Александр Чаковский - Невеста

• Название: Невеста
• Автор: Александр Чаковский
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

Из рецензии:

«…В результате автомобильной катастрофы пострадал человек. Опираясь на ложные показания и отрицательную характеристику с места работы, суд выносит суровый приговор молодому монтеру Володе Харламову. Студентка пединститута комсомолка Валя вступает в борьбу за Володю, за торжество правды. Она не одинока. Люди, для которых честность и справедливость превыше всего, становятся ее союзниками и друзьями.»

---

— Он пошел к Крылову? — спросил Митрохин.

— Нет. Совсем нет. С Володей произошло обратное тому, что можно было ожидать. Он знал решения Двадцатого съезда. Видимо, ему казалось, что главное теперь — обличение недостатков прошлого. Тогда это носилось в воздухе. Нет, он не пошел к Крылову. Но прошло несколько месяцев, и имя Харламова снова выплыло на поверхность. Он выступил на общем школьном собрании и сказал, что теперь настало новое время и все можно называть своими именами. Я-то знала, что он имел в виду. Он просто хотел сказать, что теперь такому человеку, как Крылов, можно будет без опаски говорить правду в глаза. Но Володю неправильно поняли. Собранию показалось, что он хочет бросить тень на все наше прошлое. Еще вчера это было бы воспринято иначе. Но собрание, о котором я говорю, происходило поздней осенью пятьдесят шестого года. Вы помните то время: война в Египте, венгерские события… Слова Володи вызвали бурю негодования. Теперь уже на него обрушились и преподаватели, и его товарищи. Володю обвинили в том, что он нигилист, что ему недороги дела отцов. Это Володе-то! Он сидел в дальнем ряду зала. Я обернулась и увидела, что губы его плотно сжаты, а глаза полны слез… И я поняла, что происходит сейчас в сердце, в неокрепшем мозгу этого мальчика. Он был оскорблен, растерян, сбит с толку… Я попросила слово… Пожалуй, это было самое неудачное выступление в моей жизни. Мне казалось, что только защищать Володю я не имею права. Я искренне считала, что в его характере много отрицательных черт, он был слишком резок, самоуверен, даже груб, — ведь, в сущности, он был еще мальчик, просто мальчик, трудное детство которого совпало со сложным переломным временем… Я говорила и о том, что во многом виноваты мы сами, виновата гнетущая атмосфера, сложившаяся в нашей школе. Мое выступление было сумбурным. К тому же я, несмотря на весь свой многолетний опыт, очень волновалась… Выиграл от всего этого только Крылов. Он взял слово и спокойным, медоточивым голосом заявил, что выступления большинства преподавателей и учеников свидетельствуют о политическом здоровье коллектива школы, что в тот момент, когда международная контрреволюция пытается использовать обстановку, сложившуюся после Двадцатого съезда… Словом, вы понимаете… Крылов даже как бы защищал Володю. Подчеркнул, что он сирота, сын погибшего фронтовика и заслуживает особого внимания, хотя, добавил он, «в голове у него каша, и школа должна позаботиться»… Но Володя неожиданно встал и крикнул: «Вы лжете!» На другой день на педагогическом совете обсуждался вопрос о его исключении из школы. Оставили его большинством в два голоса. Среди тех, кто голосовал за то, чтобы оставить Володю, был и Крылов. Мы еще не знали, что он от нас уходит. Вскоре его не то назначили директором другой школы, не то отправили на курсы повышения квалификации.

— Что же было потом?

— Потом я уже не была классным руководителем Володи. Знаю только, в десятом классе у него случилась новая история. Неумный учитель рисования перехватил любовную записку и прочитал ее вслух. Володя выхватил записку из рук учителя, сказал: «Это подло», — и порвал ее в клочки.

— Записка была от Володи?

— Насколько я знаю, он не имел к ней никакого отношения. К счастью, учитель понял свою бестактность и обратил все в шутку.

— Тогда вам уже не приходилось встречаться с Харламовым?

— Нет… Впрочем, да. Один раз. Это было на другой день после того, как он окончил школу. Володя пришел, когда я уже собиралась уходить домой. Он сказал: «Я пришел попрощаться». Я протянула ему руку, и он пожал ее. Поверьте, я не сентиментальный человек, но мне стало грустно. «Наверное, ты без радости будешь вспоминать о нашей школе?» — спросила я его. «Не знаю», — ответил он, подумав немного. «Что ты намерен делать дальше?» — «Не знаю», — повторил он. «Неужели у тебя нет никаких желаний?» — «Боюсь, не сумею ответить. — Он покачал головой. — Впрочем, мне очень хочется увидеть, как слова подтверждаются делами». Я не поняла. «Что ты имеешь в виду?» — «Мне трудно это объяснить. Я помню, чему вы нас учили». — «Я не всегда была последовательна, Володя», — сказала я, думая, что сейчас он вспомнит историю с коллективным заявлением. «Понимаете, Анна Абрамовна, — сказал Володя. — В школе нас все время учили… как бы это вам сказать… словам. Понятиям и словам. Формулам. А за стенами школы шла жизнь. И мы не могли проверить, насколько одно соответствует другому. Теперь я хочу это проверить». Я пожелала Володе счастья и поцеловала его. С тех пор мы не встречались. Но слова его еще долго звучали в моих ушах.

Жихарева смолкла и сидела неподвижно, опустив голову и словно вновь вслушиваясь в то, что когда-то сказал ей Володя Харламов.

— Значит, сейчас он в тюрьме? — наконец спросила она.

— В колонии, — коротко ответил Митрохин.

— Ему можно чем-нибудь помочь?

— Не знаю, — задумчиво сказал Митрохин. — Пока ничего не знаю.

8. После письма

В небольшом дворике на сложенных штабелями дровах сидели подростки. Все они молча и сосредоточенно курили, держа свои сигареты одинаково — большим и указательным пальцами.

Валя еще раз сверила записанный ею адрес с номером на воротах, вошла во двор и остановилась в нерешительности.

— Ребята, — обратилась она к подросткам, — где здесь пятая квартира?

— Кого надо-то? — не вынимая изо рта сигарету, спросил один из них.

— Васина.

— Славку, что ли?

— Да. Вячеслава.

— Так он уже занятой! — хихикнул парнишка и подбросил в воздух докуренную сигарету. — Иди, иди, тебе его Катька даст жизни…

«Катька, — повторила про себя Валя, — да, я уже слышала это имя. Там, в суде…»

Не добившись толку, она пошла в сторону небольшого деревянного флигеля, стоявшего в глубине двора.

— Пятая квартира, — раздался за ее спиной мальчишеский голос, — второй этаж… Шею себе не сверни!

Валя вошла в подъезд. На лестнице было темно, и ступени действительно оказались узкими и крутыми. Держась за перила, Валя поднялась на площадку второго этажа. Постепенно глаза ее привыкли к темноте, она увидела дверь, пошарила по стене, стараясь найти кнопку звонка, не нашла и постучала.

Послышались шаги, звякнул замок, дверь открылась. В тускло освещенной прихожей стояла женщина. На ней была вязаная кофта с засученными выше локтя рукавами и подоткнутая по бокам юбка. Стук в дверь, видимо, оторвал ее от стирки или от мытья полов.

— Простите, — обратилась к ней Валя, — Васин не здесь живет?

— Славка, что ли? — переспросила женщина, убирая тыльной стороной ладони упавшую на лоб прядь волос. Не дожидаясь ответа, она крикнула куда-то в глубь коридора: — Славка! К тебе пришли…

Скрипнула дверь, и в передней появился Васин. Он молча и недоумевающе смотрел на гостью.

Пока Валя узнавала в суде адрес Васина, пока разыскивала этот дом, расположенный на самой окраине Зареченска, ей казалось, что увидеть Васина необходимо. Ведь он был единственным свидетелем происшествия на Воронинском шоссе и наверняка знал то, чего не знала и не могла знать она, Валя.

Но теперь, оказавшись лицом к лицу с этим парнем, Валя растерялась.

— Мне… надо поговорить с вами, — сказала она наконец и добавила поспешно: — Я вам сейчас все объясню!

Васин пристально поглядел на Валю, потом на все еще стоявшую рядом женщину, заметил ее настороженно-вопросительный взгляд и нехотя сказал:

— Проходите.

Он повернулся и пошел вдоль узкого, темного коридора. Валя направилась за ним, все еще чувствуя на своей спине пристально-любопытный взгляд.

В конце коридора она увидела полоску света, падавшую из приоткрытой двери.

Васин толкнул дверь и вошел в комнату первым. Следом за ним перешагнула порог и Валя.

Она очутилась в крохотной комнатке. У стены стояла кушетка, застланная выцветшим ковром. У другой стены — маленький квадратный стол, стул и табуретка. Войдя в комнату, Васин остановился посредине и, нахмурив свои редкие белесые брови, молча уставился на Валю.

— Я к вам по делу пришла, — начала Валя, но Васин прервал ее:

— Дверь прикройте!

Валя торопливо закрыла дверь.

— Какое там дело? — грубо спросил Васин, по-прежнему стоя посреди комнаты. Он смотрел на Валю неприязненно, отчужденно.

«С чего же мне начать? — подумала Валя. — Как я смогу объяснить ему все, из-за чего пришла? Может быть, уйти? Сказать, что ошиблась или что зайду в другой раз? Нет, во второй раз я уже сюда не приду. Надо сейчас!..»

— Я пришла из-за Володи Харламова, — твердо сказала она.

Васин молчал.

— Вы же знаете, — продолжала Валя, — его осудили…

— А я тут при чем?

— Как же? Вы ведь ехали вместе… Все это случилось при вас!..

— Ну и что из того?

— Как что из того?.. — растерянно повторила Валя.