Виктория Платова - 8–9–8

• Название: 8–9–8
• Автор: Виктория Платова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-050517-3, 978-5-271 -19758-1, 978-5-17-050518-0, 978-5-271-19759-8

Почему девушки, которых ты по-настоящему любишь или хотел бы полюбить, бесследно исчезают в самый неподходящий момент? Исчезают, даже не сказав тебе «прощай», а ведь ты — неплохой парень. Милый, внимательный и все такое. Ты мог бы составить счастье любой — так почему же они уходят, стоит тебе полюбить? Все дело в тебе или в твоем прошлом? Или в том страшном человеке, о существовании которого ты всегда хотел забыть, но который все еще стоит у тебя за спиной…

Издано в авторской редакции.

---

— Так оно и было, — вздыхает Габриель, тщетно пытаясь освободиться от полицейского захвата Марии. — Ты мне понравилась, и я решил пофлиртовать с тобой. Повел тебя самой длинной дорогой. А мы ведь могли оказаться на месте много раньше, чем оказались.

Зачем он говорит то, в чем не признался бы еще пять минут назад? — чтобы оскорбить национальные и религиозные чувства стальных щупалец, чтобы ослабить их. Не мешало бы еще ввернуть, что Габриель сразу, не сходя с места, захотел трахнуть Марию, — тогда щупальца точно свернутся от обиды.

— Значит, ты удлинил путь…

— …чтобы подольше оставаться с тобой.

— Нечто подобное я подозревала. — Мария смеется дробным смехом. — Но в этом нет ничего ужасного.

— Ничего?

— Конечно. Раз я тебе нравлюсь. Просто нравлюсь? или мы можем вести речь о…

Откуда возникло ощущение, что пальцы Марии проникли под кожу? Габриель внимательно изучает их, и коротко постриженные, слоящиеся ногти тоже. Раньше он не обращал внимания на то, что ее ногти слоятся и полны белых полосок, похожих на перистые облака. Английская тетка Фэл называет такие ногти «цветущими» — ничего удивительного, ведь и Мария — цветущая девушка. И все было бы нормально, но пальцы Марии точно под кожей Габриеля!

Выпускают присоски. Выпускают новые побеги. Бросают маленькие якоря-кошки. Столбят территорию. Они прибыли с благородной миссией упорядочить хаотично текущую кровь Габриеля, подчинить все происходящие в нем процессы единому генеральному плану, управлять ими из единого центра.

— …или мы может вести речь…

— О чем?

— О чем-то большем, чем флирт и симпатия?

— Да, — безвольно отвечает Габриель, свободной рукой вылавливая очередную мошку из остатков мороженого. — Несомненно большем.

— Серьезные отношения, не так ли?

— Очень серьезные.

— Я знала, что не ошиблась. Все это время я присматривалась к тебе и не нашла ни единого изъяна. Ты спокойный. Рассудительный. Великодушный. Всегда готов помочь. Ты можешь быть очень ответственным. Ты относишься к женщине с уважением, а это большая редкость.

— Большая редкость в Марокко…

— Большая редкость везде.

Габриель тщетно пытается вспомнить название книги, в которой есть история об экзотически-моногамной серой лисице, попавшей в капкан. Это не самая востребованная книга (что-то вроде «записок канадского натуралиста»), и стоит она на самой нижней, неудобной полке, среди таких же невостребованных книг. Но сама история замечательная. Чтобы спастись, лисица отгрызает себе лапу, жертвует ею ради свободы. Хорошо бы и Габриелю отгрызть себе руку и тем самым освободиться от Марии — вот только зубы у него не такие острые.

Я все продумала, говорит Мария; мы поженимся в ближайшее время. В самое ближайшее, какое ты назначишь; я понимаю, мужчине нужно намного больше, чем просто есть мороженое, как мы это делаем сейчас, говорит Мария; ты не будешь разочарован, и все устроится великолепно. Я говорила с Магдаленой и с ее дядей, и с женой дяди, а есть еще сестра Магдалены, ты ее видел, она чудесная и очень несчастная… так вот, мы должны жить все вместе.

— Вместе? Что значит — вместе?..

Вместе — значит в большом доме, говорит Мария; у меня есть кое-какие сбережения, у Магдалены тоже кое-что осталось, мы продадим квартиры — все, что есть, — и купим большой дом с посадками, с мандариновыми деревьями, с открытой террасой. В нем всем будет хорошо, и детям, и старикам, и нам, конечно. Все будут ухаживать друг за другом, никто не останется один, ни в жизни, ни в смерти, ты ведь не против этого?

— Не против.

— Люди должны быть вместе и всегда поддерживать друг друга. Знаешь, что такое большая семья?

— Понятия не имею.

— А хотел бы узнать?

«Нет», — хочется сказать Габриелю, но щупальца Марии уже шуруют в его мозгу, строят большой дом — кирпич за кирпичом, кладут черепицу, развешивают на крюки бесчисленное множество кастрюль и сковородок, мостят террасу; высаживают инжир (для пользы), высаживают олеандр (для красоты), и рощу мандариновых деревьев, и еще миндаль, как он мог забыть о миндале? Миндаль впоследствии будет лущить вся семья, все большая, огромная семья, — лущить и толочь, и бросать в мороженое. Для стариков и детей. Для детей и стариков. Чтобы никто не подох в одиночестве, с застрявшим куском ореха в глотке. Да она никому и не позволит подохнуть, Мария! Соберет все человеческие крошки и бросит их себе в рот, — так сохраннее. И можно ли винить человека, потерявшего одну семью, в том, что он собирается долго и кропотливо создавать другую?

Нельзя.

— О да, я бы хотел… узнать, что такое большая семья.

Габриель снова врет, хотя это ему неприятно: о больших и дружных семьях написана масса книг, стоящих на полке рядом с эпопеей о серой лисице. Все это пчелиные семьи, и термитные семьи, и колонии муравьев, он был прав насчет пчеломатки, а особенно — насчет королевы термитов. Что сказано о ней в «Nouveau petit LAROUSSE illustré» 1936 года? Что ее набитое яйцами брюхо нередко составляет 9/10 от общей длины тела, и Габриель должен хорошо потрудиться, чтобы брюхо не пустовало, — разве не к этому клонит Мария?

— …ты ведь не против детей?

— Нет, не против, —

Габриель не решается посмотреть на Марию (так пугающе реальна мысль о королеве термитов), но когда все же поднимает глаза, то видит перед собой красивую девушку. Девушку — и больше ничего.

— Я бы хотела, чтобы у нас было много детей.

— Только… Нам нужно все обустроить… Чтобы детям было хорошо.

— Я тоже об этом думаю… Ты, конечно, мечтаешь о мальчиках? Мужчины всегда мечтают о сыновьях…

В мечтах Габриеля есть все, что угодно, но только не сыновья. До недавнего времени там было некоторое количество мужчин (Фидель, Че и их соратники): теперь они появляются все реже, и бороды у них все короче — это, скорее, щетина, а не бороды, и она продолжает убывать. Еще в мечтах Габриеля присутствуют автомобили, последняя модель «Мерседеса», последняя модель BMW и конечно же почти мифический «Золотой Бугатти». Книги (первые издания «Молота ведьм» Шпренгера и Инститориса и «Похвалы Глупости» Эразма Роттердамского, большие и тяжелые, как могильные плиты); путешествия на острова в океане, поездка в обсерваторию к Фэл, упразднение налогов и счетов. И конечно же девушки. Части тел девушек — самые аппетитные.

И — никаких сыновей.

Противоположность сыновьям — дочери, и неизвестно, что хуже.

Все — хуже.

Габриель — совсем еще молодой человек, он не собирается жениться, а уж тем более — обзаводиться детьми, нужно донести эту мысль до Марии. Аккуратно, но твердо, невзирая на человеческую трагедию, которая ее постигла.

— Что касается меня, Мария, то я совершенно не мечтаю о сыновьях. Девочки… Дочки нравятся мне гораздо больше.

— Правда?

Мария пожирает Габриеля восхищенным и благодарным взглядом. Ее лицо, до этого настороженное и напряженное, летит навстречу лицу Габриеля, как птица; машет невидимыми сильными крыльями, создавая воздушные токи. Будь Габриель воздухоплавателем на шаре или самим шаром, — он немедленно вознесся бы ввысь, и почему он не шар? Воздушные шары не делают таких глупостей, какую он только что совершил, и никто не пристает к ним с глупыми текстами о будущих детях.

— Я сказал что-то не то, Мария?

— Нет. Ты сказал именно то, что нужно. Девочки — это прекрасно! Девочки не ввязываются в истории с войной, политикой, убийствами и взрывами. У девочек есть шанс жить долго-долго и радовать нас. В них намного реже стреляют, так что, если мы будем осторожными, — нам не придется никого хоронить. Это самое страшное — хоронить, поверь. В моей семье уже погибли шестеро — и все они мужчины, и я не хочу, чтобы с моими близкими когда-нибудь еще случилось что-то подобное. Я должна исключить все факторы риска.

«Исключить все факторы риска» — сильное выражение, от него подванивает рационализмом, мобилизацией всех имеющихся ресурсов и долгосрочными перспективами. Где Мария могла подцепить его? На курсах маркетинга, не иначе.

— Не переживай, Мария… Может быть, все обойдется.

— Обойдется. Если мы и только мы будем влиять на события и сами создавать их.

Еще один маркетинговый ход.

— Но с девочками ведь ничего не случится? — слабо сопротивляется далекий от каких-либо жестких управленческих структур Габриель.

— Надеюсь… И вот что… нам нужно подумать о магазинах.

— В смысле?

— От брата осталась ковровая лавка, а еще твой книжный. Два магазина — слишком много, за ними не уследишь.

— Почему не уследишь? Я замечательно справляюсь с книгами…

— Ты справляешься прекрасно. — Мария старается говорить мягко, но щупальца ее рук сжимают запястье Габриеля все сильнее, оно почти онемело и покрылось багровыми пятнами. — Но мне кажется, что от ковров было бы больше пользы. Ковры практичные, теплые и красивые. Они делают дом уютным и радуют глаз. А книги?