Людмила Белаш - Имена мертвых

• Название: Имена мертвых
• Автор: Людмила Белаш
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00865-7

Выход нового романа супругов Белаш, несколько лет назад буквально ворвавшихся в нашу НФ, — настоящее событие для любителей современной отечественной фантастики. Увлекательный и динамичный фантастический боевик, философская фантастика, психологическая проза… На страницах новой книги смешаны признаки всех этих жанров и направлений.

Королевство Гратен — страна, где чудо и реальность слиты воедино. Убийство наркобарона в джунглях Южной Америки, расстрел африканского диктатора-людоеда — дело рук одной команды, добывающей деньги для секретных экспериментов. Они — профессор биофизики, танкист-красноармеец и казненный киллер — воскресли благодаря техномагии и упорно продолжают изучать феномен воскрешения мертвых. Однако путь вернувшихся из тьмы опасен и труден. В полнолуние их притягивает мир теней — он рядом, в подземных гаражах и на безлюдных улицах, и души воскресших становятся ставкой в гонках с дьяволом. И с каждым годом воскресшим приходится прикладывать все больше усилий, чтобы не исчезнуть в черноте небытия…

---

С востока транзитное шоссе проходило по «азиатской» окраине Дьенна, сквозь заводские районы и далее, через Восточный мост, мимо Старых Казарм — на мюнсскую трассу. Так он и поехал, чтобы сократить разрыв с Аником.

Они не связывались по радио — оба знали, куда им надо спешить.

Настоящие боевики не нервничают по мелочам — Клейн был спокоен. Он был уверен — что бы ни случилось в пути, Аник сумеет справиться с девицей, взвинченной до истерики, и вовремя доедет куда надо. Расчет профессора и его ассистентов был взвешен, продуман и учитывал любые мыслимые повороты событий; налет на кладбищенскую сторожку, пальба в прихожей Долорес, вторжение к Людвику — с точки зрения науки это все не стоило и плевка, важно было одно-единственное: что Марсель удалось вернуть к жизни.

«Она воплотилась и ожила, — думал Клейн. — Это удача! такая удача, что несведущему и представить трудно. С наукой все в порядке, наука правильная. Другое дело, что тяжко девчонке возвращаться — ох тяжко. Еще наплачется она досыта — и с родней, и со знакомыми. Надо бы с ней потеплей как-нибудь… поласковей, чтобы всякую слезу к нам несла, к своим… хотя — какие мы ей свои? Друзья-покойнички… Вот попалась в компанию вертихвостка! какие кандидаты были в бригаду Вааля — и мимо, никто не „завелся“ по-настоящему, а эта вдруг воплотилась целиком, с памятью, с рассудком. И что дернуло Герца ею заняться? вот так прямо, с пол-оборота — пришел в сентябре, скинул плащ: „Есть кандидатура. Здесь, в Дьенне. Через месяц мне нужно полное досье“. Проверили — девчонка! школьница! стихи и книжки! плавание и танцы! жила на три дома, ничего толком не умела… какой от нее прок? Герцу массаж по ночам делать? ну да, в своем-то городе, при живых родителях… Даже просто взять ее в дом Герца — горничной ли, секретаршей — нельзя; психанет, сбежит… что ее зря мучить? Нет, профессор уперся рогом — и ведь не ошибся, черт старый, удалось воплощение…

Все, ребятки — успех отметили, бутылку выкушали, заели яишенкой, — теперь будьте любезны за ней хвостом ходить, пока Герц не разберется, почему ж она все-таки воскресла. Научная проблема! надо в точности выяснить, отчего одни трупы восстают мигом, только свистни, а другие упрямятся, противятся, ждут, чтобы их — совсем по-христиански — зашили в мешок с балластом, прокатили в багажнике к морю, с почетом вывезли на катере в Шальморский залив и отдали морскому течению.

А потом? Что осталось — часов тридцать с небольшим, и циклу конец. Потом второй цикл — может, подлиннее… если выйдет. Дальше — третий. До того, как Герц составит мнение и сделает резюме. Дай бог, чтобы она привыкла жить ТАК. А то ведь Герц к науке строго подходит — есть у него в подвале и изолятор для тех, НАСТОЯЩИХ зомби, что с каждым циклом ближе не к жизни, а к смерти… Не хотелось бы ей туда обед носить».

Клейн тревожился о том, что не поддавалось расчету, — о личном отношении Марсель к ситуации.

«Ведь захочет сбежать — сбежит без предупреждения, захочет выдать лабораторию — и выдаст, если ум за разум зайдет. Вот и надо так дело поставить, чтобы ей не захотелось. Но сложно — из могильного покоя да в такой водоворот — ой, сложно… Нам-то было легче. — Клейн пожалел Марсель. — Хотя как сказать…»

На сороковом километре от Дьенна он повернул влево и, попетляв по сельским бетонкам, оказался на плотно укатанной насыпной дороге из мелкого камня, которая привела его в густой лесок, к легкой ограде с воротами и табличкой — «ВИЛЛА ЭММЕРАНС. Частное владение. ВНИМАНИЕ — участок охраняют СОБАКИ».

18.15, прожито — 40 часов 20 минут, осталось жить — 31 час 40 минут.

* * *

Бросив машину на попечение Карта, Клейн понесся в дом, но едва он пролетел тамбур, как из гостиной его окликнул Аник:

— Куда ты рванулся? Я здесь.

Он колдовал с мензуркой перед выдвинутой полкой бара, где крепкие напитки соседствовали с пузырьками лекарств; откуда-то из спален доносился надрывный плач.

— Немножко опиума ей не повредит… — Прищурясь, считал капли Аник. — А ты как думаешь?

— Не рано ли?

— А ты много ей зелья вкатил?

— Полпорции.

— Оно и видно… она еще дорогой на меня кидаться стала — «За что меня?» да «Почему он так?» Может, ты, мон шер, ей растолкуешь?

В спальню стиля модерн, где Аник принимал лучших своих подружек, вошли вместе — Марсель тем временем зарылась в шелковые подушки, будто пытаясь спрятать в них горечь и боль; бесстрастная Аньес пыталась ее разуть, приговаривая:

— Мадемуазель, обутые не ложатся в кровать… мадемуазель, позвольте…

— Оставь ее, — строго приказал Аник, и Аньес, бросив напрасное занятие, пошла к двери.

— Сьер, что прикажете? — сонно повернулась она при выходе.

— Горячую ванну для сьорэнн, поживее.

— Как вам будет угодно…

А Клейн, присев бочком на кровать, легонько тормошил Марсель:

— Барышня…

— Уйди!

— Как же мы вас оставим?..

— Что вам от меня надо?! — подняла она лицо от подушек.

— Выпейте, — сунулся Аник. — Вам станет легче.

Марсель опять уткнулась в пахнущие розами подушки, сгребла их себе на голову — не видеть, не слышать, умереть — как мне плохо! поджав губы, Аник поставил бокал на столик у изголовья, показал Клейну рукой — мне надо идти, кладбище, будь оно неладно… Клейн кивнул — давай, пора.

Стараясь не шуршать, Клейн поставил пепельницу на ковер, между ботинок; закурил.

— Ванну для сьорэнн готовить с шампунем? — с полным безразличием заглянула Аньес.

— Да.

Марсель долго лежала лицом вниз, потом повернулась на спину — зареванная, впору примочки к глазам ставить, зрачки пустые, выгоревшие, косметика расплылась, помада осталась на покусанном шелке; глядя вверх, в балдахин с кистями, позвала:

— Клейн.

— Вот я, тут. — Он сидел близко, чуть ли не на ее расстелившейся по смятому покрывалу юбке, и глядел грустно, понимающе, сочувственно.

— Почему он меня… — Глаза Марсель быстро стали наливаться влажным блеском; Клейн поерзал, высмотрел платок рядом с бокалом, вложил ей в руку; пока она утиралась — не видит! — сам прихлебнул микстуру Аника — дрянь, но пить можно.

— Надо выпить. Разом, до дна.

— Это что?

— Не отрава, не бойтесь.

Чтобы выпить, надо сесть, а кто сел — с тем легче говорить глаза в глаза, а не глядя сверху вниз.

— Нехорошо получилось… — Клейн раздавил окурок в пепельнице. — Вы, наверное, не так хотели встретиться с родителями…

Зажмурясь, Марсель слабо покачала головой. Можно понять Ану-Марию, та все время ждала беды, даже оружием запаслась, но — отец! неужели он не мог пересилить страх? ведь вроде смирился с тем, что она пришла, пустил в дом, проверил, откроет ли замок, говорил с ней почти нормально — значит, признал, принял; да, ему было страшно, и он боялся, когда она целовала его — но все же шло как следует! еще бы полчаса, час — и они бы сидели в кабинете, она бы рассказывала ему… А он — за волосы. Не поверил. За кого он принял ее? за самозванку? за участницу гнусного розыгрыша? Нет, не мог, не мог он так подумать, он узнал ее!

Может, это был аффект, стресс, амок, состояние вне себя от неожиданности, когда человек не отдает отчета в своих действиях; что если это вышло помимо желания, если так вырвался его страх — страх сильнее рассудка?

— Он не хотел меня бить, — зашептала Марсель, глядя сквозь Клейна. — Ведь не хотел… Что-то случилось… такое, когда кажется, что бредишь…

— Да… — тяжело вздохнул Клейн.

— А вы… как ты вошел?

— Мы охраняем вас, барышня. Мы следили, чтобы вас никто не обидел.

— Вы шпионили за мной? все время?

— Ну, в общем… да. Но иначе бы вас сейчас допрашивали ребята в мундирах.

— Но почему? Я ничего не сделала.

— Это бы вам пришлось доказывать…

— Что доказывать? я же в самом деле…

— Ну, к примеру, что вы не пытались убить сьера Людвика. Не знаю, что бы он наговорил в полиции: что вы на него бросились с рожком для ботинок или с чем потяжелей — в прихожей всегда найдется, с чем напасть…

Слезы опять закапали, срываясь с мокрых ресниц:

— Он не говорил этого!

— Неизвестно, что он вообще мог сделать. Если бы ему удалось вытащить вас из дома и вы бы своим криком привлекли внимание соседей — то и подумать страшно, чем бы это закончилось. И для вас, и для отца…

Марсель опустилась обратно на подушки, закрыла лицо ладонями. Клейн мысленно прикинул, на каком этапе сейчас противостояние эмоций и успокоительной микстуры — должно быть, опиум еще не переборол, если она опять начала всхлипывать… сильное было потрясение, если до сих пор открывает переживаниям путь наружу…

— Вот такие дела, — Клейн сложил руки на коленях.

Помолчали… Микстура уже торжествовала — Марсель сделалось все равно.

Она нарушила запрет. Ей следовало оставаться по ту сторону, в безлюдных городах загробья, где дьяволы разъезжают на элитных авто, а ангелы в небе парят на боевых вертолетах. Там она себя посторонней не чувствовала. А здесь…