Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

• Название: Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов
• Автор: Жан Тьерио
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03275-0

Жан Луи Тьерио, французский историк и адвокат, повествует о жизни Маргарет Тэтчер как о судьбе необычайной женщины, повлиявшей на ход мировых событий. «Железная леди», «Черчилль в юбке», «мировой жандарм антикоммунизма», прицельный инициатор горбачевской перестройки в СССР, могильщица Восточного блока и Варшавского договора (как показывает автор и полагает сама Маргарет). Вместе с тем горячая патриотка Великобритании, истовая защитница ее самобытности, национально мыслящий политик, первая женщина премьер-министр, выбившаяся из низов и посвятившая жизнь воплощению идеи процветания своего отечества, и в этом качестве она не может не вызывать уважения. Эта книга написана с позиций западного человека, исторически настороженно относящегося к России, что позволяет шире взглянуть на недавние события и в нашей стране, и в мире, а для здорового честолюбца может стать учебником по восхождению к высшим ступеням власти и остерегающим каталогом соблазнов и ловушек, которые его подстерегают. Как пишет Тэтчер в мемуарах, теперь она живет «в ожидании… когда настанет пора предстать перед судом Господа», о чем должен помнить каждый человек власти: кому много дано, с того много и спросится.

---

В это время Маргарет Тэтчер была членом кабинета Эдварда Хита. Таким образом, события, связанные со вступлением Англии в Европейское сообщество, совпали с ее первыми шагами на политическом поприще и с первыми ответственными постами, о чем она никогда не забудет.

Духовный кризис в Соединенном Королевстве

Даже если все почтенные общественные и властные институты королевства, как казалось, достойно противостояли ударам современности, ибо были сильны своей многовековой силой и славой, то все же надо было признать, что экономический упадок и спад в сфере политики еще и сопровождались совершенно беспрецедентным духовным кризисом, разразившимся в 1970-е годы. Этот кризис не был чисто британским явлением. Все развитые страны пережили подобные кризисы при вхождении в общество потребления. Старые ценности и обычаи, покрытые патиной времени, а также и так называемая традиционная мораль были отправлены в лавку старьевщика.

Но в Великобритании эти перемены приобрели особые черты. Ведь Англия — страна резких классовых различий, страна, где произношение становится своеобразным клеймом, как каленым железом отмечая всю жизнь человека, свидетельствуя о его происхождении (стоит вспомнить о знаменитом произношении Би-би-си), о его положении на социальной иерархической лестнице. «Англией, — как говорил Дизраэли, — правит не аристократия, а аристократический принцип». Вплоть до 1950–1960-х годов за исключением небольшой рабочей прослойки, исповедовавшей идеи марксизма и отмеченной некоторыми отзвуками наследия фабианства, все общество принимало неравенство[37] или смирялось с ним.

Кстати, социологи отметили, что среди простых людей часто употреблялись противопоставляемые слова «мы» и «они»: «они» — это сильные мира сего, «мы» — бедные. Это лишь повторяло ту фразеологию, что была хорошо известна в XIX веке, когда говорили «наши» и «те, кто лучше нас»[38].

Если прибавить к этому духовную пустоту общества, все более и более пресыщавшегося богатствами «общества изобилия», то все старые рамки затрещали. Паблик скулз и «Оксбридж» еще продолжали быть на привилегированном положении, но количество университетов постепенно увеличивалось. В 1939 году там обучались 50 тысяч студентов, а в 1970-м — 238 тысяч. Именно в университетах встречались представители разных классов и слоев общества. Молодежь более не видела причин существования старых каст, к тому же подвергала критике все общество потребления, при этом пользуясь его благами. Она ведь не знала ни жестокого кризиса, ни войны, ни настоящей нищеты, а потому могла очертя голову броситься в пожар бунта избалованных детей, достаточно испорченных излишней лаской, чтобы ломать свои собственные игрушки. В 1950-е годы эти настроения охватывали незначительное меньшинство. Их воплощением стали «сердитые молодые люди», описанные писателем Джоном Осборном, а немного позже — стиляги или пижоны в невообразимых одеяниях, которые громко отстаивали свое право на исповедование идей утопического социализма анархистского толка, к тому же окрашенного в тона дендизма. Пока это были группы и группочки, но они задавали в обществе тон и отчасти определяли дух времени. В 1958 году марш в Олдермастоне за одностороннее ядерное разоружение объединил многих сторонников идей пацифизма и мирного разрешения проблем; возглавил это шествие своего рода английский Мартин Лютер Кинг на коротеньких ножках, каноник Коллинз. Некоторые даже заговорили о «религиозном возрождении». Но в основном это были плоды того кризиса, что переживали подростки, утратившие смысл жизни и не находившие смысла в смерти.

Сколь бы малое число людей ни было вовлечено в эти движения, все же они влияли на общество. В 1960-е годы перестали считать уголовно наказуемыми деяниями гомосексуальные отношения, если в них подростки вступали по обоюдному согласию; была облегчена процедура разводов; был провозглашен принцип равной оплаты мужчин и женщин за одинаковый труд при равной квалификации. Эффект не замедлил сказаться на демографии. От 27 тысяч разводов в 1955 году в 1981-м пришли к 177 тысячам. Уровень рождаемости постоянно снижался, и в 1974 году был преодолен порог, считавшийся священным (два ребенка на одну женщину, способную к деторождению), так что нельзя было говорить о смене поколений и восстановлении численности населения.

Что касается Церкви, то в тот период произошло резкое падение посещаемости. Англиканская церковь, главой которой является монарх со времен принятия «Акта о супрематии» (1531 год) в период правления Генриха VIII, насчитывала не более 5 процентов верующих, регулярно посещавших храмы, в то время как еще в 1916 году около 20 процентов англичан относились к числу таковых[39]. Более чем когда-либо Высокая церковь (одно из направлений Англиканской церкви, тяготеющее к католицизму) становится Церковью общественных институтов, особо ценимой за ту роль, которую она играет в обществе. Но все чаще и чаще на ум многим приходит один известный каламбур, гласящий, что «символом веры англичан является стойкое убеждение, что Бога нет, но что все же следует время от времени возносить к нему свои молитвы». Церкви, часто считающиеся более «религиозными» и более искренними, чем Англиканская, церкви нонконформистские, такие как пуританская, пятидесятническая, баптистская и квакерская, — тоже вступили в период охлаждения со стороны последователей своих идей. Даже Католическую церковь постигла та же участь, хотя она познала в конце XIX — начале XX века удивительное обновление и возрождение благодаря чрезвычайно строгому поведению ее самых знаменитых представителей, ее «рупоров», таких как кардинал Ньюмен, перешедший из англиканства в католичество.

В 1960-е годы пребывавшая в зародышевом состоянии эволюция общества, внезапно взорвавшись, превратилась в культурную революцию. Бывший тогда в необычайной моде роман Колина Макиннеса под названием «Абсолютные новички» вывел на сцену молодежь, ощущавшую свой абсолютный разрыв с прошлым и видевшую в себе новое поколение, носителей одновременно обещаний зари жизни и надежд грядущего бунта. Наступило время вездесущей, проникавшей повсюду молодежной культуры. Ссылки на «Битлз» стали просто необходимы. «Роллинг стоунз» пели про секс, наркотики и рок-н-ролл перед охваченными психозом толпами. Девушки млели и падали в обморок при виде Мика Джаггера, а парни ощущали революционную дрожь под ритмы Джоан Байез, доносившиеся с виниловых пластинок. И вот наступил 1968 год, принесший великую приапею (песнь в честь Приапа или просто непристойное зрелище. — Пер.). Впрочем, при взгляде из нашего времени «грохочущие двадцатые» выглядят воплощенной добродетелью, а «свингующие шестидесятые» — весьма умеренной вакханалией. Молодежь покуривает сигареты с наркотиками на лужайках Уэмбли, брюки-клеш слетают со всех под ритмы сексуальной революции, а хиппи, носители «длинных волос и коротких идей», выползают, мрачные, бледные, почти зеленые, из сомнительного вида спальных мешков на поиски новых эмоций и шатаются по улицам, пока передозировка наркотика не принудит их к вечному молчанию или какой-нибудь скинхед со столь же «короткими идеями» не проломит череп… Разумеется, это карикатура. Эти мирные бородачи, облаченные в рубахи, изукрашенные цветами, довольно дурного вкуса, в стиле ретро, конечно же совсем не так злы и опасны. Люди, руководствующиеся призывом «Мир и любовь», никогда не причиняли никому зла. К тому же в Великобритании не было своего Латинского квартала и тех событий, что происходили в этом квартале в Париже. В Англии было несколько спорадических вспышек, вроде выступлений против войны во Вьетнаме на площади Гросвенор-сквер, перед зданием посольства США, были бунты в Эссексе и Сассексе, но по сути ничего серьезного.

Однако «благородные» идеи 1968 года порой окрашивались в трагические кровавые тона. Идеи марксизма, смешанные с зажигательной смесью идей Герберта Маркузе[40], столь модных тогда в университетских кампусах, создали и развили целую теорию «государственного насилия», которая даже в демократических странах оправдывала его применение; причем под государственным насилием воспринимались такие явления, как отбор при поступлении и учебе в университетах; бедность и конкуренция объявлялись социальным насилием и т. д. И следовал вывод: если все в этой жизни — насилие, если государство — это орудие угнетения по природе, то, значит, все позволено. И на насилие государства можно ответить «контрнасилием». Эту риторику довели до полного абсурда в своих жутких сагах «Красные бригады», «банда Баадера» и «Прямое действие».

К счастью, в Соединенном Королевстве не оказалось достаточного числа буйнопомешанных, чтобы зайти так далеко, кроме членов ИРА, но это особый случай[41]. Однако в английском общественном мнении от тех настроений остался некий след сочувствия к тем, кто совершает насильственные или незаконные действия — при условии, что это «силы прогресса»; ими могли быть и «красные кхмеры», и вьетконговцы, и британские тред-юнионы.