Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

• Название: Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов
• Автор: Жан Тьерио
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03275-0

Жан Луи Тьерио, французский историк и адвокат, повествует о жизни Маргарет Тэтчер как о судьбе необычайной женщины, повлиявшей на ход мировых событий. «Железная леди», «Черчилль в юбке», «мировой жандарм антикоммунизма», прицельный инициатор горбачевской перестройки в СССР, могильщица Восточного блока и Варшавского договора (как показывает автор и полагает сама Маргарет). Вместе с тем горячая патриотка Великобритании, истовая защитница ее самобытности, национально мыслящий политик, первая женщина премьер-министр, выбившаяся из низов и посвятившая жизнь воплощению идеи процветания своего отечества, и в этом качестве она не может не вызывать уважения. Эта книга написана с позиций западного человека, исторически настороженно относящегося к России, что позволяет шире взглянуть на недавние события и в нашей стране, и в мире, а для здорового честолюбца может стать учебником по восхождению к высшим ступеням власти и остерегающим каталогом соблазнов и ловушек, которые его подстерегают. Как пишет Тэтчер в мемуарах, теперь она живет «в ожидании… когда настанет пора предстать перед судом Господа», о чем должен помнить каждый человек власти: кому много дано, с того много и спросится.

---

Правда, надо было выбрать подходящую тему для выступления. Теоретически выбор представлялся свободный, но на деле требовалось проявить тонкость и изворотливость ума, умение сделать хитрый расчет и сохранить политическое равновесие, при этом сумев обратить на себя внимание. Сначала Маргарет подумывала о том, чтобы в первой речи предложить реформу процедуры наказания за неуважение к суду, за неявку в суд или за невыполнение его распоряжений. Но генеральный прокурор отсоветовал ей поднимать этот вопрос, потому что он слишком «технический» и малопривлекателен для широкой публики. Она вернулась в сферу своих глубоких убеждений и захотела внести законопроект, запрещающий практику так называемых «закрытых предприятий», в духе статьи «Гигантская мощь», опубликованной в 1958 году. Тема была не просто животрепещущей, а жгучей. Вся Англия с незатихающим интересом следила за «делом» одного из служащих авиакомпании «Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн», некоего Роукса, который был уволен после того, как вышел из профсоюза корпорации, причем уволен по настоянию профсоюзного комитета. Он обратился в суд, чтобы добиться осуждения профсоюза и заставить профсоюзных деятелей возместить ему понесенный ущерб. Маргарет хотела устремиться на помощь человеку, ставшему жертвой совершенно нетерпимого нарушения свободы личности[67], однако в этот момент правительство испугалось, не желая вызвать гнев профсоюзов и профсоюзных боссов. Главный организатор парламентской фракции сообщил Маргарет, что она не получит поддержки большинства. Еще одна бесплодная попытка. Она начала понимать, что в партии консерваторов времен Макмиллана иногда лучше ничего не делать.

Третья попытка оказалась удачной. Маргарет атаковала привилегии местных властей создавать особые комиссии, чтобы избежать пленарных заседаний, куда по закону, принятому еще в 1908 году, допускались представители прессы. Эти комиссии, работавшие при закрытых дверях, мостили путь для усиления налогового бремени и самых худших подтасовок, совершаемых вдали от чужих ушей и взглядов. Для Маргарет это был вопрос ее убеждений: «Общественные службы должны оправдывать трату денег налогоплательщиков». Некоторые были удивлены тем, что она оседлала именно этого «боевого коня». Действительно, свобода прессы в дальнейшем никогда не будет «в ее вкусе», но в тот момент это стало для нее поводом завоевать расположение прессы, что было ей необходимо, когда ее еще почти никто не знал. К тому же местные власти постепенно становились предметом ее ненависти и отвращения. Финансируемые частично за счет средств государственного бюджета, а частично за счет местных налогов, которые эти власти устанавливали сами, они были ужасно «бюджетопрожорливы». Маргарет тогда подумала, что публичное рассмотрение доходов и расходов местных властей может стать наилучшей защитой от опрометчивых обещаний и перерасхода бюджетных средств[68]. Правительство опять обуял страх. Некоторые депутаты, бывшие лоббистами местных властей, заволновались, причем и лейбористы и консерваторы одновременно. Генри Брук, министр жилищного строительства и местного управления, публично заявил, что текст законопроекта вышел не из-под его пера, но что он его поддерживает при условии, что в него будут внесены изменения и поправки, несколько его смягчающие. По обыкновению кто-то из министров курировал новичка-депутата при составлении первой речи. К счастью, в данном случае выбор пал на Кита Джозефа. Он в основном разделял взгляды этой молодой особы, так жаждавшей содержательно выступить перед депутатами. Но, несмотря на совпадение взглядов, они должны были учитывать интересы правительства и те довольно жесткие рамки, в которые их поставили. Маргарет испытала на себе практику сокращения текстов, лишающих их самой сути и остроты. Она стала учиться тому, как использовать одних лоббистов в борьбе против других, в особенности лобби депутатов против лобби журналистов. Однако, несмотря на все ее старания, текст вносимого ею законопроекта действительно потерял значительную часть своего первоначального содержания. Да, собрания комиссий будут открытыми для прессы, но в особых случаях члены комиссии могут проголосовать за конфиденциальность, то есть за закрытые заседания. Короче говоря, закон мог быть обойден. Кстати, в 1962 году в «Таймс» была опубликована статья, в которой выражались сожаления по поводу того, что этот закон практически не применяется в жизни. Для Мэгги это была в некотором смысле пиррова победа, потому что она представила на рассмотрение закон, получивший молчаливое одобрение правительства, но текст его уже был совсем не ее текстом. Она поняла, что для архонтов партии консерваторов нужно, чтобы все как бы менялось, но при этом оставалось неизменным. Это первое лобовое столкновение с истеблишментом показало ей, как закон можно лишить его сути. Но тогда, в 1959 году, она ничего не могла поделать. Ее разум и чувство политического деятеля приказывали ей выдержать это испытание, смолчать и целовать руки, которые она не могла укусить. И все же она хотела произнести такую речь, которая будет занесена в анналы палаты общин.

Маргарет позаботилась, чтобы на том заседании, когда она будет произносить свою первую речь, присутствовало как можно больше народа, ведь это ее единственный шанс «сделать себе имя». Своим красивым почерком она написала более двухсот писем коллегам-депутатам, приглашая их принять участие в голосовании, и не просчиталась, так как зал был полон. Когда 5 февраля 1960 года она выступила вперед, чтобы взять слово, она знала, что идет ва-банк. Одетая в безупречного кроя костюм голубовато-стального цвета, она ровно 27 минут представляла текст законопроекта, ни разу не заглянув в свои записи, поражая всех четкостью и точностью изложения и изливая на слушателей поток фактов и цифр, сравнимый с непрерывным огнем. Она напомнила, что Англия и Уэльс ежегодно тратили на содержание местных властей более 1,4 миллиарда фунтов, выделенных государственным бюджетом, рассказывала даже анекдоты о том, что муниципальные советы превратились в места «оккультных сборищ» лейбористов или тред-юнионистов; она несколько раз провозгласила священный принцип: «Мы имеем право знать, как тратятся наши деньги! Гласность — это самое лучшее и самое эффективное средство, чтобы осуществлять контроль над незаконными действиями». Когда Маргарет села, вся палата общин знала, что родился новый превосходный оратор. Она преуспела там, где Дизраэли провалился, выставив себя в довольно смешном свете, произнося первую речь. Она могла теперь надеяться на очень многое, ведь ее законопроект был принят 152 голосами против 39. Пресса была единодушна. «Настоящий триумф!» — такова была «шапка» в «Дейли телеграф»; «Родилась новая звезда!» — возвещала «Дейли экспресс»; «Слава и Маргарет вчера стали друзьями!» — восторгалась «Санди телеграф». Коллеги-депутаты тоже присоединились к хвалебным возгласам. Р. Батлер, министр по связям с палатой общин, выразил ей свое восхищение. Отныне в партии консерваторов Маргарет Тэтчер стала восходящей звездой новичков «урожая» 1959 года.

Заднескамеечники

Блестки Вестминстера не вскружили Маргарет голову. Она помнила, что прежде всего является депутатом от округа Финчли, и остерегалась оставлять без внимания «свой» округ и пренебрегать его интересами. Маргарет знала, что это — единственная надежная гавань, где она всегда сможет укрыться от шквальных ветров политической жизни. У нее есть свое место, есть свое кресло депутата, и она должна его сохранить во что бы то ни стало. Она проводила в округе не менее двух дней в неделю, иногда — уикэнд, а часто и вечера на неделе. Вместе со своей личной секретаршей (нанятой Деннисом и дававшей Маргарет большое преимущество перед многими ее коллегами, не имевшими возможности позволить себе такую роскошь) Мэгги отвечала на все письма, а таковых в первые месяцы ее депутатства было более двух тысяч в месяц. Она продолжает наносить визиты в дома, в квартиры, выманивая людей на лестничные площадки и ведя с ними разговоры, несмотря на то, что избирательная кампания уже завершилась.

В палате общин Маргарет завоевала репутацию неутомимой работяги. Она сама проводила исследования и долгие часы просиживала в библиотеке, придирчиво рассматривая пункт за пунктом доклады, памятные записки, мемуары, отчеты о дебатах, опубликованные в «Хансарде» (издании, где собраны официальные стенографические отчеты заседаний палаты общин. — Пер.). Иногда случалось захватывать часть ночи, чтобы отточить свои уколы и тайные удары. Она записывала свои шокирующие аргументы на крошечных клочках бумаги и на визитных карточках, которые прятала в кулаке. Так создавалось впечатление, что она никогда не заглядывает в свои записи. Несмотря на сумасшедший ритм жизни, она всегда выглядела безупречно, прекрасно одетая, неизменно улыбающаяся с высоко поднятой прекрасно уложенной головой. Барбара Касл, бывшая одним из знаменитых ораторов партии лейбористов, вспоминает, как была поражена гардеробом Маргарет. Она насчитала там восемь пар аккуратно выстроенных по линейке туфель, а над ними — восемь деловых костюмов соответствующего цвета. Мэгги решила сделать свой шарм своим козырем.