сидела на нем мешковато. Зато полковник Туманов, облаченный в великолепно отглаженный бостоновый костюм, чувствовал себя прекрасно и держался с врожденной легкостью аристократа.

На автомобиле они доехали до площади Новосильцова: здесь полковник приказал шоферу остановиться — к конспиративной квартире контрразведки не следовало привлекать внимания.

Туманов и Савин шли мимо католической церкви. На серых каменных ступенях стояли английские военные моряки. Туманов, посмотрев на них, негромко сказал:

— Вчера вечером на дредноуте «Аякс» в Севастополь прибыл верховный комиссар Великобритании де Робек. Мне дали знать из штаба, что он намеревается поехать на Южный берег. Сопровождать де Ро- бека будет личный конвой главнокомандующего, но нашу агентуру тоже надо подключить…

«Да кому нужен этот де Робек», — хотелось сказать Савину. Но он промолчал: в Туманове еще не улегся гнев, вызванный его промахом в деле Астахова, затевать спор было бы неразумно.

Они прошли Католическую улицу и свернули на малолюдную Георгиевскую. Остановились у высоких железных ворот. Савин дважды потянул ручку звонка, и почти сразу угрюмый привратник распахнул калитку.

Одноэтажный особняк стоял в глубине сада. В комнате, куда они вошли, зеркально сверкал начищенный паркет, у стены стоял большой буфет, двухъярусная люстра нависала над квадратным столом, вокруг которого выстроились полукресла с высокими спинками.

— Присядем, Василий Мефодиевич, — сказал Тума-нов, посмотрев на часы. — У нас еще есть время. — Они сели, и полковник продолжал: — Сегодня епископ Ве-ниамин справлялся у меня о Грабовской… И, странное дело, у меня возникло ощущение, будто наш преосвященный и митрополит Шептицкий работают в одной упряжке!..

— Ватикан и православная церковь? — удивился Савин.

— Я не о том. Речь об их мирских делах. Епископ Вениамин ориентируется на Францию, и поэтому поддерживает связи даже с Русским бюро, созданным французской разведкой в Константинополе. А Шептицкий?.. В свое время он был настроен пронемецки, не стеснялся даже встречаться с шефом германской разведки полковником Николаи. А теперь? Я не удивлюсь, если узнаю, что теперь его навещают наши французские коллеги. В общем, время покажет. Однако вернемся к Грабовской. Ее маршрут, продуманный вами, приемлем. Когда отправляете?

— В ближайшие дни.

— Хорошо. — Туманов откинулся на спинку кресла. — Это, конечно, не мадам Лаваль, но пусть она выполнит свое предназначение!..