Виктор Сафронов - Легионеры

• Название: Легионеры
• Автор: Виктор Сафронов
• Жанр: Прочие приключения

У каждого свой, непростой и тернистый путь в Иностранный легион.

---

Он составил оперативное сообщение и согласно инструкции, разослал его по всем заинтересованным ведомствам. После этого тяжко вздохнув, поплелся осматривать место преступления и проводить первичные, связанные с сохранением следов и улик, следственные действия. Данное мероприятие, как и изрядно надоевший мороз, и те же самые лица, и смертельная скука настроения не добавляло. Но служба есть служба.

«Служил бы сейчас в уголовном розыске, — под скрип снега с тоской думалось ему. — Сидел бы в тепле, сочинял туфту про «службу дни и ночи» или душевно выпивал с сослуживцами, отмечая очередную годовщину победы над преступностью…»

Развлекая себя этими тягостными рассуждениями, он пришел на место преступления — в зековский, не отапливаемый туалет.

Окоченевший труп Данилы лежал в светлой куче дерьма и черной луже застывшей крови. Поза очень неестественная, какая-то вывернутая. Один человек с таким жилистым и хитрым воров вряд ли бы смог справиться. Но это пусть уже решают прокурор и следователи. Чтобы им было легче, до прибытия прокурорской группы, решил ничего не трогать и не убирать, чтобы была видна полная и ясная картина места преступления.

Старым фотоаппаратом ФЭДом, из разных точек, на всякий случай пощелкал картинки, уделяя особое внимание предполагаемым следам. Потом выставил охрану и чертыхаясь отправился в свой кабинет писать бумаги и дожидаться начальства.

* * *

Принимать решение очень не хотелось и не потому, что он боялся ответственности, вовсе нет. Просто ситуация была уж больно нетипичная.

По разноречивым донесениям осведомителей, ссоры, как таковой, между двумя коронованными ворами не было. Хотя один, подспудно обвинил другого в пристрастии к музыке исполняемой сладкоголосым гомосексуалистом. Но за пиковины не схватились и увечий друг другу не наносили. Мало того, сели перекинуться в картишки. Правда потом, этот второй, проиграл в карты общак зоны. Но было бы логичнее, если бы горло перерезали тому кто выиграл, а не проигравшему.

Конечно подозревать следовало в первую очередь заключенного Коломийца, по всему получалось, что у них проходила, скрытая от глаз непосвященных, борьба за верховное главенство, за место воровского начальника. До вчерашнего дня, никаких нареканий, кроме того, что жил он по воровским понятиям, «носил» черно-белый ромбик — перстень «отрицала» и входил в группу «стойких отрицал», в оперативной части не было.

Краймондович взял его личное дело и стал изучать.

С четырнадцати лет за решеткой. Пять судимостей. Дважды объявлял сухую голодовку, семнадцать раз — простую. Около двадцати раз помещался в штрафной изолятор. Из родни имелась только мать. Отца, как правило, у таких ребят в семьях не было, что достаточно типичное явление. Все как обычно. Склонен к побегу? Так у каждого «отрицала» на личном деле имелась такая полоса…

Что-то здесь для него не складывалось?

Он решил вызвать и детально допросить главного подозреваемого. Но до детального разговора по душам, под протокольную запись, дело не дошло. Должно быть — не судьба.

* * *

Телефон стал трезвонить, где-то через час, после того, как он разослал сообщение об убийстве Данилы Снежкина по прозвищу «Белокаменный», так называемого «пахана или смотрящего зоны».

Кабинетные начальники подавляя зевоту, с волнением слушали его сбивчивый рассказ, в виде служебного рапорта. На всякий случай, строгим голосом предупреждали его, что в случае чего, подразумевался бунт заключенных, головы ему не сносить.

Чтобы до него быстрее доходил смысл высказываний начальников, материли его с неимоверной силой.

Предлагали подослать подкрепление. Он пока отказывался.

Ближе к обеду, позвонил дежурный по управлению, сообщил приятное известие. В колонию уже выехала группа разнообразных начальников с «Самим», а также следователь прокуратуры с надзирающим за их учреждением прокурором.

Пожалев его, от себя добавил, если он со вчерашнего еще похмельный и с остаточными алкогольными явлениями… Не дай бог с запахом, пусть срочно выпьет пол-литра растительного масла, а если не поможет, то погоны лучше самому аккуратно срезать и не давать повода для того, что бы начальники рвали их с мясом. От этого могут попортить китель, а в нём еще придётся работать на даче.

Краймондович даже обиделся на такие намеки. На том и распрощались.

В кабинет постучался конвойный.

Привели Коломийца. Но вот беда, допросить его, как положено, времени не было. К приезду начальства необходимо было привести всю документацию в порядок.

Начальник оперчасти про себя пожалел, что из-за бюрократических процедур, до контакта с «матерым уголовным волчищем», опять руки не дошли. Однако, коль скоро человеческий материал для пролетарской перековки доставили, пригласил его в свой кабинет.

На чистом, русском языке, что нашло подтверждение в протоколе о привлечении к ответственности, за неподчинение администрации ИТУ, влепил своей властью, десять суток ареста и направил в штрафной изолятор.

— Читай… Распишись, что ознакомлен, — он с невозмутимым видом пододвинул бумагу. — Если не согласен, можешь написать свое мнение.

— Что там, начальник?

Рысак хотел казаться равнодушным. Но глаза уже бежали по тексту постановления.

— Десять суток штрафного изолятора, — буднично и спокойно ответил «кум».

И чуть ли не с обидой просил: — А ты чего ждал? Грамоту тебе или направление в санаторий за то, что уклоняешься от работы, не идешь на контакт с администрацией? Остаешься с антисоциальными установками?

— Да это беспредел!

Задохнувшись от возмущения закричал Рысак. В доказательство своих слов, он уже совсем было, хотел порвать на себе рубаху, но передумал. Рубаха-то была почти новая. Всего второй год как ношена.

— Возможно, — опер даже не удивился возмущенной реакции Коломийца. — Но если хочешь жаловаться, часа через два, прибудет надзирающий прокурор, можешь сразу составить заявление. Я лично передам.

Знал. Знал, змей поганый, что уркам западло обращаться за защитой к кому бы то ни было из правоохранительных органов. Еще издевается?

Рысак ни слова не говоря повернулся к двери, у которой привлеченный шумом, уже стоял конвойный. Заложив руки за спину, двинулся к двери. Но когда выходил из комнаты опер обращаясь именно к нему, негромко произнес:

— Посидишь под конвоем, целее будешь… А может и умнее… — но зек уже выходил из кабинета.

Глядя ему в чуть ссутулившуюся спину он подумал, что когда приедет комиссия, им будет о чем поговорить с Коломийцем. До появления начальства, продолжил писать никому не нужные бумаги.

* * *

Когда Рысак не торопясь двигался в штрафной изолятор, по дороге ему передали теплые вещички и продукты с сигаретами. Там же находилось и «малява» — письмо на папиросной бумаге, за подписью Байкала, смотрящего их региона.

В переданной записке ему передавался привет с пожеланиями держаться и уверениями в том, что воры знают о его непричастности к убийству. В переданной весточке с воли, была очень интересная приписка. Там говорилось, что из-за плохого климата тех мест, в которых он оказался, братва приняла решение, о перемене его места жительства.

И уже совсем не понятно. В конце письма, имелась настоятельная просьба поберечь себя, так как с воли ему грозит опасность. Почему с воли? И какая опасность? Уточнений не было. Однако, можно было только удивляться оперативности и быстроте лагерного телеграфа. Где надо было находиться отправителю письма, чтобы оно так быстро попало Рысаку в руки?

Рысак, сидя на голых нарах, задумался о бренности человеческого существования, в целом и воровского, в частности. Вполне возможно, что слов он таких не знал. Тем не менее, общий смысл заключался именно в этом.

До момента его коронации, он особо дорогу никому не переходил, разве что «маруху» в каком-нибудь притоне, с таким же, как и сам, пьяным и горячим — не поделит и, для понтов, схватиться за рукоятку пистолета или ножа. А тут, разом, столько навалило. Вроде бы интересы схлестнулись и пересеклись только с одним человеком, а какой резонанс? Как стало аукаться из всех углов и щелей?

К чему готовиться? Как поступать?

С братвой обсуждать проблемы, было нельзя. Так как, говорить о верности воровским идеям это одно, а делить деньги и власть — это другое. И кто поручиться за то, что они, то есть отбывающие наказание на этой зоне, не были повязаны в своих интересах с Данилой. Думать иначе, это заниматься обманом и самозомбированием в стиле лекторов политпросвещения приснопамятной эпохи.