Дмитрий Петровский - Повесть о полках Богунском и Таращанском

• Название: Повесть о полках Богунском и Таращанском
• Автор: Дмитрий Петровский
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1958

---

— Я имею вопрос исключительно к Михайличенко, — отвечал Денис. — Я от Щорса, от начдива Сорок четвертой, которая прорывалась к вам на помощь в Галичину и с которой вы связали галицийские части через повстанком. Ответьте мне на несколько вопросов.

Гнат улыбнулся и кивнул головой.

— В чьих руках было движение в Галичине? Какова была численность повстанцев? Какова была ваша связь с галицийскими частями Петлюры? И каково их отношение к полякам? А затем — что делается там теперь?

Рыжий, стоя за спиной Гната, что-то чертил в блокноте, и, прежде чем Гнат собрался ответить Денису, он передал Гнату записку.

Гнат бегло взглянул и хотел отвечать Денису.

— Та у него ж прострелени легени[60], ему говорити не можно, — волновался Блакитный.

— Я задаю вопросы бойцу на поле боя, — резко ответил им Денис.

— А мы не передаемо своего прапора в чужие руки! — взбеленился Блакитный, и все кругом зашумели. А Рыжий бегал по комнате и разводил руками. — Та ми ж можемо випроводити тебе звидци просто за таки речи! — восклицал, захлебываясь, Блакитный.

— Если даже Михайличенко не ответит, я все ж тем самым получу нужный мне ответ, — невозмутимо сказал Кочубей.

— От ще напасть! Долой его!

Гнат махнул рукой, требуя молчания, и медленно, с трудом ответил Денису:

— Повстанком возглавлял я — и я отвечаю за все перед пославшей меня нашею боротьбистской партиею. Повстання зломано. Я визволений з плена вашими ж богунцами под Проскуровом во взятом ими обозе. Повстання зломано надовго, и мы посылаем туда своих людей. И вас в это дело не привлекаем больше.

Лишь теперь Денис почувствовал, в какое змеиное гнездо он попал. И, кивнув одному только Михайличенко, он вышел…

Денис направил Душку к Щорсу с письмом, в кото-

ром сообщал все, что узнал от Гната, и просил, чтобы Щорс со своей стороны дал знать кому следует через Бугаевского о провокационной «самостийнической» работе боротьбистов в отношении Галичины и, в частности, о роли их представителя, Левицкого.

Но надо было попытаться все-таки достать самолет. Может быть, еще можно связаться с Галичиной.

И он направился в Совнарком, помещавшийся в гостинице «Континенталь».

.. Денис быстро поднимается по роскошным лестницам, поворачивает в длинный коридор и бежит по ковру.

«Броситься бы через карпатские протоки навстречу Кабуле, идущему с Бродов на Львов, и Калинину, идущему на Тарнополь», — думается ему.

Денис в приемной Совнаркома. Он тяжело дышит.

Патлатая, накрашенная секретарша глядит на него сонными, удивленными глазами. Денис показывает свой мандат и требует аудиенции.

— Сегодня нет приема, — отвечает секретарша, пробегая глазами мандат. — Откуда вы, товарищ? Вероятно, с фронта? К вам плохо доходят газеты или вы не читаете их вовсе и не знаете, что уже изобретен, например, велосипед?

Секретарша подает ему газету.

Денис читает на первой странице сообщение о падении Советской республики в Венгрии и резко бросает газету.

РАЗОРУЖЕНИЕ НЕЖИНЦЕВ

В тот день, как уехал Кочубей в Киев, к Житомиру подошел эшелон с Нежинским полком, затребованным Щорсом с фронта.

Полк не конвоировался: командиры его были отозваны раньше и преданы суду за измену под Проскуровом. Полк получил приказ стать в Житомире на отдых и переформирование.

Настроение нежинцев было неважное. Что такое, мол, случилось? «Ну и что ж с того, что ушли с боевого участка? Не всякому помирать желательно. Сильно поднапер Петлюра, а мы повоевали сколько хотели, да и бросили. А коли на отдых приглашают, то это нам оченно даже желательно. Отсюда можно будет и домой на побывку заскочить, а при случае и вовсе дома остаться. Бо отвоевали мы свою территорию — и довольно. А для чего воевать нам на Волыни да еще и далее? Может, Щорс опять какой-нибудь поход надумает — мы об том не знаем…»

Провокаторы, видно, немало постарались для обработки неустойчивых нежинцев.

Все, кто узнавал по пути, что «плывут» на Житомир «ерои нежинцы», непременно обращались к ним с выражением презрения и негодования.

Какой-нибудь проходящий по перрону станции боец отворял двери их теплушек, которые они со стыда закрывали на станциях, и вступал в словесный поединок с целым вагоном вооруженных до зубов, и разъяренных нежинцев.

— Эй, вы, шатия! На богомолье отправляетесь, до святых мощей киевских? Едете домой на мамину кашу? Огурцы солить надумали нежинские? Нежность ваша повсюду известна… бабам без вас не управиться? Ах вы, проскуды! Предатели. Сколько из-за вашего хамства нашего брата пострадало, об этом у вас печенка не свербит, плитуны разнесчастные. Да вы ж с пулемета стрелять, кажут, не умеете: лопаткой очи закрывши, прицелку делаете, Петлюре зад показываете. Ну, даже он на вас обижается, что с таким супротивником и ему срамота воевать.

Нежинцам нечего было отвечать на эти заслуженные упреки и насмешки, и все, кто посовестливее, понимали всю правоту этих упреков и молчали, с грохотом закрывая дверь теплушки, а кто понаглей — старались, как могли, отругиваться.

Уже вдали виднелся Житомир, и нежинцы начали волноваться.

Вдруг эшелон стал сбавлять ход. Паровоз дал тревожные гудки и остановился в чистом поле. Нежинцы высыпали на насыпь, крича машинисту:

— Что ты стал в чистом поле? Давай ходу!

Но навстречу шел паровоз с прицепным тендерам и несколькими вагонами.

Поезд остановился в нескольких саженях от эшелона. С паровоза спрыгнуло десятка три-четыре человек. Впереди шел что-то очень знакомый человек.

Уж не Щорс ли сам? Похоже, что он. Так и есть, начдив Щорс! Тот самый отважный богунский командир, чья слава с первых же дней его боевых действий стала легендой партизан, а сейчас превратилась в легенду армии.

— Назад, к эшелону! По вагонам! — закричал Щорс, подходя к сгрудившейся на насыпи толпе. Под правой рукой держал он ручной пулемет «люйс».

— Как раз тебе — назад! — дерзко отвечали выступившие вперед заводилы. — Ты кто такой? Что за приказ явился? Очищай путь, давай ход на Житомир!

— Я — Щорс, и не видать вам ни Житомира, ни отдыха, ни боя, если не будете слушать того, что я вам прикажу.

— Ух ты, какой герой! Тащи сюда пулеметы! — крикнул один из нежинцев.

Щорс переложил гранату в левую руку и из нагана на месте уложил бандита.

— Если кто шевельнется, взорву всех! — крикнул он, перекладывая гранату в правую руку. — По вагонам!

Нежинцы оторопели.

За плечами у Щорса стояло сорок человек курсантов, вышедших против полка, в котором было около трех тысяч человек. Но такова была моральная сила Щорса и его курсантов, сила правды и справедливости, что нежинцы, еще кое-где помалу побуркивая, стали залезать в вагоны, волоча за собой вытащенные уже пулеметы.

— Пулеметы не трогать! Сдавать оружие!

Щорс махнул рукой, и ло насыпи потянулась цепочка вооруженных ручными пулеметами курсантов. Цепь с пулеметами построилась против эшелона. Паровоз от нежинского эшелона был отцеплен. Другая цепочка курсантов, вооруженных гранатами, подошла к эшелону еще раньше вместе со Щорсом.

— Выходите, складывайте оружие и стройтесь по ротам, — скомандовал Щорс нежинцам.

Нежинцы сразу, первым действием Щорса сбитые с наглого тона, хоть медленно и неохотно, вылезали из вагонов, складывали оружие, отходили вниз, под насыпь и начинали строиться.

Они не знали еще хорошенько, что же Щорс им готовит и какая участь ждет их.

И когда они построились все до одного и курсанты Щорса обошли опустошенные вагоны и разомкнутые интервалами ряды обезоруженного полка, проверяя исполнение приказа о сдаче оружия, Щорс обратился к замершему строю нежинцев:

— Стыдно вам, нежинцы! У вас за плечами подвиги тысяча девятьсот восемнадцатого года! Вы ведь знаете свою вину. Но сознаете ли вы всю подлость и позор того, что вами совершено и в чем заключалось ваше предательство? Понимаете ли вы, за что я вас разоружаю?

— Сознаем!.. Понимаем!.. Знаем!..

— Однако ж я думаю, что не может того быть, чтобы три тысячи бойцов, прошедших вместе с нашими полками доблестный путь победы от нейтральной зоны через всю Украину, чтобы все вы оказались трусами, подлецами и изменниками родины и свободы. Я знаю, что среди вас спрятались провокаторы: кулачье, петлюровская агентура, сволочь. Выбросьте немедленно вон из ваших рядов всех тех, кто внушал вам мысль оставить боевой участок и кто провоцирует сейчас. Выбросьте гадов из своих рядов!

— Выбрасывай гадов! Или мы не нежинцы? Довольно того позора! Вот они!

Вытолкнутые из рядов, стояли семеро подлецов с обезображенными смертельным страхом лицами, с трясущимися, подгибающимися коленками.

— Они? Ошибки нет? Все здесь? — спросил Щорс.

— Они! Все! — в один голос отвечали нежинцы.