Людмила Минич - Дети Хедина (антология)

• Название: Дети Хедина (антология)
• Автор: Людмила Минич
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62594-9

Когда-то Хедин, Познавший Тьму – Истинный Маг и великий воин, – с помощью своего брата Ракота сверг Молодых Богов, но… времена меняются, и на смену поколению старых магов приходят новые…

Дети Хедина – какие они? Разные. И у каждого свой, особенный талант. Кто-то знает дорогу в Обитель Забытых Детей. Кто-то мастерски охотится на ведьм. Кому-то ведомо, на что на самом деле способны вампиры и домовые. А кто-то умеет открывать двери Дома Нужного Всем! Но Дети Хедина никогда бы не собрались вместе, если бы не удивительный дар их наставника, непревзойденного Мастера фэнтези…

Магия темная, потусторонняя, и магия светлая, человеческая, в книге Ника Перумова и его учеников!

---

На кухню забежал мальчишка. Женщина сунула ему в рюкзак бутерброды. На миг заглянул мужчина. Ему тоже досталась пара бутербродов, небрежно завернутых в промасленную бумагу, после чего он исчез.

И тут старуха встретилась со мной взглядом. Мой амулет выскользнул из-под рубашки, нарушив защиту, и ведьма смогла увидеть меня. Она яростно взвизгнула и потянула ко мне руки со скрюченными пальцами, на которых в один миг выросли когти. Я скакнул через голову старухи. Ее дочь выбросила вперед руки, чтобы поймать меня. И даже мальчишка подпрыгнул. Кто-то из них схватил меня за штанину, но я вырвался.

– Что происходит? – Удирая, я пихнул в сторону бабкиного зятя – тот, в аккуратном деловом костюме, застыл на пороге квартиры и не знал, что делать со всученными ему бутербродами. – Эй, ты кто?! Куда?!

Я перемахнул с лестничной площадки прямиком на подоконник, распахнул одну створку и сиганул в окно. Вслед мне несся вопль мужчины. Он, топая в дорогих туфлях, сбежал по лестнице и высунулся наружу. Но внизу, в двадцати метрах под окном, на асфальте у щедро освещаемого фонарем входа в подъезд никого не было.

– Ты видела?! – Он, с вытаращенными глазами, обернулся к своей золовке.

Та по-прежнему стояла на лестничной площадке и бездумно смотрела в окно, босая, в мятом шелковом халатике, небрежно запахнутом на голом теле.

– Элишка, ты видела?! – выкрикнул мужчина. – Он выпал в окно!

Мужчина стал подыматься обратно, но на середине пути схватился за сердце и опустился на ступеньку. Лицо его побагровело, на виске застучала, запульсировала венка, и видно было, что из-за случившегося ему сделалось дурно.

– Он – улетел… – неслышно, одними губами произнесла девушка.

Я, поглубже упрятав талисман за пазуху, перемахнул через островерхую крышу. Нашел и надел свое пальто, уселся на коньке, прислонившись спиной к теплой стенке вентиляционной шахты, и подул на озябшие пальцы. Скаты крыш покрывал неглубокий, в ширину ладони, снег, голубевший под морозным темно-синим небом, и клубы пара застывали над трубами, словно призраки, отливая мертвенно-зеленым, впитав цвет светлеющего востока; а в трубах глухо и заунывно подвывал ветер. Ночь подходила к концу. Внизу в домах электрический свет вычерчивал оранжевые квадраты окон. Но на улицах еще не было ни души. Только далекие хрустально-ледяные звонки трамваев чуть нарушали стылую тишь. Я, поеживаясь, поплотнее запахнул пальто и, дыша на пальцы, смотрел на звезды. Млечный Путь, заиндевевший и слабо искрящийся, казалось отражал идущий от земли свет. Бледный серпик убывающего месяца, словно истаявшая сосулька, низко висел в позеленевшем небе над шпилем ратуши, обращая ее в мечеть. И откуда-то оттуда же, со стороны Центральной площади, донеслось глухое, утробное урчание автомобильного двигателя. И я знал, что мне скоро позвонят. Из трубы надо мной послышался какой-то шорох и копошение. Я задрал голову. Два чертика сидели на краю шахты, свесив хвосты и болтая ножками с козьими копытцами.

– Янош, – захихикали они. – Тебе тоже не спится? Что ты забыл на нашей крыше?

– Вчерашний день. Брысь, мелюзга, а то вам тоже не поздоровится.

– Какой ты сегодня добрый, Янош! – продолжили глумиться они. – Когда ты будешь убивать наших ведьм, ты тоже будешь таким обходительным?

– Брысь! – Я указал им на ратушу: – Свяжу вам хвосты и повешу на шпиле вместо флюгера. Заодно проветритесь – от вас псиной несет.

– А до месяца ты не дотянешься, Янош? Не повесишь нас на рожок? Не такие уж у тебя и длинные руки!

Я взвился. Парочка с визгом вскочила, но я успел сцапать обоих за шкирку. Они были легкие, как два черных котенка, а их шелковистая шерстка встала дыбом.

– Зато у кого-то слишком длинные языки!

– Янош, мы же пошутили, – плаксиво залепетали они.

Их тонкие, мягкие лапки трогали мои пальцы, две пары желтых глаз уставились на меня, а мордочки оскалились в натянутых улыбках.

– А как же Элишка? – отважился спросить один, когда я чуть ослабил хватку. – Мы же подглядели, как ты целовал ее, как тискал ее.

– Довольно! – оборвал я.

В этот миг у меня зазвонил телефон. Я поставил взъерошенную парочку на край шахты, в которой они поспешили исчезнуть, огляделся. Машина, черный с тонированными стеклами микроавтобус, остановилась в соседнем переулке. Доминик и Петр прибыли. Я увидел, как приоткрылось окно, и в нем – руку с зажженной сигаретой и только после этого ответил на вызов.

– Мы уже на месте, действуй. Через десять минут будем в квартире. Ты не передумал, Ян?

– Нет, – я нажал отбой и глянул в небо. – Нет, я не передумал…

Элишка… Я познакомился с ней десять дней назад. Тогда было полнолуние. Мы ехали куда-то в одном трамвае. Она искала мужчину, чтобы завладеть им, как до этого ее старшая сестра зачаровала одного успешного бизнесмена. Но в итоге Элишка встретила меня. Полная луна каждый месяц горячила всем подобным нам кровь… Я ушел от нее утром. Обычный мужчина не смог бы уйти, а я ушел… Она шептала заговор, но он на меня не подействовал. И тогда она поняла, кто я. Не так часто дар ведовства передается мужчинам, чтобы ведьме не знать их всех. Она могла не знать в лицо только изгоя… Я посмотрел на ее побледневшие щеки, на опустевшие глаза, в которых не осталось ничего, кроме разочарования. И я ушел… чтобы вскоре вернуться…

Я сбросил пальто и, свесившись с крыши, заглянул на покинутую мною несколько минут назад кухню – старуха все еще была там. Через форточку я втянулся внутрь и вновь устроился над шкафчиком. Старуха бросила еще щепотку приправы в суп и в очередной раз помешала варево.

– Он ушел! – На кухню вернулась старшая дочь. – Перепугал мужа чуть ли не до смерти – Марек до сих пор не отдышался…

Старуха вынула половник и, облизав, бросила в мойку. Загремела немытая посуда.

– Никуда он не ушел, Катерина, – старуха вновь потянула носом. – Раз пришел, он уже так просто не уйдет. Ну? Где же ты, иудушка?

Ее взгляд зашарил по стенам.

– Ну же, покажись, изверг. Ты же пришел за нашей душенькой, убивец…

Я медленно потянул из-за пазухи нож.

– Почему ты помогаешь им? – Взор Катерины тоже искал меня. – Они же расправились с твоей матерью.

– Что ты ждешь от труса? – Губы старухи искривились в презрении, и она поглядела в окно куда-то далеко-далеко. – Когда-то давно эти душегубы-охотники, как два татя, забрались в дом и убили ее спящую – сподручней застать ведьму врасплох, чем позволить ей выпустить когти. Мальчишка заливался слезами, но не от горя, а от страха за свою жизнь. И едва лунный блик, отраженный от лезвия, ударил серебром ему в глаза, он закричал, прося пощады у убивших так подло его мать… Единственный из нас, кто предал свой род, кого воспитали наши враги и кто убивает нас…

Показалось, что ее глаза смотрят прямо в мои, хотя я по-прежнему оставался невидим. Больше медлить было нельзя. Я ринулся вниз, и предсмертный вой старухи смешался с яростным воплем Катерины, бросившейся на меня. Амулет сверкнул в электрическом свете, и я снова стал видим. Ударил ножом повторно, но на этот раз немного промахнулся. Женщина харкнула кровью прямо в лицо – я попал ей вместо сердца в легкое. В агонии она вцепилась в меня когтями, расцарапав щеки, и упала рядом с матерью.

– Мама! – к телу Катерины метнулся мальчишка, но его успел поймать Доминик, как и Петр – Элишку.

– Пустите! Пустите меня! – рычала она в ярости. – Дайте добраться до ублюдка – я убью его!

– Не хочешь закончить, Ян? – спросил Петр.

Я оттирал кровь с лица грязным кухонным полотенцем.

– Чуть позже.

Он бросил девушку на табуретку, скрутил за спиной руки, связал.

– Мальчишку не тронем – он пустышка.

Доминик отпустил сына Катерины, и тот с рыданием бросился к Элишке, уткнулся лицом ей в колени.

– Я вызвал «Скорую» – у мужчины на лестнице случился сердечный приступ.

– …когда некоторые вылетели в окно, – прошипела в злобе Элишка.

«Как на это посмотрят они? Что из-за тебя пострадал человек?» Глаза, полные слез, с ненавистью смотрели на меня. Халат распахнулся, обнажив грудь. Я слизнул черную кровь с ножа. «Почему? – вновь подумала она. – Почему ты ненавидишь и убиваешь нас? Ты… ты ведь ничем от нас не отличаешься». – «Откуда тебе знать, кого я ненавижу? – ответил я. – Откуда?»

Я достал из мойки половник, сполоснул под водой и налил себе в тарелку супа.

– Ты собрался есть прямо здесь? – полюбопытствовал Петр. – А я думал – это мы закоренелые циники.

– Жаль, добро пропадает. Старуха изумительно готовила – была лучшей кухаркой в городе, несмотря на весь этот бедлам, – я обвел взглядом кухню. – А какие вацлавские колбаски жарила. И бехеровку сама делала, добавляла туда свои особенные травки. Может, еще осталось.

Я заглянул в шкафчик, извлек початый штоф и три стопки.

– Не хотите за компанию? Или вам брезгливо?

– Лучшая кухарка, говоришь? Что ж, почему нет…