Андрей Шляхов - Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами

• Название: Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами
• Автор: Андрей Шляхов
• Издательство: Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-25543-4

Хотите узнать, чем закончилось первое знакомство с Москвой для Владимира Гиляровского? Почему сын табачного фабриканта Евгений Вахтангов стал актером, променяв владикавказскую фабрику на Московский Художественный театр? Где случился главный конфуз Фаины Раневской? Как второй после Юрия Лужкова пасечник Москвы Владимир Брынцалов обманул всю страну? Почему Анастасия Заворотнюк, после путешествий по странам и континентам с очередными мужьями, снова и снова возвращалась в Москву? Что получил горец Дима Билан от Иосифа Кобзона в свой первый приезд в столицу? Скорее прочтите эту книгу. Узнаете много интересного и хорошо проведете время, путешествуя по Москве с самыми известными провинциалами.

---

Я уверен, что вам непременно захочется больше узнать о Смоктуновском. Прочтите его книгу «Быть!» — не пожалеете. Писал Иннокентий Михайлович так же, как и играл — тонко, убедительно и с душой.

Людмила Гурченко

Все в жизни стоит столько,

сколько за это заплачено.

М. Веллер. «Любит — не любит»

Людмила Гурченко родилась в городе Харькове, который некоторое время даже был столицей Украины. Точнее — Украинской Советской Социалистической Республики.

Людмила была единственным ребенком в семье музыканта Марка Гавриловича Гурченко.

«Имя свое я получила за два часа до рождения, — вспоминает Людмила Гурченко. — Испуганный папа отвез маму в роддом, что был на Пушкинской улице, а сам „на нервной почве“ побежал в кино. Тогда на экранах с огромным успехом шел американский приключенческий фильм „Акулы Нью-Йорка“… Герой фильма, красавец Алан, совершает чудеса — спускается по канату с самолета на крышу несущегося поезда, в котором увозят его похищенную возлюбленную, прелестную Люси. После сеанса потрясенный папа примчался в роддом и срочно передал маме записку: „Лель! Детка моя! Если в меня будить орел, назовем Алан. Если девычка, хай будить Люси“».

В 1941 году началась война.

Отца забрали на фронт, а Люся осталась с мамой в Харькове, в своей маленькой комнатке, что находилась в подвале дома номер семнадцать по Мордвиновскому переулку.

Уже в октябре 1941 года в Харьков вошли немецкие войска.

Жить в оккупированном врагом городе было тяжело. И детям, и взрослым.

Людмила Гурченко помнит этот ужас: «Главным местом всех событий в городе был наш Благовещенский базар. Здесь немцы вешали, здесь устраивали „показательные“ казни, расстрелы…

Я не могла смотреть, как выбивают скамейку и человек беспомощно бьется. Первый раз я еще ничего не знала. Я не знала, что такое „казнь через повешение“. И смотрела на все с интересом. Тогда мне стало нехорошо. Что-то снизу поднялось к горлу, поплыло перед глазами. Чуть не упала. Потом я уже все знала… Я боялась повторения того состояния. Я уткнулась лицом в мамин живот, но вдруг почувствовала, как что-то холодное и острое впивается мне в подбородок. Резким движением мое лицо было развернуто к виселице. Смотри! Запоминай! Эти красивые гибкие плетки, похожие на театральный стек, мне часто потом приходилось видеть. Их носили офицеры.

Тогда мне было шесть лет. Я все впитывала и ничего не забыла. Я даже разучилась плакать. На это не было сил. Тогда я росла и взрослела не по дням, а по часам».

Многострадальный Харьков дважды переходил из рук в руки, пока, наконец, 23 августа 1943 года не был окончательно освобожден Красной Армией. Радости Люси не было предела.

Вскоре в ее жизни случилось еще одно знаменательное событие — первого сентября этого же года она пошла в школу!

В первый класс шестой харьковской школы.

Годом позже Люся поступит в музыкальную школу имени Бетховена.

А еще через год — в сентябре 1945 года домой вернется отец.

«Все эти годы я ждала папу, столько раз по-разному рисовала себе его приезд с фронта. А теперь все — его голос, и его поза, и серая ночь, и жалкая, испуганная мама — все-все-все не соответствовало чуду, которое я связывала со словом „папа“.

Схватил меня на руки, подбросил в воздух: „У-у! Як выросла! Якая богинька стала, моя дочурочка. Усю войну плакав за дочуркую“. И залился горькими слезами, что „мою дочурку, мою клюкувку, мать превратила в такога сухаря, в такую сиротку“».

Люся безмерно, страстно любила отца, а вот ее отношения с матерью, увы, складывались не самым лучшим образом.

«Маме было не до меня. Жива, здорова, не болею — это главное. А что там у меня внутри — этим никто не интересовался. Маме я была непонятна. А если и понятна, то сильной схожестью с папой, которая ее раздражала. „Оба идиоты“, — вырывалось у нее…

Мама устроилась в кинотеатр имени Дзержинского работать ведущей „джаз-оркестра“, который играл публике перед сеансом. И я после школы — в кино. С собой приводила полкласса. Фильмов было мало. Их так подолгу крутили, что, бывало, один и тот же фильм мы смотрели раз по пятьдесят! Сколько раз я видела фильмы „Аринка“, „Иван Грозный“, „Истребители“, „Два бойца“ и, конечно, „Большой вальс“!

Первый раз после этого фильма я поняла, что мама была права, когда говорила папе, что „Люся — девочка некрасивая“. Да, она права. Все так. Карла Доннер мне показалась такой чудной! Я поняла несовместимость своих „полетов“ и реального отражения в зеркале. На время я даже перестала подходить к нашему „волнистому“ зеркалу…»

В 1953 году Людмила Гурченко окончила школу и собралась поступать в местный театральный институт.

Отец воспротивился. Нет — он полностью поддерживал дочь в стремлении стать актрисой, но считал, что Людмила должна учиться только в Москве! «Иди вжарь як следует, — заявил Марк Гаврилович дочери. — Никого не бойся. Иди и дуй свое!»

Правильно мыслил отец — большому кораблю большое плавание.

Людмила послушалась любимого папу и в семнадцать лет приехала в Москву. С приключениями…

«Мы вышли на площадь Курского вокзала, — вспоминает Людмила Марковна. — Я двигалась в каком-то нереальном, заторможенном состоянии, оглядываясь по сторонам, ревниво отмечая столично-провинциальные контрасты. Метро! О, сколько я о нем слышала! И в хронике видела…

Доехали до станции „Комсомольская“. На Ярославском вокзале сели в электричку, сошли в Мамонтовке, где в деревянном домике находилось общежитие ВГИКа. И только здесь с ужасом обнаружила, что в поезде, „под головой“, я оставила свою крокодиловую сумку. Вот и вся моя деловитость. Помню интонацию проводника: „Товарищи, наш поезд…“ Помню, как душа подпевала торжественной музыке, которая грянула при въезде в Москву и вызвала счастливые слезы… А то, что паспорт, аттестат, деньги остались под подушкой — разве это главное? Жалко было только одного папиного подарка — бронзового зеркальца с ангелом.

На вокзале мы долго искали дежурного. Потом составили подробную опись всех вещей, находящихся в сумке. А потом нам ее вручили — все на месте…».

Людмила мыслила масштабно — она сдавала экзамены в три института одновременно. Во ВГИК, в Щукинское училище и в ГИТИС, где она выбрала курс оперетты.

ГИТИС отпадет после второго тура.

Нет, умная и талантливая харьковчанка не срежется — уйдет сама, по собственной воле. «Мне было ясно, что я там уже не появлюсь. Я там не та, теряю свободу. Теряю свою индивидуальность», — признается она.

В итоге Людмила станет учиться во ВГИКе. Правда, изрядно поволнуется при объявлении результатов экзаменов:

«Когда же секретарша во ВГИКе вышла с несколькими экзаменационными листочками и я услышала свою фамилию… О! Такого счастья не может быть — была первая моя мысль. Наверное, это моя счастливая однофамилица. Но вот второй раз я услышала свою фамилию. Нет, вроде ошибки нет…

Мне теперь кажется, что это было самое счастливое мгновение в моей жизни! Когда все самое прекрасное, доброе, светлое, чистое, романтическое, оптимистическое слилось воедино и вместилось в одной короткой фразе: я стала студенткой Института кинематографии! Сбылась мечта!».

Гурченко отправляет родителям телеграмму: «Харьков. Клочковская, 38, кв. 3. Все экзамены сдала отлично. Я студентка актерского факультета Института кинематографии. Встречайте харьковским. Всем привет. Ваша дочурка Людмилка».

Людмила счастлива, но скоро она будет еще счастливей — начнет сниматься в кино, еще будучи студенткой. Сыграет свою тезку Люсю в фильме режиссера Яна Фрида «Дорога правды». Ее «сосватает» режиссеру жена Сергея Герасимова Тамара Макарова, которой режиссер предложит сыграть главную роль.

Несколько небольших эпизодов… Но в двадцать лет это так много!

Фильм «Дорога правды» выйдет на экраны в 1956 году, и в том же году зритель увидит второй фильм с участием Людмилы Гурченко.

Нет, прошу прощения, не второй, а самый известный фильм с участием Людмилы Гурченко! Фильм, который сделал молодую актрису знаменитой, сделал ее звездой.

В фильме молодого (ему тогда не было и тридцати лет) режиссера Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» Гурченко сыграла клубного работника Леночку Крылову.

А знаете ли вы, что пробы на роль Леночки Гурченко… не прошла? Послушаем рассказ актрисы: «На эту роль пробовалось много актрис. На пробе я исполнила песню Лолиты Торрес из фильма „Возраст любви“. Я так ее копировала, что, если закроешь глаза, не отличишь, кто поет — Лолита Торрес или я. Это всех приводило в восторг, а меня еще больше.

Но кинопробы я не прошла. Обо мне на худсовете не было и речи. Роль Леночки начала другая актриса…

Я шла по коридору студии „Мосфильма“. На лице у меня было написано: „Все хочу, все могу, всех люблю, все нравятся“. Навстречу шел Иван Александрович Пырьев. Я еще больше завихляла, еще выше задрала подбородок. Пырьев поднял голову, увидел меня, поморщился, а потом лицо его заинтересованно подсобралось, как будто он увидел диковинного зверька.