Лита Чаплин - Моя жизнь с Чаплином

• Название: Моя жизнь с Чаплином
• Автор: Лита Чаплин
• Издательство: Альпина нон-фикшн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91671-037-3

Эта книга — больше чем история несчастливого брака великого артиста с нимфеткой и последовавшего скандального развода. Это история непреодолимых искушений, страстей и пороков. Это летопись Голливуда 1920–1930-х гг. с портретами выдающихся людей того времени, от Греты Гарбо до Альберта Эйнштейна. Их характеры, отношения, судьбы в эпоху, когда кинематограф делал свои первые шаги, поразительно напоминают современный мир кино, шоу-бизнеса и светской жизни. Говорят, что история Литы Грей Чаплин легла в основу романа Владимира Набокова «Лолита».

---

Но она была далека от безмятежности, когда мне дали ее гримерку и на время стали обращаться, как со звездой. Несомненно, она была уязвлена, и перестала заботиться о приличиях. Когда наши пути пересекались где-нибудь на территории студии, она царственно проходила мимо, задрав нос. Тем не менее она продолжала — на людях, по крайней мере, — оставаться по-прежнему очаровательной с м-ром Чаплином.

Мой первоначальный контракт был разорван, и я подписала со студией Чаплина новый контракт на год. Это означало, что теперь я — официальный член того, что неофициально называлось акционерной компанией Чарли Чаплина. М-ру Чаплину это название не нравилось, он говорил: «Звучит, как закрытая корпорация, словно это семейное дело, куда никто со стороны не может проникнуть». Он предпочитал стационарную компанию исполнителей, и вполне обоснованно. Он знал достоинства и недостатки таких людей, как Эдна Первиэнс, Мак Суэйн, Генри Бергман, Альберт Остин и его сводный брат Сидней, и у него редко появлялось желание или время пробовать новых актеров на роли, которые, вне всякого сомнения, могли сыграть исполнители его собственной компании. Я была первым исключением, а Джорджия Хейл и Вирджиния Черилл и Полетт Годдар должны были стать следующими, но по большей части он не стремился к роли открывателя новых талантов.

Мама наслаждалась моим новым статусом и пребывала на небесах в те дни, когда я закончила свою работу в «Малыше». М-р Чаплин сказал ей, что прочит мне блестящее будущее в кино. Дедушка, который отказывался приближаться к студии, ворчал. Что же касается меня, мне начинала нравиться идея стать членом команды Чаплина.

Во время кинопробы и в процессе съемок сцен с Игривым Ангелом я все еще не понимала до конца, что я действительно снимаюсь в кино. То, что я делала, было мечтой, забавной игрой, которой скоро предстояло подойти к концу. Когда до меня вдруг дошло, что новый контракт означал, что со мной хотят работать и дальше, все мои сомнения рассеялись, и я начала воспринимать свой статус всерьез.

Одно практическое преимущество принадлежности к компании заключалось в том, что я могла хвастаться своей «карьерой» перед завистливой Мерной Кеннеди. Другим преимуществом было то, что я получала свои 75 долларов каждую неделю, независимо от того, работала я или нет. Это была не столь уж впечатляющая зарплата — никто из актеров Чаплина не получал бешеных денег, — но это существенно увеличило запас моих карманных денег.

Плохо было то, что какое-то время после того, как съемки «Малыша» закончились, я видела м-ра Чаплина очень редко. О Чаплине говорили, что после съемок у него обычно бывает своего рода спячка, когда он обдумывает следующий фильм. Я обнаружила, что мне его не хватает, не хватает суеты, которую он устраивал вокруг меня. Мы не обменялись более чем десятком слов, помимо того, что говорили как босс и исполнитель, когда снимались сны, но я потеряла голову и не могла дождаться, когда увижу его снова.

Чарли Чаплин «впал в спячку» сразу же после «Малыша», но не для того, чтобы сконцентрироваться на следующем фильме «Праздный класс» (The Idle Class). Милдред Харрис потребовала развода.

Я поняла совсем немного из газетных репортажей о его проблемах того времени, остальное выяснилось позже. Милдред обвиняла его в психологической жестокости, ее адвокаты не только требовали содержания для нее и пытались помешать ему увести активы, но искали способ разделить общую собственность. Глухой ночью он полетел в штат Юта с негативом «Малыша» под мышкой, зная, что если картина останется в Калифорнии, половина прибылей от нее будет по закону принадлежать жене. Тем самым он смог избежать осуществления права его собственного штата на арест его активов, а его самым главным активом в то время была пленка «Малыша».

Но даже м-р Чаплин понял, что он не мог оставаться за пределами Калифорнии навсегда. Он отправился в Европу, а потом вернулся назад, чтобы оказаться в эпицентре тяжбы между его адвокатом Натаном Бурканом в Нью-Йорке и адвокатом Милдред Харрис и газетной шумихи вокруг супружеской схватки Чаплин-Харрис. Несколько недель продолжалась борьба в суде и в газетных заголовках, прежде чем стороны согласились на переговоры. Милдред не получила ни пенни от сборов с «Малыша» как такового, но она получила более чем приличную компенсацию в 100 000 долларов наличными и часть общей собственности — что привело в уныние тех людей в студии, кто сочувствовал ему в этой брачной истории. Я первая была убеждена, что так называемую жестокость проявляла Милдред Харрис. Как посмела эта вымогательница причинять столько неприятностей самому доброму, самому интеллигентному, самому прекрасному человеку на свете?

Потом мы с мамой получили приглашение явиться в студию. Мы вернулись туда, как и другие, чтобы увидеть оживленного, загорелого, отдохнувшего босса, помолодевшего на несколько лет и горящего желанием взяться за работу. «Малыш» как раз начал идти в Нью-Йорке и принес единодушный восторг критики и удивительный успех в бизнесе.

Мы все были счастливы за него. Я была вне себя от радости, что он вернулся в такой отличной форме.

В то же время кое-что меня озаботило. В первый же день после возвращения, когда ему удалось избавиться на минуту от мамы, он кивком подозвал меня. Его улыбка обволакивала меня.

— Ты слышала когда-нибудь о Мэй Коллинз? — спросил он.

Я кивком подтвердила: «О да!» Все знали популярную актрису.

— Она мой близкий друг, и я устраиваю вечеринку по случаю ее дня рождения в эту пятницу, — сообщил он. — Хочешь прийти? Там не будет других детей, но ты с каждым днем все больше начинаешь выглядеть на восемнадцать, даже без грима ангела. Ты будешь смотреться вполне нормально, уверяю тебя.

— Я бы с удовольствием, — сказала я и начала лепетать о разрешении мамы.

Его глаза сузились.

— Давай не обсуждать эту вечеринку с твоей мамой. Хорошо? Это будет вечеринка без разрешения. Разумеется, все будет прилично, но будет гораздо веселее, если ты будешь без сопровождения.

— Ну…

— Ты можешь улизнуть в пятницу вечером, так, чтобы тебя не искали?

— Я… боже… вряд ли.

Я увидела маму, стоящую как раз позади м-ра Чаплина. Он полуобернулся и тоже увидел ее. Должно быть, она уловила суть разговора, потому что глаза ее горели.

— Моей дочери в пятницу вечером нужно делать домашние задания, м-р Чаплин, — отрезала она. — На самом деле, ей предстоит делать домашние задания каждый вечер еще несколько лет.

Мама повела меня домой. И снова мы ждали, что нас уволят. Но нет. Мы продолжали работать в корпорации Чарли Чаплина, хотя сам м-р Чаплин держался с нами холодно. Мы играли служанок в «Праздном классе», и больше ничего. В конце года мой контракт не продлили.

Дедушка вздохнул с облегчением: глупое приключение осталось в прошлом. Мама говорила, что сожалеет, поскольку считала, что виновата в случившемся, возможно, она признала вину слишком поспешно, не дожидаясь, пока будут проанализированы все детали. Я была безутешна, так как была уверена, что никогда больше не увижу м-ра Чаплина.

Глава 4

Учителя постоянно посылали маме записки, жалуясь, что хотя у меня и хорошая голова и необычайные способности, но нет никакого интереса к учебе. Они были правы. Чтение меня захватывало, и я обнаруживала огромную любознательность в отношении множества вещей. Но в стандартные рамки я не вписывалась. Я упорно хотела учиться на свой манер.

Это беспокоило дедушку, который всегда подчеркивал достоинства формального образования. Я попыталась порадовать его. После перехода из церковной школы Святых Даров в государственную среднюю школу я всерьез взялась за учебу и окончила восьмой класс, хотя и через силу, но с отличием. Потом я собралась в Голливудскую школу секретарей, хотя не горела желанием учиться там. Дедушка пошел на компромисс и, скрипя зубами, записал меня в Драматическую школу Куммнока, школу ускоренного обучения, которая давала полную общеобразовательную программу и вдобавок факультативный курс драматического искусства.

В школе Куммнока я училась лучше, хотя мысли мои по-прежнему витали в облаках.

Теперь мне было четырнадцать, я жила с мамой в Голливуде, в доме, куда она переехала во время одной из своих попыток стать финансово независимой от дедушки. Она превратила дом в меблированные комнаты, и хотя большого бизнеса ожидать было трудно, казалось, она добьется успеха.

На некоторое время она определенно преуспела с одним из квартирантов. Это был стройный, красивый инженер со смачным, протяжным алабамским произношением. Казалось, едва он въехал, как уже влюбил в себя маму и стал ее третьим мужем.

В некоторых отношениях Боб Спайсер был практически неотличим от других маминых мужей: сильный, красивый, поначалу внимательный, и не слишком амбициозный. У него был богатый отец в Бирмингеме, но стремление к независимости толкало его на самостоятельный путь, поэтому после окончания колледжа он отправился в Калифорнию и начал работать геодезистом.