Ганс Эверс - Ужасы

• Название: Ужасы
• Автор: Ганс Эверс
• Жанр: Ужасы и Мистика

Первый из двух «золотых» сборников Ганса Гейнца Эверса включает в себя 11 рассказов, написанных в период 1903–1907 гг. ©Кел-кор

---

— Вы хотите попросить меня позаботиться о вашей собаке, если с вами случится что-нибудь? Не так ли, господин Перльмуттер?

— Да! — ответил маленький еврей.

— Ну, так я даю вам слово и сдержу его, как честный студент. Собаке будет хорошо, можете быть на этот счет спокойны.

Он протянул ему руку, и еврей крепко пожал ее.

— Бла-благ-годарю!

— Стороны готовы? — спросил внепартийный.

— Готовы! — воскликнул мой товарищ. — Стреляйте, господин Перльмуттер, стреляйте!.. Это самооборона. Подумайте вашей собаке и стреляйте!

Мы снова пошли за деревья. Внепартийный стоял бок о бок со мной. Я не сводил глаз с маленького еврея.

— Внимание! Раз!..

Перльмуттер вздернул пистолет вверх и выстрелил. Пуля пролетела где-то над ветками. И он словно застыл, растопырив руки.

— Браво! — пробормотал мой товарищ.

— Два!..

— Если Меркер имеет хоть искру совести в башке, он выстрелит в воздух, — снова пробормотал он.

— И… Тррри!

В этот момент трахнул выстрел Меркера. Зелиг Перльмуттер раскрыл рот. Чисто и ясно раздались его слова. В первый раз в своей жизни он не заикался. Нет, честное слово, он запел. И запел громко и чисто:

…Век наш юный краток,
Быстро пролетит…

Пистолет выскользнул у него из руки, и он упал лицом землю. Мы подбежали к нему. Я осторожно перевернул его лицом вверх.

Пуля попала ему в самую середину лба. Маленькая, дыра…

— Я исполню то, что обещал ему! — шептал мне товарищ. — Я велю Факсу сегодня же принести собачонку. Пусть ее подружится с моим Неро. Оба пса будут в восторге, когда я на расскажу им, как я раскатал благородных господ из «Маркии». Спокойной ночи, Зелиг Перльмуттер, — продолжал он еще тише, — ты был грязная перечница и отнюдь не делал чести своему имени, но, черт меня побери, все-таки ты был благородный студент, и Меркеры заплатят мне за то, что они тебя так безобразно ухлопали. Это мой долг перед твоей собакой. Надеюсь, что у нее не так уж много блох!..

Врачи подошли и занялись Перльмуттером. Они промыли рану и вложили в нее газовый тампон, чтобы остановить кровотечение.

— Напрасный труд! — сказал наш старый доктор. — Ничего другого не остается, как только писать свидетельство о смерти.

— Пойдемте завтракать! — предложил беспартийный.

— Благодарствуйте! — ответил мой товарищ официальным тоном. — Мы должны исполнить наш долг по отношению к нашему товарищу. Берись, фукс!

Мы подняли тело и с помощью служителя отнесли его через лес на дорогу и положили в карету.

— Кучер, вы не знаете тут где-нибудь убежища?

— Не знаю.

— Но ведь где-то тут в лесу есть общинная больница?

— Да, сударь, есть, Денковская. Большая больница.

— Далеко отсюда?

— Часа два езды.

— Поезжайте туда. Это ближе всего. Там мы сбудем его с рук.

Мы уселись на задние сиденья. Служитель сел против меня, а другое переднее место занял Зелиг Перльмуттер. Пришлось потратить некоторое время на то, чтобы привести его в сидячее положение. Лошади дергали, и приходилось крепко держать его, чтобы он не сваливался вперед.

— Видишь, как хорошо я сделал, что закалял твои нервы, фукс. Вот теперь тебе это и пригодится. Факс, откройте корзину с провизией.

— Спасибо! — сказал я. — Я не стану есть.

— Что-о? — продолжал товарищ. — Ты отказываешься? А я тебе скажу, что ты будешь есть и пить, что только за ушами затрещит. Я отвечаю за тебя, малыш, и не имею никакой охоты привозить тебя домой в состоянии коллапса. Prosit![33]

Он налил мне большой стакан коньяку, и я опрокинул его в рот. Я давился бутербродом с ветчиной. Я думал, что не смогу одолеть и одного, но съел четыре и залил их коньяком.

Дождь хлынул с новой силой. Он хлестал ручьями в дрожащие стекла кареты. Карета вязла в грязи. Один из нас должен был попеременно сидеть против мертвеца, чтобы поддерживать его. Мы должны были приехать на место в десять часов и поминутно вынимали часы… Никто не говорил ни слова. Даже мой приятель прекратил балагурство. Только «Prosit! Prosit!» раздавалось в нашей карете. И мы пили.

Наконец мы были у цели нашего путешествия. Служитель побежал через сад в дом, а мы в это время дали кучеру есть и пить.

Из дома к нам вышли два сторожа, а за ними пожилой господин — управляющий заведением. Мой товарищ представился ему и изложил свою просьбу, которая показалась врачу, очевидно, в высшей степени тягостной.

— Уважаемый коллега, — промолвил он, — это крайне неприятное обстоятельство для нас. Мы совершенно неподготовлены для таких случаев. Я совершенно не знаю, куда мы денемся с трупом. Нельзя ли вам…

Но мой товарищ настаивал:

— Невозможно, доктор! Куда же мы-то денемся?.. Впрочем, вы обязаны взять у нас тело и составить протокол. Дуэль происходила в пределах вашего округа.

Врач поиграл своей цепочкой и спросил кучера:

— Не можете ли вы описать мне место?

Кучер описал место, и мрачная физиономия у врача просветлела.

— О, я чрезвычайно сожалею, господа, но эта лужайка лежит вне нашей границы. Она принадлежит общине Гуген. Поезжайте туда в провинциальную лечебницу для душевнобольных, и там у вас возьмут тело.

Мой товарищ стиснул зубы:

— Долго ехать туда?

— Ну, два с половиной или три часа, смотря по тому, как поедете.

— Ага. Смотря по тому, как поедем. Это значит, по меньшей мере, четыре часа. В такую погоду и на усталых лошадях, которые уже с пяти часов утра в работе…

— Мне это очень грустно, господа.

Мой товарищ начал новую атаку:

— Господин доктор, неужели вы в самом деле хотите спровадить нас в таком состоянии? Могу вас заверить честью, наши нервы по дороге к вам совершенно измочалились…

— Мне это очень грустно, — повторил врач, — но все-таки не могу принять от вас труп. Вы должны обратиться в ее соответствующую общину. Я не могу взять на себя ответственность…

— Знаете, доктор, на вашем месте я все-таки в подобном случае взял бы на себя ответственность…

Пожилой господин пожал плечами. Мой товарищ молча раскланялся с ним:

— В таком случае поезжайте, кучер, в провинциальную лечебницу в общину Гуген!

На этот раз забастовал кучер. Он-де не сумасшедший, замучить лошадей до смерти. Мой товарищ искоса взглянул еще раз на врача, но тот опять пожал плечами. Тогда мой коллега подступил к козлам:

— Вы поедете! Понимаете это? Что выйдет из ваших лошадей — безразлично. Это уж мое дело. А вы получите сто марок на чай, если мы через четыре часа приедем в Гуген.

— Хорошо, сударь! — промолвил кучер.

К нам подошел наш служитель.

— Если господам все равно, так нельзя ли мне сесть на козлы? Это будет удобнее для вас троих. Вчетвером внутри так тесно….

Мой товарищ рассмеялся и схватил его за ухо.

— Ты предусмотрителен, Факс, но и мы не останемся у тебя в долгу. Ты простудишься там наверху под дождем, и твоя хозяйка будет горевать. А поэтому марш в карету!

Он обратился еще раз к врачу чрезвычайно холодным тоном:

— Покорнейше прошу вас, доктор, рассказать нашему кучеру, как ехать.

Пожилой господин потер себе руки.

— Охотно, уважаемый коллега. От всего сердца. Все, что только могу для вас сделать…

И он описал кучеру путь до мельчайших подробностей.

— Бессовестная каналья! — шипел мой товарищ. — И я не могу никак вызвать его на дуэль!..

Мы снова уселись в карету. С помощью ремней, в которых была упакована корзина с провизией, и наших подтяжек мы накрепко привязали мертвеца в его углу, чтобы по крайней мере освободиться от противной обязанности поддерживать его. Затем мы забились в наши углы.

Казалось, что день сегодня так и не наступит. Все более и более воцарялись эти тоскливые серые сумерки. Облачное небо, казалось, опустилось до самой земли. Дорога была так разжижена дождем, что мы на каждом шагу застревали в грязи. Грязь брызгала на окна желтыми глинистыми ручьями. Наши старания разглядеть сквозь оставшиеся незамазанными части стекла, где мы едем, были тщетны — мы едва могли различать деревья по сторонам дороги. Каждый из нас всеми силами старался быть господином своего настроения, но это не удавалось. Отвратительный, холодный и промозглый воздух, спертый внутри маленького помещения, заползал в ноздри и рот и оседал по всему организму.

— Мне кажется, он уже пахнет, — промолвил я.

— Ну, это с ним, вероятно, случалось и при жизни, — ответил товарищ. — Зажги сигару.

Он поглядел на меня и на служителя: я думаю, наши лица были так же бледны, как и у мертвеца…

— Нет, — промолвил он, — так нельзя… Надо устроить маленькую выпивку.

Бутылки с красным вином были откупорены, и мы стали пить. Товарищ командовал:

Прежде всего мы споем официальную песню: «Юность заботы не знает».