Моисей Радовский - Александр Попов

• Название: Александр Попов
• Автор: Моисей Радовский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-235-03288-0

Имя А. С. Попова (1859–1905) золотыми буквами вписано в историю русской и мировой науки. Результатом его многолетних опытов в области радиосвязи стало создание в 1895 году первого в мире радиоприемника. Приоритет Попова в этой области оспаривается на Западе, где создателями радио считают других ученых — Г. Маркони, О. Лоджа, Н. Теслу. Прояснить причины этого, восстановить справедливость в отношении русского изобретателя, показать пути, приведшие его к эпохальному открытию, помогает самая полная на сегодняшний день биография Попова, написанная известным историком науки М. И. Радовским. Настоящее издание книги, выходящее к 150-летию со дня рождения ученого, актуализировано и дополнено новыми материалами.

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «КУЛЬТУРА РОССИИ».

---

По традиции того времени профессора и преподаватели высшей школы сами разрабатывали программу читаемых ими курсов, даже если это были не специальные, а общие дисциплины, обязательные для всех учебных заведений. Так поступил и Попов. Составители «Материалов к истории Минного офицерского класса и школы» опубликовали составленную им программу. Она позволяет судить об уровне развития этой области физики и о направлении, которое молодой преподаватель старался дать своим чтениям, как официально назывались в программе его лекции. На современный взгляд, программа может показаться весьма скромной, особенно последняя часть, касающаяся вопросов электротехники[283]. Уместно поэтому привести немногие строки, содержащие программу чтений Поповым его первого курса:

«Чтения по электричеству. Электростатика. Основные электрические явления. Абсолютная система единиц. Законы электрических сил. Электрические (электростатические. — М. Р.) машины. Лейденские банки. Электричество от соприкосновения. Гальванические элементы. Магнетизм. Основные магнитные явления. Распределение магнетизма в магнитах. Законы магнитных сил и магнитные измерения. Электрокинетика. О движении вообще. Электрический разряд. Действие тока на магнитную стрелку. Законы электрического тока. Измерение сопротивлений. Измерение электровозбудительных сил. Термоэлектричество. Тепловые единицы тока. Химические действия тока. Механические и физиологические действия тока. Магнитные действия тока. Взаимодействие токов и действие магнитов на токи. Основные явления и законы индукции токов. Индукционные приборы. Земное и атмосферное электричество и земной магнетизм. Некоторые практические приложения электрического тока. Гальванопластика. Электрическая передача работы. Телеграф, телефон и микрофон. Распределение и измерение энергии электрического тока»[284].

Удивляться не приходится: такими элементарными были все курсы электричества того времени; как правило, они содержали лишь сведения о практическом приложении этой области физики от генерирования до потребления электрической энергии.

Нельзя не обратить внимания на то, что в разработанной Поповым программе, в разделе практического применения электричества отсутствует главная тогда область электротехники — электрическое освещение и питавший его источник тока. Это объясняется тем, что упоминавшийся неоднократно Е. П. Тверитинов читал в классе специальный курс электрического освещения, которым он интенсивно занимался, внедряя его на судах флота.

Прохождение курса электрического освещения предполагало основательное знакомство с источниками электрического тока. Уже тогда выяснилось, что нельзя стать квалифицированным электриком без основательного знания источника электрической энергии, а также электродвигателя, ставшего после освещения важнейшим ее потребителем. Сам Попов одним из первых в России разработал курс динамо-машин и электродвигателей, ставший обязательным для слушателей класса. Некоторым из этих слушателей мы обязаны тем, что курс Попова по электрическим машинам дошел до нас, являясь ценным материалом для истории электротехнического образования в нашей стране. До появления ставшего широко известным курса А. А. Воронова лекции Попова были одним из немногих пособий на русском языке, при помощи которых учащиеся могли готовиться по такому важнейшему разделу электротехники, каким являлся курс электрических машин[285].

В отличие от большинства своих предшественников, работавших над проблемами электрических волн и колебаний, Попов, как мы видели, рос и воспитывался в среде, которая в значительной степени благоприятствовала попыткам практического применения достижений науки. Еще со студенческих лет Попов был далек от того направления, девизом которого является «наука для науки»[286]. Как и все передовые ученые, он был убежден — и в эту сторону была направлена его деятельность на протяжении всей его жизни, — что научные изыскания, особенно в области естествознания, имеют главной своей целью применить достижения исследовательского ума на практике. Работая в учебном заведении прикладного характера, Попов придавал практическое направление и читавшемуся им общему курсу физики. Курс этот даже официально носил тогда название «практическая физика». В «Материалах…» записано: «В сентябре 1888 г. преподаватель Ф. Я. Капустин получил приглашение в Томский университет, почему не мог более продолжать занятий в классе; читаемые им предметы были разделены между преподавателями А. С. Степановым и А. С. Поповым, а именно: чтение и практические занятия по практической физике были поручены А. С. Попову, практические занятия по электричеству — А. С. Степанову»[287].

Педагогическая нагрузка преподавателей в классе была небольшой, и чтение общенаучных дисциплин — физики и химии — длилось всего три месяца в году. Все остальное время преподаватели могли использовать для научной работы[288]. Зато в те месяцы, когда преподаватель нес педагогическую нагрузку, его рабочий день начинался рано утром и кончался поздно вечером. Вот что рассказывает П. Н. Рыбкин: «Трудовой день А. С. начинался в 9 час. утра. Лекции продолжались до 12 часов, затем после получасового перерыва начинались практические занятия с слушателями Мин. оф. класса до 3 часов. Вторые занятия происходили с 5 до 8 час. вечера. После вечерних занятий некоторое время приходилось затрачивать на подготовление опытов и практических занятий к следующему дню, и во всех этих работах А. С. Попов принимал самое горячее участие»[289].

Трудолюбие Попова было одной из характерных его черт. Отдых и покой он находил в любимой работе, которой отдавался целиком, не отделяя вечера от дня и праздников от будней. Его неутомимый дух и неукротимый порыв к созидательному труду всегда поражали людей, с ним близко соприкасавшихся. В распоряжении Попова была превосходно оборудованная для своего времени лаборатория, тем не менее ему часто приходилось изготовлять самому различные приборы и аппараты. H. H. Георгиевский в цитированном очерке замечает: «В Кронштадте не было ни точных механиков, ни опытных стеклодувов. А. С. Попов выучился и слесарной, и токарной работам и работал со стеклом; он был опытным токарем и по дереву, и по металлу и весьма искусным стеклодувом»[290].

По свидетельству современников, Попов относился к тем ученым с «золотыми руками», которые умеют и любят сами делать все, не пренебрегая поделками, изделием и починкой приборов, отнимающими немало времени. А. А. Петровский рассказывает, что в 1896 году, как только стало известно об открытии Рентгена, в Петербурге в течение одного-двух дней были раскуплены все трубки Крукса. В Кронштадте нечего было и думать о том, чтобы достать такую трубку, а без нее повторить опыты Рентгена было невозможно. Однако Попов при помощи своего сослуживца, С. С. Колотова[291], сам изготовил необходимую аппаратуру и одним из первых в России начал опыты с рентгеновскими лучами, обратившие на себя внимание в литературе того времени[292].

В воспоминаниях учеников Попова освещены ценные черты, характеризующие его как педагога. Наибольшее впечатление на них производило на редкость вразумительное изложение преподаваемого предмета, при этом их всегда поражали средства, которыми Попов достигал цели. «У него была исключительная способность экспериментировать, — подчеркивал один из его учеников А. А. Савельев, — исключительная наблюдательность и „золотые руки“: самыми простыми средствами, приборами, сделанными собственными руками, он пояснял с непревзойденной наглядностью свои мысли»[293].

Достигалось это упорным и кропотливым трудом, ничем не регламентированным. Попов был типичный представитель тех ученых-исследователей, которые целиком отдают себя любимому делу, составляющему содержание всей их жизни. А. А. Петровский пишет: «Несмотря на значительное количество обязательных занятий, А. С. отдавал лаборатории почти все свободное время. Отдых не был ему знаком. Каждое воскресенье, каждый праздничный день, не говоря уже о буднях, вы могли застать его в МОК[294]. Он сам наматывал проволоку на катушки, сверлил и выдувал стекло, спаивал отдельные части приборов, словом, собственноручно производил большинство мелких работ, необходимых для его изысканий. Насколько удалось ему овладеть всеми приемами работы, можно заключить из того, что первые реле, служившие для опытов с беспроволочным телеграфированием, были сделаны из старых вольтметров»[295].

Было бы, однако, ошибочно полагать, что увлеченный своей работой ученый ничем, кроме своей лаборатории, не интересовался. Работая в Кронштадте, он отнюдь не был оторван от оживленной научной деятельности столицы. Страницы «Журнала Русского физико-химического общества» сохранили нам некоторые сведения о выступлениях в обществе, отражающие научные интересы Попова и тот путь, по которому шли его собственные изыскания. Эти сведения тем более ценны, что Попов чересчур щепетильно относился к опубликованию своих работ. Так, А. А. Петровский писал о нем: «Есть два рода людей. Одни имеют слабость к печатному слову и каждую, подчас неразработанную мысль стремятся закрепить определенными формами; другие работают в тиши лабораторий, и только настоятельные требования почти насильно заставляют их браться за перо. А. С. Попов впадал в эту последнюю крайность. Он не любил писать»[296].