Джон Бердетт - Крестный отец Катманду

• Название: Крестный отец Катманду
• Автор: Джон Бердетт
• Издательство: АСТ, Астрель, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073665-2, 978-5-271-37874-4, 978-5-226-04484-7

Бангкок. Город-мечта. Город-западня…

Тропический рай, считающийся мировой столицей проституции и наркоторговли.

Здесь полиция негласно состоит на содержании у боссов мафии и хозяев дорогих борделей, а преступления чаше всего так и остаются нераскрытыми. Однако детектив Сончай, бывший уличный бандит, ставший крутым копом, привык добиваться своего…

Особенно — теперь, когда ему нечего терять: ведь его сын мертв, а молодая жена покинула его. Сончай готов на все — даже стать помощником Викорна, шефа полиции и одновременно крестного отца Бангкока, и помочь ему в поставке колоссальной партии героина из Тибета! Лишь бы только ему позволили расследовать дело о загадочном убийстве знаменитого американского режиссера Фрэнка Чарлза.

Пока у Сончая лишь одна зацепка — видеозапись, где Фрэнк незадолго до смерти заснял сцену собственного убийства…

---

Все одобрительно крякнули, а парень с ноутбуком улыбнулся. Беда в том, что мы не знали пароля доступа в Интернет. Было известно, что Фрэнк Чарлз пользовался Гугл и парой других поисковиков. Но оставалось загадкой, какой он выбрал для личных целей и как разгадать пароль входа в систему. Эксперт сказал, что его программе не под силу вычислить пароль доступа в Интернет — слишком надежна защита. Я промолчал, но про себя отметил, что придется просить помощи у Кимберли. В Виргинии у нее целая команда умников, а поскольку убитый — американец, это веская причина попрать его право на неприкосновенность личной жизни, в котором он больше не нуждался. Пока я над этим размышлял, эксперт проверил адресную книгу.

— Взгляните, — обратился он ко мне.

Я повернулся к экрану. Там был я сам: фамилия, должность, адрес…

«Сончай Джитпличип, детектив Тайской королевской полиции, Восьмой район»…

Далее следовали номер моего мобильного телефона и адрес электронной почты.

Все посмотрели на меня, и я не сомневался, что Сукум и Лек подумали: это связано с моим особым положением, которое я занимал в организации Викорна. Я же был потрясен. И встревожен.

Недоумение и страх вынуждали действовать. Если он знал мою фамилию и адрес, что он знал обо мне еще? Есть много вещей, которых набираешься за двадцать лет сыскной работы: всякие приемчики, которые откладывались в мозгу и о которых ты двадцать раз успел забыть, но все всплывает, если убеждаешь себя, что дело стоит усилий. Правда, до этой минуты я не считал дело Толстого Фаранга своим расследованием.

Вернувшись в спальню, я взял кусок кожи и снова открыл дверцу сейфа. Она немного остыла, но была еще достаточно горячей, чтобы было нельзя схватиться голыми руками. С помощью кожи я открыл ящик с полкой в верхней части сейфа, затем, орудуя собственными ключами, вытащил оттуда маленькую металлическую коробку. Она упала на защитный лист железа, который положил на пол сварщик. Крышка отскочила, и, естественно, мы уставились во все глаза на содержимое. В коробке лежали камешки сероватого оттенка. Женщина из вестибюля сходила в ванную и вернулась со стаканом воды. Я осторожно полил ею камни. На ощупь они были удивительно твердыми, но маленькими и совсем не красивыми, будто сероватые полупрозрачные панцири креветок до того, как их сварят.

Я пожал плечами. Трудно предположить, какое отношение они имели к столь впечатляющему убийству Фрэнка Чарлза. Камешки были похожи на те, что собирают на пляже во время летнего отдыха, кладут в шкаф, а затем забывают о них. Слишком крохотные, неказистые и бесцветные для драгоценных.

Я сообщил Сукуму, что увидел все, что хотел.

— Куда ты теперь?

— Сначала в «Сад роз», затем в Катманду. — Выходя из квартиры американца, я бросил взгляд на Лека.

От Восьмой сой до расположенного на Седьмой сой «Сада роз» всего полмили пешком. По дороге я позвонил своему агенту из бюро путешествий. И пока шел, думал, что Фрэнк Чарлз, наверное, также ежедневно проделывал этот путь. Около «Сада роз» негде оставить «лексус». Или его вес не позволял ему ходить и он брал такси? Когда я оказался рядом с баром, у меня уже был билет до Катманду на вторую половину дня.

Десять тридцать утра в этой части Бангкока время раннее. В баре сидели две девушки, читали тайские газеты и, прежде чем прийти в рабочее настроение, тихо переговаривались между собой. Многие женщины взяли здесь за правило работать полный день — приходить в десять и уходить в шесть независимо от того, успешно или нет идут дела в их смену. Я заказал пиво и, пока ждал, наблюдал за входом.

Вошла девушка, по виду китаянка, направилась прямо к святилищу Будды под бодхи-деревом,[53] воскурила фимиам, сложила ладони у лба, отвесила поклон и, присев в баре, заказала кофе. Она не из Исаана, а с острова Пхукет, где ее родители владели мини-маркетом. Ей надоело возиться, раскладывая по полкам товары, или сидеть у кассы — профессия проститутки показалась более привлекательной. Другая девушка, очень темная, по чертам лица почти индианка, была из Нонг Кая на реке Меконг на границе с Лаосом. Когда-то она была замужем за англичанином, но тот ее бросил ради другой проститутки, на шесть лет моложе. Она узнала меня и кивнула. Когда улыбалась, на зубах блеснули украшенные алмазами скобки. И наконец, Сарли. Вся семья, в том числе она сама и двое детей, жила на средства ее помешанного на работе брата, циркача на мотоцикле, пока тот не погиб в аварии. Поскольку никакой страховки у него не было, денег они не получили, и все родные единодушно решили, что Сарли должна торговать собой. Добродушная Сарли не возражала. Она работала на ткацкой фабрике, удивлялась, почему Будда создал ее такой красивой, и хотела заняться чем-нибудь более интересным. Но проституция исключалась, пока на этот путь ее не толкнули карма и отчаяние. Если бы отец Сарли не принимал лекарств от сердца, он не мог бы работать на рисовом поле. А если бы такое случилось, даже Сарли не сумела бы спасти семью от голода.

Вот порог переступил высокий худощавый индус лет под сорок. Я знаю из первых уст: он настолько одарен природой, что лишь немногие девушки (гордясь, в свою очередь, собственным мастерством) готовы после первого свидания повторить все его трюки. Но это нисколько не уменьшает блеск его глаз, когда он, движимый инстинктом размножения, оглядывает бар, выбирая кандидатуру на одиннадцатичасовую постель. За ним явился моложавый грузный англичанин. Он столько заколачивает в Эссексе, где занимается производством бойлеров, что каждый год проводит три месяца в Таиланде, что, впрочем, компенсируется скидкой с налогов. Отдых начинается с легкого распутства, а заканчивается необузданным пьянством. По некоторым признакам я определил, что теперь он находится в начале периода. Англичанин устроился в баре с «Дейли миррор» и время от времени бросал застенчивые взгляды на вход. И вот наконец появились Понг, за ней Ник, Тонни и О.

Я отвел Понг за боковой столик и заказал ей выпивку.

— Тот раз, когда фаранг Фрэнк Чарлз привез вас вдесятером в свою квартиру, — ты помнишь, когда это было?

Девушка нахмурилась.

— Точно не уверена. Во время Кхао Пханса.[54] Я помню, потому что мой брат — монах и мы всегда во время сезона дождей ездим к нему на день. — Девушка просияла. — Ты можешь проверить у него в паспорте. Я только что вспомнила: это был день рождения фаранга. Поэтому-то он нас и погрузил всех вместе в одну ванну.

— В каком он был настроении?

— О, просто блаженствовал: гладил нас, целовал, говорил, какой он счастливый, что мы — его единственная семья. И воскликнул: «Разве может быть что-нибудь лучше, если у мужчины десять очаровательных, близких, словно родных, девушек!» Затем действие виагры прошло, он расплакался, а мы ушли. Фаранг не очень хорошо реагировал на спиртное, а выпил почти целую бутылку шампанского, потому что шампанское никому из нас не нравится. Сказал, это самое дорогое шампанское в Бангкоке, больше чем по триста долларов, и он приготовил его для нашей вечеринки целый холодильник. Но для меня оно на вкус как духи. И другие девушки тоже не пьют спиртного.

— Он всегда страдал от перепадов настроения?

Понг подумала и пожала плечами:

— Откуда мне знать?

— Ты ведь регулярно с ним спала, чаще других?

Девушка кивнула.

— По крайней мере была в тог период его любимицей. У него менялись фазы, словно он подыскивал себе жену, но слишком увлекся поиском.

— Он впадал в меланхолию после занятия сексом?

На этот раз Понг глубоко задумалась. Я решил, что она старается не ошибиться в том, что говорит.

— Я работаю здесь пять лет и ни разу не встречала фаранга, который был бы в мире с собой. Наверное, это оттого, что они не буддисты, как мы. Иногда я задавала себе вопрос…

— Какой? Уж не голубой ли он?

— Нет-нет, ничего подобного. Я спрашивала себя: может, он ищет себе мать? — Понг смущенно посмотрела на меня.

«Доморощенные рассуждения на тему психологии не слишком распространенное явление среди работающих здесь девушек», — отметил я про себя и приготовился слушать дальше.

— Однажды, — продолжала Понг, — он рассказал мне о фильме, который сам снимал. Вроде бы в Гималаях. Говорил, это самое главное в его жизни. Но он не сумел его закончить. Признался, что хранит в сейфе копию наполовину отснятой картины и каждый день пересматривает, надеясь, что посетит вдохновение. Сказал, если удастся закончить фильм, он вновь почувствует себя цельным и, наверное, найдет себе тайскую жену. Я решила, что он хочет вселить в меня надежду. Но когда пообщалась с другими девушками, которые были его любимицами, они признались, что фаранг и им говорил то же самое. Поэтому я решила: его пристрастие зависело от того, кто в этом месяце ему по душе. А главное в жизни для него был тот фильм. Но иногда он проговаривался о какой-то женщине в Непале. — Понг пожала плечами. — Но очень неопределенно. Мужчины после секса вообще ведут себя очень неопределенно, если сразу не засыпают.