Тобша Лирнер - Сфинкс

• Название: Сфинкс
• Автор: Тобша Лирнер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40693-5

Таинственный древнеегипетский артефакт.

В эзотерических текстах его называют астрариумом. Считается, что он дарует своему хозяину бессмертие. Возможно, он побывал в руках самого Моисея, а впоследствии принадлежал таинственному «последнему фараону» Нектанебу II, судьба которого неизвестна…

Поначалу англичанин Оливер, которому этот артефакт достался от трагически погибшей жены, не верит в древние легенды. Но постепенно он убеждается: астрариум действительно обладает очень необычными свойствами.

Однако завладевший астрариумом Оливер оказывается втянут в головокружительную, опасную гонку, цель которой — охранить древнюю тайну от опасных и могущественных людей…

---

Впереди показались ворота катакомб Ком-эль-Шугафы — тех самых, о которых говорил отец Карлотто. Я окликнул женщину, но она вошла в боковую калитку и исчезла. Не колеблясь, я последовал за ней.

Воздух внизу ведущей к катакомбам центральной шахты был холодным и сырым. Известняковые стены покрывала влага, и я радовался, что по углам хотя бы горели электрические лампы. За спиной осталась винтовая железная лестница, по которой я спустился на дно колодца. И, оглянувшись на нее, ужаснулся тому, что внезапно оказался так глубоко под землей. Меня словно околдовали. Иначе разве я позволил бы заманить себя в это Богом забытое место?

Я оглянулся, всматриваясь в тени и стараясь обнаружить женщину, которую принял за Изабеллу. Теперь я понимал, что это была не она. Но разве человеческое существо способно так молниеносно исчезнуть? Была ли она женщиной во плоти или всего лишь отражением моего сознания? Уж не сыграли ли со мной эту шутку нервы, помноженные на чувство вины перед Изабеллой за проведенную с Рэйчел ночь?

Я пытался заключить себя, словно в латы, в логику мышления и, чтобы сориентироваться в катакомбах, старался припомнить все, что о них знал. Их появление относят ко временам правления римских императоров Домициана и Траяна, когда Александрия была уже римской колонией. Тела умерших опускали в могилы через главную шахту, которая также обеспечивала необходимую вентиляцию для скорбящих, приходивших в святые дни помянуть усопших.

Дальше находилось помещение, называемое триклиний, — небольшой квадратный зал с каменными столами и лавками, специально предназначенный для подземных трапез, где на холодную каменную поверхность выкладывали финики, виноград и сыр и где семьи собирались, вместе пили вино и рассказывали истории о своих незабвенных. Все-таки лучше, невольно подумал я, чем отношение к смерти в двадцатом веке, когда ее превратили в замаскированную досадную неловкость.

Ноги путались в длинных полах рясы. Я снял ее и оставил в алькове. Решил, что заберу на обратном пути. И, оставшись в джинсах и рубашке, продолжал идти. Шум за спиной заставил меня подскочить и обернуться. Я ожидал столкнуться нос к носу с женщиной, но это оказалась всего лишь крыса. И я с благодарностью вспомнил о спрятанном за поясом маленьком охотничьем ноже.

Но где же она? Я двинулся вперед, осторожно ступая по расколотой брусчатке у входа в катакомбы. Дверь обрамляли две колонны с барельефом, изображавшим Агатодемона — божества Птолемеев в образе кобры с раздвоенным хвостом. Во втором веке он был небесным хранителем Александрии. Один хвост обвил посох Гермеса, он носил щит Персея со змееволосой Медузой. Я внимательно смотрел на барельеф. Здесь находился мой первый ключ. Двойник Изабеллы привел меня туда, куда позвала настоящая Изабелла, Изабелла моих грез. Но почему? Или это ловушка?

Справившись со страхом, я осторожно двинулся дальше, оглядываясь на каменные погребальные фигуры: не притаилась ли она за одной из них, не собирается ли напасть?

При входе в усыпальницу были вырублены две ниши. В левой стояла статуя женщины, в нише напротив — ее пара: жуткий в своей безмятежности мужчина. От вида этого бессменного караула мне стало не по себе. На статуях я не заметил надписей, но они были, видимо, мужем и женой, соединившимися в вечном браке. Над входом распростер соколиные крылья солнечный диск — вырезанный в камне символ Гора. Везде я видел смешанную аллегорию — свидетельство сдвига культур. Разнородная знать спешила заручиться поддержкой прошлого в лице фараонов, эллинского настоящего и присматривалась к римскому будущему, боясь нанести обиду и первому, и второму, и третьему, — поистине это была культура страха. Она напомнила мне обо всех существовавших в этом месте диктаторских режимах и о Маджеде с его марионеточным царством. Я поднял голову — не догоняет ли меня Мосри? Тишина в катакомбах была шумной — казалось, в неподвижном воздухе хлопали тысячи призрачных крыльев. Решив, что женщина может прятаться за одним из надгробных памятников, я вступил в усыпальницу.

На стене были вырезаны два изображения Анубиса — бога мумификации с головой шакала. У одного шакалья голова венчала тело римского легионера. Мускулистые бедра прикрывала кожаная юбка; в руке воин держал копье, другой опирался о щит. Реализм фигуры показался мне более зловещим, чем стилизованная египетская иконография. Получалась яркая иллюстрация того, как диктаторские режимы ассимилируют местные верования, чтобы усилить собственную власть. Я почти услышал грозившее насилием низкое рычание легионера-шакала.

По спине пробежал озноб, словно в холодном воздухе парили мертвые и ждали восхищения роскошью своего последнего прибежища. Внезапно что-то коснулось края моего уха. Я испуганно обернулся и уткнулся лицом в паутину — по щеке, перебирая цепкими лапками, побежало рассерженное насекомое. Я поспешно смахнул его на пол и наблюдал, как паук скрылся в тени. И снова меня окутала неподвижность, и вместе с тем крепло ощущение, что за мной наблюдают. Но каким образом и кто? Подавив панику, я двинулся дальше.

В центре погребальной камеры находился главный саркофаг. В нем покоилась женщина, а сам он был украшен резным цветочным узором и головами Медузы. Барельеф над ним изображал древнеегипетский обряд похорон. Забальзамированное тело торжественно лежало на погребальном ложе. Над умершей склонился жрец Анубиса, а у ее изголовья я узнал Осириса, правителя подземного мира, с атефом[32] на голове и традиционными посохом и цепом в руках.

Я коснулся стершихся черт лица одной из Медуз, вырезанных здесь явно для того, чтобы отпугивать грабителей могил. Медуза воплотила в себе все качества женщин, которые меня привлекали: бесстрашие, пытливость, красоту, проявлявшуюся в пылкой силе ума. Но где другие ключи, на которые указала мне Изабелла, — бык и рыба?

Послышались чьи-то торопливые шаги, я затаил дыхание и вжался в стену. Затем внезапно наступила тишина. Опять, наверное, крысы, пытался убедить я себя. Лихорадочно всматривался в полумрак погребальной камеры — никакого движения. Все замерло: и свет висевших фонарей, и тени от надгробий. Справа от меня стоял еще один, боковой, саркофаг. Барельеф над ним изображал священного быка Аписа, над которым покровительственно распростерла крылья богиня. Так вот где скрывался еще один символ. Оставался последний — рыба, тайный знак ранних христиан.

В это время с лестницы, ведущей вниз в центральную шахту, раздались голоса. Сердце оборвалось и, словно пойманная в силок птица, затрепетало в грудной клетке. Я отступил в тень, рука нащупала спрятанный за поясом нож. Скрывшись в нише за надгробным памятником, я слышал приближавшиеся шаги. По размеренному ритму, почти ритуальному темпу можно было судить, что шла целая группа. Я ощутил сильный аромат курений. Люди двигались в сторону погребальной камеры, ко мне.

Я перестал дышать. Звук шагов замер в нескольких дюймах от меня. Послышался скрежет камня о камень. Затем люди стали удаляться, каждый их шаг становился тише и приглушеннее, словно они погружались все глубже под землю. Застыв у влажной каменной стены, я не мог пошевелиться. Заставил себя собрать остатки рассудка, бесшумно выдохнул и, прячась за статуей, выглянул. К моему изумлению, я увидел человека с пылающим ритуальным факелом и в балахоне со складками, как у древнеегипетского жреца. Он замыкал шествие. Но самым удивительным было то, что на голове его была маска ибиса, который, как я знал, символизировал бога знаний Тота. А его изогнутый клюв изображал лунный полумесяц.

Фигура стала опускаться в отверстие в полу. Оказывается, скрежет, который я слышал несколько секунд назад, производил сдвигаемый в сторону камень. Любопытство пересилило страх, и, чтобы лучше разглядеть происходящее, я сделал шаг вперед. И в этот момент задел ногой небольшой камень. Человек в маске Тота повернулся на шум. На меня слепо уставилась птичья голова. Я отпрянул в свое убежище и, затаив дыхание, желал только одного: чтобы Тот поскорее ушел.

34

Я ждал, пока тело не стало сводить судорогой. И лишь убедившись, что свет от факелов исчез в тоннеле и больше не слышно удаляющихся шагов, осмелился выйти из ниши. Оглянулся, каждую секунду ожидая, что на плечо мне ляжет чья-то тяжелая рука, посмотрел в узкий каменный колодец с вырезанными ступенями. Наверное, его вырубили во времена римлян или даже раньше. Мне необходимо исследовать этот подземный путь. Я осторожно спустился на десять ступеней, держась руками за грубо вытесанные, со следами резца стены. Чуть ниже на камне над головой появилась надпись. Призвав все школьные познания латыни, я перевел: «Сойти во тьму — значит познать себя». По спине побежала дрожь.

Электрического света из люка хватало, чтобы разглядеть еще несколько ступеней уходившей вниз винтовой лестницы. Те, кто прошел здесь до меня, видимо, прекрасно знали путь: на лестнице не было перил, ладонь натыкалась только на липкую стену. Прежде чем продолжить спуск, я, чтобы себя подбодрить, дотронулся до ножа. Несмотря на холод, на лбу выступил пот. Мне еще не приходилось чувствовать себя настолько беззащитным: ни во время погружений в море, ни во время занятий спелеологией в пещерах. Тоннель казался живым, впитавшим века насилия свидетелем невыразимого ужаса.