Виктор Сафронов - Пляски демонов

• Название: Пляски демонов
• Автор: Виктор Сафронов
• Жанр: Прочие приключения

Аннотация:

Тибет… Балтика… Бывшие засекреченные базы в Арктике… Смертницам путём пластических операций вводится пластид и ампулы с сибирской язвой для операций возмездия в Москве и Питере.

---

Передали Сережке ненадёжную пукалку, сделанную китайцами под АКМ-47, горсточку патронов местный Гаврош поднёс и указали цели. Целями или объектами стрельбы были уже ранее упоминавшиеся субъекты: ваш покорный слуга, с гордостью носящий имя Гусаров; правая рука — Федор Войтылов; левая, не менее приятная рука — Жорж Муранов.

ГЛАВА 47 Алавердян. Самоубийство Пердоватора

Пердоватору пришлось самолично удавиться на резинке от собственных трусов. Конечно, конечно — если бы она в талии не лопнула, у него бы и в мыслях ничего подобного не возникло. А так, стоит потный со спущенными трусами, держит её в руках, небритый живот вывалился вперед и вниз висит не эстетично — просто до неприличия и главное — виновато хлопает белёсыми ресницами.

Правда, резинка порвалась не от того, что это была кара небесная. Со свистом пстрикнула она потому, что в момент высочайшей аудиенции, именно в тот момент, когда происходил укол в лохматую ягодицу (Пердоватор с обожанием и благоговением смотрел в задницу своего начальника), Алавердян скривился и этим самым неприятным лицом задумчиво произнес:

— …Щас кому-то прилетит пиз…лина. Я всё знаю.

Пердоватор оторвал взгляд от обожаемой задницы шефа, поднял глаза вверх и задумался. Пересчитывая колосья на всесоюзном гербе, он, сукин кот, попытался проникнуть в смысл сказанного. Долго не отводил глаз от искусной лепнины на потолке в виде рабочих и колхозниц, изображенных амурами и херувимами.

Медсестричка Нона, в мини халатике, что-то у него спрашивала, тот, уйдя в глубокий астрал не отвечал. Алавердян натянув на продырявленный филей пижаму, поминутно охая и стеная, с удивлением наблюдал за клиническим проявлением факторов «юного предателя»:

— усиленное потоотделение (как говорят в народе — пот лил ручьём);

— прерывистое дыхание и неконтролируемые движения конечностями;

— громкое урчание в животе;

— резкая и отрывистая икота;

— переливы и быстрая смена пятен на лице от белых до бордовых.

И как венец всего этого — грубый и громкий понос в положении стоя себе под ноги.

Бог иуду метит только для него предназначенными знаками. Трусы, что вполне понятно, не выдержали такого напряжения — резинка возьми и лопни. Вонь и гадость от носителя портфеля первого приближенного стали стремительно распространяться по помещению. Кроме этого можно было услыхать, шлепки при ходьбе и увидеть яркие следы трупного яда на ступенях лестницы успеха, при движении по ним сомнамбулического существа…

* * *

Помощник удавился в незакрытом сортире на этом же этаже. Алавердян, стоя над трупом с посиневшим, вывалившемся языком про «подмосковные вечера» не насвистывал, во-первых — не было настроения, а во-вторых — он внутри себя отмечал проницательность и лихость, с какой удалось вычислить предателя.

Однако, в поисках истины и падчерицы её правды, следует отдать должное тому, что говоря «я всё знаю», болезненный Алавердян имел ввиду разгадывание сканворда в журнале «Юный натурал-натуралист»… А тут совершенно неожиданно такая забавна оказия приключилась.

На самом деле, резинка пердоваторскую тушу, привязанную к батарее не выдержала и благополучно лопнула. Шум, гам, звуки льющейся воды — всё это привлекло внимание охраны и, как результат хозяина избушки. Когда Алавердян закричал на него полузадушенного: «Ты зачем это? Вот так-то вот?». Тот и выложил всю правду, с массой подробностей его предательства, не забыв упомянуть и краткую биографию Мальчиша-Плохиша.

— Фашист и пидараст, вот ты кто такой одновременно — опять, но уже гневно и с болью, закричал Алавердян, после чего выдал рекомендации почерпнутые из пособия по изготовлению гербариев. — Повесьте его туда, где он висел. Вместо осины, пусть украсит собой канализационную трубу. Падла.

* * *

Горько!

Горько, товарищи, сознавать всё это.

Оно и понятно. Ступеньки от дерьма отмыли. Освежителем воздуха окружающую атмосферу проозонировали. Тело иуды, завёрнутое в клеёнку отдали прокурорским. Все вроде сделали правильно. Да вот только осадок неприятный остался. Хочется рыгать в ведро от таких событий, так как весь этот продажный мир сидит в заднице у негра, а там темно и неприятно воняет предательством.

Получается, что никому нельзя верить. Пердоватор был из самой доверенной, первой когорты наиболее приближённых лиц. Алавердян с удивлением, сделал для себя открытие, получается, что этот малый служил ему за деньги, а не за идею. Получается, что Борзой дал больше, он и сломался, предал, ссучился — говоря на понятном читателю языке. Ну, что же? Что должно висеть — те не утонет… И даже не застрелиться!

В итоге, прошу прощения у дам, что, всё вышеперечисленное означает?

Получается, по всей жизни, даже если платить больше, всегда имеется вероятность того, что может найтись тот, кто заплатит ещё больше, и прощай преданность, дружба, равенство и братство? Следовательно, он сделал для себя в памяти зарубку, в дальнейшем придётся находиться нужные сочетания в связке «идея-деньги». При коммунистах была такая связка. Была. Он точно это помнил. Ну, не за повышенный же паёк кричали «За Родину!», вставали из окопов и шли в полный рост на пулемёты. Ну, не за пыжиковую шапку или, прости господи, ложку икры — ложились грудью на амбразуру.

Он подумал, что следует перечитать классиков «марксизьмы-ленинизьмы» они ведь смогли подыскать нужные слова и надавить ими на классовое чутье народонаселения, превратив его, одновременно и в жертву, и в подельника чудовищных преступлений.

И ведь, что странно, дремлющий в кресле у окна его спальни, профессор, дока по части психологии и аналитики г-н Г. - как бы соглашаясь с мыслями «Нью-Сократа» согласно кивал головой.

После таких размышлений, Алавердян с удовольствием потянулся до хруста в костях, во всех суставах, причем, фурункулы не отозвались болью, и, махнув на все события рукой, крикнул прислуге накрывать на стол. Сам, без посторонней помощи оделся в торжественное. Глянул на себя в зеркало. Зеркало, чтобы на него не было кому пенять, изобразило толстого борова в манишке, фраке и трусах — а, плевать, главное, что ему понравилось.

Вот и пришло долгожданное время обеда.

ПЕРСОНАЖ ХАОСА Эпизод № 19

Дельфийский оракул сообщил — государственная система сверху донизу пронизана коррупцией. О этого сообщения тряхнуло, как обухом по коленной чашечке. Быть не может!

Информация продаётся, нужная информация — предлагается, был бы покупатель. Тяжелее с аналитикой и перевариванием полученных знаний. Спрашиваю себя о достигнутой критической массе ядра. Выясняю, что из-за дремучего невежества, рано выпячивать образованность. Для анализа нужны хотя бы обычные знания.

Коли, так уж странно легла карта и в руки дикаря попала скрипка Анто́нио Страдива́ри, он привязывает её к палке и начинает приспособлением бить комаров на стенках или глушить кур. Иногда промахивается и лупит, уже тебя по лбу. Не дай его невежеству угрохать тебя. Именно таким образом исчезла Атлантида, после того, как уборщица слишком активно вытерла пыль с компьютера древности.

ГЛАВА 48 Гусаров. Захват Сальника

Узнали где сейчас Сальник. Подкрались с Федей незаметно. Я то помню его чудеса в рукопашном бою, поэтому чтобы не рисковать вставными зубами, Федя сразу оглушил его лежащего на двухъярусной кровати. Спеленали его и на саночках отвезли в наш цубик. Там прикрутили к стулу. Пока проводили манипуляции с телом, он пришел в себя. Угрожал. Шипел по-змеиному.

Пришлось его резко успокоить. Федя налил полстакана спирта, дал ему понюхать и сам выпил. Пленный как почувствовал ёмкость, где плескалось, как услышал запах любимого лакомства, как увидел, как ходит кадык на Фединой шеи во время глотания — так сник и успокоился.

* * *

— Сергей! Если я тебя развяжу, ты брыкаться не будешь? — Мне хотелось как-то облегчить участь своего боевого товарища. — Тот хмуро молчал. Пришлось пойти на хитрость, ослабить верёвки и налить ему стакан спиртяги. — На как вот, выпей, понимаю как тебе тяжело, быть пленным. Облегчи душу…

Он тяжело задышал и смотрел на меня по-прежнему с ужасом.

— Ты, Патрон, и на войне всегда выкручивался… (Патрон — это был мой позывной в эфире.) И сейчас вывернулся, обдурил меня… — Он бросил голову вниз. — Ведь я тебя час назад убил… Убил выстрелом в голову… От неё ничего не осталось…

— Вот как, — наступила пора уже крепко удивляться мне. — И где я сейчас лежу?