Константин Волков - С тобой моя тревога

• Название: С тобой моя тревога
• Автор: Константин Волков
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

В городе закрыли тюрьму. Из ее ворот вышли последние обитатели — рецидивист Сергей Дурнов — Мокруха, карманник Иван Одинцов — Цыган, наводчица Ольга Лихова.

Осень. Чтобы осмотреться, восстановить связи с преступным миром и переждать зиму, они соглашаются идти работать на завод. А заводской коллектив — это среда, в которой переплавляются и закаляются характеры, все скверное, мерзкое сгорает, всплывает пеной на поверхности.

Тревогой автора за каждого героя проникнут роман о людях с трудной судьбой и сложными, противоречивыми характерами.

---

— Ишь ты, рационализатор! — восхитился Одинцов. — Сделаю! Куда укроешь аппаратик-то?

— На квартиру перейду. Заховаю! Закажи, Ваня, нежная душа, музычку! Танго хочу… «Лиловый негр вам подава-ал манто…»

Они вернулись в поселок с последним городским автобусом. В окнах коттеджей кое-где еще горели огни. Пассажиров в город не было. Автобус развернулся на перекрестке и, не остановившись, умчался.

— Люблю, когда на улицах пусто. Ни людей, ни милиции. — Дурнов огляделся. — Даже собаки спят… А хорошо мы посидели, Ванюша!

— Да, тихо… А я люблю, когда людей кругом навалом.

— А вот и люди-человеки. — Дурнов остановился. — Не все спят, выходит. Есть и такие, у кого бессонница!

Навстречу им посреди дороги шли трое парней и девушка. На рукавах их были красные повязки. Они остановились в трех-четырех шагах от Дурнова и Одинцова.

— «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои», — продекламировал Дурнов и подался к тротуару, увлекая Одинцова, который поддерживал под локоть хромавшего больше обычного друга. — Уступаем дорогу правопорядку!

— Наши… Тепленькие, — сказал один из четверых спутникам и уже громко, обращаясь к загулявшим друзьям, предупредил: — На улице не петь, в общежитии — не шуметь. Чтобы все — тип-топ! Отбой !

— Потиптопали, Ванюша! Баиньки пора… Тип-топ, тип-топ…

Глава седьмая ИСКУШЕНИЕ

В общежитии Ольгу приняли как-то уж очень просто. В первый вечер, когда ее проводил Василий, было поздно. Все, кроме Любы, которая открыла ей дверь и вернулась к столу, уже лежали в постелях.

— Тихо!.. — сказала курносая Люба шепотом. — Здравствуй. Есть хочешь? Сыта… Ну, тогда ложись. Вот эта кровать — твоя… Подожди, шлепанцы тебе дам, разуйся у двери, чтобы не наследить.

Спать Ольге не хотелось. Она посидела на своей кровати, огляделась, потом подсела к столу.

— Чего читаешь-то? — спросила чуть слышно.

— Неорганическая химия.

— А-а-а!.. Учишься?

— В техникуме вечернем. Тебя как зовут?

— Ольга. Лихова Ольга… И работаешь, и учишься, выходит?

— Ага… А меня — Любой. Возьми, почитай что-нибудь. Или сделай мне бутерброд. Шифоньер открой, булка там и колбаса… тебе оставили. Может, тоже будешь?

Свет от грибка, поставленного на книгу, падает только на стол. Вся комната погружена в полумрак. Девушки спят. Иногда одна или другая во сне пошепчет что-то, вздохнет и повернется на другой бок. Только скрипнет пружинами сетка.

Ольга открыла дверцу шкафа. Дверца скрипит, и кто-то из девушек просыпается, просит:

— Тише вы, полуночницы…

— У нас коммуна. — Люба запивала бутерброд холодным чаем. — Обедаем в столовой, а ужинаем дома… Не совсем коммуна, конечно. На общий стол по двадцатке кладем. Дежурим по очереди. Вступаешь? По воскресеньям обедаем здесь. А остальные деньги от зарплаты трать куда хочешь. У нас еще черная касса есть. С соседней комнатой. Девять человек всего. Каждую получку по пятерке вносим, а кто-то одна, очередная, значит, сорок рублей получает да свою пятерку. Потом — другая. Вроде копилки получается. Тебе к скольки на работу? К восьми? Тогда не уходи, пока не позавтракаем.

Уже когда Ольга разделась и повесила черный свитер и юбку на спинку стула, Люба поинтересовалась:

— А вещи-то твои где? — И смутилась, поняв бестактность вопроса. — Извини… Нечаянно получилось.

— Обарахлюсь еще!

Ольга вынула из лифчика деньги, засунула их под подушку. Она хотела сказать еще, что такие тряпки, какие у нее были, Любке и во сне не снились; и шубка под норку, и платья всякие. Но промолчала: «Нашла чем перед девчонкой хвастать!»

Утром девочки постановили, что завтракать и ужинать Ольга будет с ними, хотя денег и не вносила.

— Садись, садись! — повелительно сказала Рита Белоусова и бесшабашно взбила пятерней бронзовое облачко волос. — Полопаешь и потопаешь… Ты, Ольга, принеси горчицы из столовки… Можно ведь?! Картошку вареную с ней — пальчики оближешь…

…Лихова не заметила, как прошла неделя и началась другая ее жизнь на воле.

— Твоя очередь мыть полы на складе и у заведующей, — сказала Настасья в конце работы. — Ты уж постарайся… А это тебе вот… Дома поешь. — Она подала ей сверток.

— Что там? — Ольга подержала в руках сверток и отложила в сторону, не разворачивая.

— Что да что. Мясо тушеное да маслица немного…

— Спасибо, — сказала Ольга. — Когда их мыть-то?

— Кончишь посуду — и иди. — Настасья ссыпала в ведро куски хлеба. — Ты того, старайся, девка!.. Особенно пыль у заведующей…

Ольга добросовестно вытерла сухой тряпкой стол, стулья и диван.

Диван с высокой спинкой и полочками по бокам. На полочках за стеклами чайник и пиалки, вазочка с дорогими конфетами. Дверочка не заперта, да и ключ в скважине. Конфет много. Взять, не взять? Одну-разъединственную?! Вот вымою полы, руки вымою — и съем одну. Не обеднеет директорша…

Она уже домывала полы, когда вдруг заметила свернутую десятку. Десятка лежала у вешалки, притулившейся к самой двери. На нее даже наступил кто-то, может, сама директорша: высох на бумаге след от острого каблука.

Ольга огляделась, подняла деньги, сунула в карман фартука. Сердце ее радостно забилось.

«Надо же, пофартило как! Каждый бы день полы мыть! Это же надо! Кофточку розовую, с ришелье на вороте, ту, что приметила прошлый раз, купить можно… И еще на чулки останется!»

Она с особым старанием домыла пол, присела отдохнуть на диван. Напротив, за окном, пожаром полыхало закатное небо. Окно выходило в степь, и вся она тлела до самых гор. Плавились от жара облака над горами. Неровные края их, обращенные на запад, к скрывшемуся за горами солнцу, впитали в себя золото и пурпур. С громким карканьем вдогонку за солнцем пролетела стая ворон. Их было видно долго, до тех пор, пока они не превратились в точечки и не расплавились, прикоснувшись к раскаленной кромке гор. В маленьком кабинете сладко пахло духами директорши. «Огнями Москвы».

Ольга достала с полки вазочку с конфетами. Прежде чем съесть, машинально пересчитали их, высыпав на колени. И вдруг догадка осенила ее: «Покупка! Проверяют! На честность!.. Ключик оставила, стерва, в замочке, специально: устоишь или нет! А сама, уходя, пересчитала «Мишек», все одиннадцать конфет учла. И деньги к порогу — специально! Гадина! Кому ты приманку кинула? Я же воровка! Из тюрьмы только… Чего же меня пытать-то? Я, может, завтра всю твою столовку вывезу до последней жестянки с томатом-пюре!»

Она сложила конфеты в вазочку, предусмотрительно вытерла пыль на полочке, постелила бумажную салфеточку, поставила вазочку на прежнее место. А деньги развернула и положила посредине стола, прижав их прессом.

«Не на ту напала! Я сама кого хочешь проведу!.. Приманку кинула… Дурней себя нашла! Ну, я тебе выскажу при случае», — подумала Ольга со злорадством.

Она переоделась в посудомоечной: сняла резиновые сапоги и жесткий фартук, обула туфли и надела жакетку — серую, в темную клеточку, с воротником и рукавами, обшитыми черной кожей, и с черными кожаными пуговицами; такие же три пуговицы сзади, на клапанчике. Все Андрей Михайлович, спасибо ему.

Василий ждет, наверное, в своем автобусике. Пятница сегодня? Значит, ждет!.. И чего прилип? Чудной какой-то! Собаку вон подобрал. Сказывал прошлый раз, поправляться стала: фарш мясной ела. Я, говорит, себе котлеты, а ей сырого фарша в теплом молоке… Ровно нянька заправская…

Василий кажется Ольге загадочным. В нем ей многое непонятно, и это настораживает. Все хорошее, что есть в молодой женщине, тянется к бесхитростному и доброму человеку, а все, что приобретено в воровских шайках, среди преступников, все их неписанные законы восстают против непривычных отношений, которые стали складываться между ними с первой встречи.

Необычно уже то, что он не пригласил ее ни в ресторан, ни к себе домой. Такому человеку представил! Это ж надо — своими глазами видела, за одним столом сидела с человеком, который рядом с Лениным бывал! Она была уверена до того, что такие люди сидят в Кремле, решают всякие важные дела, в том числе подписывают указы об амнистии. Доверие к ней Андрея Михайловича еще больше смутило Ольгу Лихову.

Рассуждая с собой наедине, Ольга твердо решила: вернет она ему деньги непременно. Если воровка, так уж и без совести и без понятий, думают!

…Сегодня она несет домой мясо тушеное, масло. На ужин, и позавтракать даже хватит.

Ольге, привыкшей к независимому существованию, было в тягость есть чужой хлеб. Она радовалась, что может выложить на стол и свою долю. «А получу деньги — куплю торт и вина… Отблагодарю девчат», — решила Ольга.

Она радуется этой будущей возможности и плотнее прижимает к груди тяжелый сверток. Довольна собой, что не взяла этих денег и не съела конфеты, догадалась о хитром замысле директорши.