Генри Мортон - Шотландия: Путешествия по Британии

• Название: Шотландия: Путешествия по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35499-3

Шотландию для мира открыли два великих уроженца этих мест — поэт Роберт Бернс и романист Вальтер Скотт, а повторное «открытие» Шотландии состоялось уже в XX столетии — и в немалой степени заслуга этого «открытия» принадлежит Генри Волламу Мортону. В Шотландии Мортон побывал дважды; и если первая поездка была во многом «поверхностной», то во второй раз путешественник попытался сполна проникнуться шотландским духом — и это ему удалось. Всюду, куда бы ни приводила дорога или горная тропа, Генри Мортон осматривался по сторонам с неподдельным и благожелательным интересом, какого, казалось бы, трудно ожидать от англичанина в Шотландии, с интересом, который сумел передать в своих книгах и которому последние немало обязаны своей непреходящей популярностью.

---

Отдохнув, я двинулся в обратный путь — в маленький городок с его пустынной главной улицей. Инверэри, казалось, замер в ожидании торжественного выхода герцога — в сопровождении личного ансамбля волынщиков, с развевающимися стягами и блестящими на солнце клейморами. Я же пошел на почту отправить кое-какие телеграммы. Пока девушка за стойкой отсчитывала мне сдачу, я подошел к открытой двери и выглянул наружу. Улица по-прежнему оставалась безлюдной, единственное, что оживляло пейзаж — велосипедист, который беззаботно катил по склону холма. На нем был килт. Велосипедист в килте — подобное я видел впервые.

— Кто это такой? — спросил я у работницы почты.

— О! — откликнулась девушка. — Так это ж его светлость.

10

На сосне возле моста я увидел надпись: «Выставка рогатого скота». Снизу была пририсована маленькая ручка, которая неопределенно указывала куда-то за мост, в направлении удаленных холмов.

Я последовал за разношерстной толпой горцев и их жен, которые двигались в указанную сторону. Надо сказать, мои попутчики представляли собой достойное зрелище. Горцы, принарядившиеся для похода в церковь или на выставку скота, служат живой иллюстрацией для понятия «респектабельность» — так, как его понимали во времена доброй королевы Виктории. Пожилые женщины медленно шествовали по переулку, все как одна одетые в платья мрачных расцветок и черные перчатки. Мальчишки выглядели так, будто им строго-настрого запретили насвистывать по воскресеньям. Местные девушки вполне соответствовали международным стандартам красоты, радовали глаз, и все — благодаря унификации женских мод и развитию производства дешевого конфекциона.

Однако истинной трагедией любого общественного события в провинции является такая деталь мужского костюма, как котелок. Что в Англии, что в Шотландии этот нелепый черный предмет, напоминающий перевернутую форму для пудинга, служит насмешкой над природой. В Ирландии мужчины вообще презирают шляпы. Если уж ирландец и наденет котелок, отправляясь на развеселую вечеринку, то проходит в нем до первой чарки. После этого вы найдете злосчастные головные уборы валяющимися под столом или мокнущими под дождем. В результате подобной де-шляпизации страны котелок в Ирландии обретает — весьма неожиданно — даже некоторое патетическое благородство.

Увы, в английской и шотландской глубинке дела обстоят совсем иначе! Здесь мужчины очень серьезно относятся к своим котелкам. Вот почему сейчас передо мной — на фоне чудесных голубых холмов, краснеющих кустов рябины и желтеющей листвы — торжественно двигалась процессия резонерских колпаков. И под каждым из них — взъерошенная шевелюра шотландского горца.

Мероприятие происходило на территории одного из местных жителей: фермер по имени Кэмпбелл выделил под ярмарку собственное поле. Сейчас он стоял у ворот и собирал с посетителей плату за вход. Он представлял собой типичного шотландского увальня — светловолосого, с пучками волос, пробивающихся не только на широких скулах, но и на носу. Он педантично требовал по два шиллинга с каждого автомобилиста, который намеревался изуродовать своими шинами его владения. Когда один из них отказался платить, фермер расшумелся. Про себя я отметил, что у местного Кэмпбелла высокий, почти женский тембр голоса и повадки напористого разбойника.

— Плата два шиллинга, — внушал он недовольному автомобилисту, — хоть ты на два часа въезжаешь, хоть на две минуты…

Сами по себе эти слова — если бы хозяин поля оставался невидимым — показались бы любовной лирикой и, скорее всего, остались бы без последствий. Но выражение бесцветных глаз Кэмпбелла и вся его угрожающая поза произвели должное впечатление. Хозяин машины быстро, не мешкая, расплатился!

Ах, если б только вы могли побывать на подобной выставке скота! Это же настоящий гимн истинному, простонародному Хайленду.

Фермеры с чадами и домочадцами прибывают со всей округи. На своем пути они преодолевают высокие холмы. Едут на всевозможных машинах и повозках. Оркестр волынщиков в парадных одеждах наигрывает национальные мелодии, бросая дерзкий вызов окрестным холмам. Коровы мычат, овцы блеют. К этому шуму примешивается собачий лай. По всему полю разбросаны загоны для скота, вокруг каждого из них — плотная толпа зрителей, рассматривающая обитателей загона с напряженным вниманием, характерным для крестьян в подобной ситуации. А запертые коровы и овцы, в свою очередь, глазеют на обступивших их людей и пытаются разглядеть среди них своих хозяев. Это непросто, ведь все по поводу ярмарки обрядились в непривычные чопорные одежды.

«Так-так, — думают коровы, рассматривая даму в черных перчатках, опирающуюся на прутья загородки, — а вдруг это не миссис Макдональд?»

Над колышущимся строем черных котелков возникает приглушенный одобрительный гул:

— Да, — кивают фермеры.

— Да, о да, — говорят они.

— Оч-чень хорошее животное…

— Да, о да…

Коровы молчат, но, кажется, думают:

«Ух ты, Арчи Кэмпбелл! Что это ты, дружище, напялил старую черную шляпу?»

Я присоединился к толпе, наблюдавшей за выступлением пастушьей собаки. Хозяин в праздничной одежде (аккуратный синий костюм и черный котелок) стоял к нам спиной и подавал команды — серию коротких и длинных свистков. А вдалеке, на расстоянии двухсот ярдов, маленькая черно-белая колли внимательно следила за сигналами. Я залюбовался этой демонстрацией изумительного, прямо-таки невероятного сотрудничества между человеком и животным.

Вот поступила команда отыскать трех овец, спрятанных за гребнем холма. Собака сидела на траве, тяжело дыша и сторожко прислушиваясь к свисту хозяина. Со своими навостренными ушами она была похожа на черную лису. По сигналу пастуха собака сорвалась с места. Вскоре она вновь появилась в поле зрения — уже с овцами.

Длинный свисток. Колли легла на землю, несчастные овцы сбились в кучку и наблюдали за собакой.

Три свистка. Колли скользнула по траве, подобно хорьку. Она начала перегонять овец.

Один длинный, один короткий сигнал. Собака обогнула свою мини-отару и завернула ее в нужную сторону.

Три коротких свистка. Колли погнала овец перед собой.

Создавалось впечатление, будто хозяин по телефону управляет своими овцами. Собака понимала язык свиста не хуже, чем мы понимаем человеческую речь. Время от времени, если сигналы были недостаточно громкими или нечеткими, колли останавливалась и, склонив голову набок, напряженно прислушивалась. Затем, заметно расслабившись и даже вроде бы удовлетворенно кивнув — клянусь, я видел это собственными глазами! — кидалась выполнять приказ хозяина.

Все это напоминало цирковую программу. Сначала колли собрала всех овец в левом конце загона. Затем, маневрируя, перегнала их в центр поля и выстроила слева от загона. Фермер наметил одну из овец. Маленькая колли сидела, не сводя глаз с отары. Она в точности знала, что надо делать. Вот собака припала к земле, казалось, она гипнотизирует овец. Те стояли перед ней, сбившись в кучу и дрожа всем телом. Колли подползла ближе, еще ближе… Она подкрадывалась, как хорек к кролику. В толпе овец возникло нестройное движение: они вроде бы хотели бежать, но не могли отвести глаз от четвероногого пастуха. Затем последовал молниеносный рывок — собака метнулась в самый центр отары и отделила намеченную овцу. Она отогнала жертву подальше на поле и там заставила остановиться. Перепуганное животное сделало попытку вернуться к своим собратьям, но колли, бегая кругами, держала овцу на месте. Казалось, будто она читает мысли своей подопечной и предупреждает любое ее намерение.

И вот прозвучала последняя команда — загнать овец обратно в загон. Собака с блеском исполнила приказание. Она не кусала овец, ни разу не залаяла. Это было настоящее чудо! Триумф пастушеского искусства!

Мужчины могут без устали наблюдать за соревнованиями собак. Чего нельзя сказать об их женах. Некоторое время спустя женщины разбрелись по палаткам с домоткаными чулками, баночками меда, конфитюра и печеньем.

Ежегодная выставка представляла собой кульминационный момент в жизни всех этих людей, поэтому фермеры относились к ней со всей серьезностью.

Два молодых корреспондента — один с равнин, а другой из графства Аргайл — с озабоченным видом расхаживали вокруг ярмарочных палаток. Они что-то писали в своих блокнотиках, отмечая каждую пару вязаных носков, каждый горшочек меда, баночку варенья и форму с фруктовым желе. Не забывали записывать и имена производителей всего этого богатства.

— Эй, а где же яблочный джем миссис Макферсон? — вдруг заволновался горец.

— Я что-то его не видел, — откликнулся его товарищ.

— Ну нет, дружище, так не пойдет. Мы должны непременно его отыскать!