Людмила Белаш - Имена мертвых

• Название: Имена мертвых
• Автор: Людмила Белаш
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00865-7

Выход нового романа супругов Белаш, несколько лет назад буквально ворвавшихся в нашу НФ, — настоящее событие для любителей современной отечественной фантастики. Увлекательный и динамичный фантастический боевик, философская фантастика, психологическая проза… На страницах новой книги смешаны признаки всех этих жанров и направлений.

Королевство Гратен — страна, где чудо и реальность слиты воедино. Убийство наркобарона в джунглях Южной Америки, расстрел африканского диктатора-людоеда — дело рук одной команды, добывающей деньги для секретных экспериментов. Они — профессор биофизики, танкист-красноармеец и казненный киллер — воскресли благодаря техномагии и упорно продолжают изучать феномен воскрешения мертвых. Однако путь вернувшихся из тьмы опасен и труден. В полнолуние их притягивает мир теней — он рядом, в подземных гаражах и на безлюдных улицах, и души воскресших становятся ставкой в гонках с дьяволом. И с каждым годом воскресшим приходится прикладывать все больше усилий, чтобы не исчезнуть в черноте небытия…

---

— Кофе?

— Да, буду весьма признателен.

— Присаживайтесь, я сейчас.

Надев очки, Веге пригляделся к фотографии цвета сепии — юная дамочка в открытом светлом платье и белых перчатках до локтей, молодой мужчина в чинном темном костюме с «бабочкой», усы блестят, словно нагуталинены. Надо полагать, это сьер и сьорэ Дешан перед отъездом в заокеанский Гоккалин.

— Прошу вас, комиссар. Я слушаю.

— Нас с вашим отцом, Аник, — Веге помешивал кофе ложечкой, чтобы скорей остыл, — свела судьба…

— Вы были сослуживцами? то есть — он работал в полиции?

— О нет. Отнюдь. Скорей наоборот.

— Извините, что я перебиваю, но поймите меня правильно — я не знал родителей, я их совсем не помню и всегда считал, что… — Глаза цветовода остановились на том желтовато-коричневом фото. — Я воспитывался в католическом приюте.

— Надеюсь, и вы простите мне некоторую вольность в обхождении, — сказал комиссар, сочувственно покивав. — Вы так молодо выглядите!..

— Это цветы. Благодаря цветам, — улыбнулся Аник с грустью. — Я делаю маски из лепестков роз. Так продолжайте!

— А знаете, как называли вашего отца? Красавец! Впрочем, что касается достоинств, он был ничем не хуже Теофиля — настоящий удалец. Кстати, чем занимался сьер Дешан-старший?

— Он был чиновником в колониальном департаменте строительства.

— Что ж… Отца вашего звали Аник Бакар.

— Из французских гугенотов?

— Он говорил — из арабских пиратов. Якобы был такой Абу Бакар, попавший в плен и принявший крещение. Не удивлюсь, если все так и было. Наследственность…

Выдержав паузу, Веге отпил кофе.

— Он был гангстером, Аник. На процессе в пятьдесят первом году ему инкриминировали девятнадцать убийств. И приговор… понимаете?

— Я понял, — мрачно промолвил цветовод, прервав нависшее после слов Веге молчание. — Вы раскопали это в архивах и явились меня шантажировать. Разумеется, вам известно, что я неплохо зарабатываю и…

— Нет, Аник, ничего подобного!

— Не надо изворачиваться, я не мальчик! — все сильнее кипятился цветовод. — Вымогаете — так вымогайте! Сколько вам нужно за молчание?! Я не хочу, чтобы это попало в газеты. У меня королевский диплом, я принят при дворе — и вдруг такое… Вам что, не хватает зарплаты на старости лет? Ну, сколько вы хотите?!

Оставив чашку, он от полноты чувств встал и заходил по гостиной.

— Послушайте, это просто свинство! Вам известно, что я сирота, что пробивался своими силами, что… вот! взгляните! — сорвав со стены застекленный диплом, он почти силой вложил его в руки Веге. — И после этого вы меня хотите… смешать с грязью!

— Аник, успокойтесь, — увещевал Веге, не зная, куда положить диплом, — у меня и в мыслях не было разглашать! Вы не в ответе за деяния отца; все останется между нами.

— Девятнадцать убийств! — причитал Аник. — Да стоит лишь назвать это число… А… а где гарантии, что это правда?! ваше удостоверение — не доказательство! Я сейчас же звоню моему адвокату, — Аник решительно направился к телефону. — А затем — в прокуратуру! Вы думали — безродный одиночка за себя постоять не сможет?! Незаконное проникновение в жилище, шантаж, диффамация и клевета. И это делает полицейский! да чем вы лучше гангстера?!..

Веге не испугался угроз, но совсем не хотел дожидаться, пока Дешан осуществит их. В самом деле, пришлось бы объяснять — ему-то, в его возрасте и чине! — под каким предлогом он вошел в дом и насколько обоснованы его предположения насчет родства сьера Дешана с Аником Бакаром.

— Аник, погодите. Вы ошибаетесь. Я никоим образом не намерен вмешиваться в вашу частную жизнь. Если я говорю вам об отце — то исполняя свой долг. Я рад, что вы стали достойным человеком, несмотря на все препятствия. Вам не стоит передавать третьим лицам то, что знаем лишь мы с вами…

Уже набрав номер и приложив трубку' к уху, Аник замешкался, выслушивая гудки, и прижал контакты пальцами.

— Вам нечего стыдиться, — твердил Веге, видя, что порыв угас. — Вы живете честно, у вас успехи… Вы намного превзошли отца!

«Да уж!» — согласился Аник про себя.

— Вы избрали мирное, доброе ремесло, — убаюкивал Веге тревогу цветовода. — У меня нет столько наград, сколько у вас… Скажите, как вы стали заниматься цветами?

— Научился у святых отцов, — вздохнул Аник, положив трубку. — При миссии в Суранге был чудесный сад… Я не могу поверить вам, комиссар.

— Посмотрите сюда, — пристроив-таки диплом на край столика, Веге достал небольшую папку и, вынув оттуда, протянул Анику его собственную фотографию в фас и в профиль. Большеглазый невинный Аник на ней был снабжен номером 4-7114 и регистрационным штемпелем внизу — «Министерство полиции и тюрем. Управление по Юго-Западной провинции. Тюремное учреждение Граудин. П/следств. БАКАР, АНИК. 20.03.1951 г.».

Цветовод, не веря своим глазам, вглядывался в фото, а Веге извлекал на свет новые свидетельства — копии архивных материалов, сделанные им для своих «Записок…»

— Вот он на следственном эксперименте… вот он в зале суда… Да, а справа — я.

— Невероятно… Мы с ним так похожи!

— Вот-вот, и я говорю. В вашем родстве нет никаких сомнений. Но судьбы — такие разные! Как вы вернулись из колоний?

Казалось, Аник очнулся, оторвавшись от фотолетописи «Бакар под следствием».

— А?., я учился в иезуитском коллеже Сан-Иньяс-ин-Партибус. Но шла война, туземцы бунтовали… В колониальные войска меня не взяли по болезни. У меня страхи… я боюсь змей, мелких животных. Здесь я узнал, что могу учиться на стипендию для репатриантов. Пошел на ботанические курсы; я всегда хотел разводить цветы, они прекрасны.

— Да, нелегко вам пришлось. Надеюсь, вы нашли тут родственную душу?

— Не сказал бы, что родные меня тепло приняли.

— Я не о родственниках. Какая-нибудь хорошая девушка…

— А, девушка. Да. Хотя после коллежа Сан-Иньяс в универе мне было непривычно.

— Вы увлекались чем-нибудь? это помогает развеяться.

«Вышивал крестиком салфетки, — хотел ляпнуть Аник, но удержался. — Дядя, а ведь ты меня допрашиваешь, верно?..»

— Вам был бы к лицу мужской вид спорта, — заметил Веге, хотя, на его взгляд, Аник скорей выглядел как музыкант или художник. — Фехтование, верховая езда или стрельба. Не пробовали?

— А вы умеете угадывать. Это профессиональное? В 1978-м я записался в стрелковый клуб «Нот». Там весьма изысканная публика и атмосфера легкая.

Веге провел немалую часть жизни, допрашивая подозреваемых и подследственных, и научился не подавать вида, когда клиент перешагивает ловушку. Клуб «Нот», вот тебе раз. Элитное частное общество любителей пальбы по мишеням. Чтобы вступить туда, готовь рекомендации двух членов клуба и немалый взнос, а затем вноси помесячную плату. Самого Веге туда не приняли бы.

1978 год. Парень без средств, недавно кончил ботанические курсы, и вскоре солидные люди принимают его в «Нот»! За какие такие заслуги? За красоту и изящество? Что у него за связи в верхах? «Принят при дворе» — что это, блеф или намек?

Веге показалось, что он откусил больше, чем может проглотить. Но сдаваться он не собирался:

— О, весьма почетно! Полагаю, вы имели некоторый опыт в этом деле? занимались стрельбой раньше?

— Меня огорчало, что я не могу служить в армии. Я даже хотел стать священником. Но мирское влекло меня больше… особенно когда я покинул отцов-иезуитов. Кстати сказать, они осуждали стрельбу из трубок, а это было неплохое развлечение. Грешен! — смеясь, развел Аник руки. — Видели, должно быть — сасабен, духовое ружье гоккалинцев. Не настоящее, конечно, и заряженное не отравленной стрелкой. Жеваная бумага, бусы, ягоды…

— Все-таки кровь сказалась, — Веге тоже напустил на себя веселость. — Ваш отец — да простит ему Бог! — был превосходным стрелком. И когда вы попробовали себя с огнестрельным оружием? уже в студентах?

— Да… скажу точно — в 1975-м, когда завелись деньги оплатить клубный абонемент. Поначалу это давалось мне с трудом…

— Но результаты, очевидно, улучшались раз от раза?

— Понемногу.

— Не скромничайте, Аник. В «Нот» не берут новичков.

— Я выполнил их норматив.

— Выступали в соревнованиях?

— Нет. У меня нет азарта. Не люблю состязаться, предпочитаю личные достижения.

— Жаль, жаль… клуб был бы доволен, если бы вы добывали для него призы.

— Там с пониманием относятся к причудам.

— И еще жаль, что мы не встретились раньше, Аник. Вы интересный человек, я был бы счастлив пообщаться с вами. Я служу в Дьенне с 1962-го, а вы здесь оказались…

— В 1968-м, — любезно подсказал Аник. — Первое время бездельничал… соблазны большого города… но затем взялся за ум, и осенью 1970-го сел за учебу.

— Значит, вы должны помнить май 71-го.