Лита Чаплин - Моя жизнь с Чаплином

• Название: Моя жизнь с Чаплином
• Автор: Лита Чаплин
• Издательство: Альпина нон-фикшн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91671-037-3

Эта книга — больше чем история несчастливого брака великого артиста с нимфеткой и последовавшего скандального развода. Это история непреодолимых искушений, страстей и пороков. Это летопись Голливуда 1920–1930-х гг. с портретами выдающихся людей того времени, от Греты Гарбо до Альберта Эйнштейна. Их характеры, отношения, судьбы в эпоху, когда кинематограф делал свои первые шаги, поразительно напоминают современный мир кино, шоу-бизнеса и светской жизни. Говорят, что история Литы Грей Чаплин легла в основу романа Владимира Набокова «Лолита».

---

Он замолк, словно вспоминая наши недолгие совместные годы.

— Лита, если это поможет тебе и как-то утешит, я скажу: даже когда я вел себя наиболее отвратительно, я знал, что очень разочаровываю тебя, и мне было плохо. Я оправдывал себя, говоря, что моя жизнь в работе, и я должен защищать ее, но это, конечно, самообман. Я просто не желал отдавать себя. Таким я был с тобой, с Милдред и с Полетт. Если бы был бог, я бы молился, чтобы он не дал мне повторить подобное с Уной. Я защищал себя, когда делал тебе больно и провоцировал тебя уйти от меня. Если это поможет тебе, знай, я сожалею об этом.

На обратном пути Чарли спросил меня, насколько серьезно я отнеслась к предупреждению доктора относительно алкоголя. Я сказала, что очень серьезно, но хотя и очень напугана, зная о последствиях, я все-таки не уверена, что мне хватит мужества остановиться.

Чарли чуть не взвился:

— Это слова ребенка. Тебе тридцать пять, и у тебя вся жизнь впереди. Кроме того, у тебя двое сыновей, которые не заслуживают сиротской участи. Как это ты не уверена, что сможешь прекратить пить? Есть один способ прекратить — это прекратить. Возьми себя в руки и стой до победного. Боже мой, Лита, блуждать в потемках — это одно, но лежать и ждать гробовщика — это уже другое. Ты должна бороться! Разве чего-то можно добиться без борьбы?

Вести со мной душеспасительные беседы мог и кто-то другой. Но я слушала Чарли, который в конечном итоге воплощал и силу, и понимание, и сострадание.

Чарли отвез меня домой. Прежде чем я вышла из машины, он повторил, как мне необходима решимость. Потом он прикоснулся к моей руке и сказал:

— Подожди, Лита. Знаешь, после всех этих лет я могу сказать: я любил по-настоящему только двух женщин — тебя и свою теперешнюю жену. Мне жаль, что я не смог тогда быть настоящим мужем.

После той встречи с Чарли, которая спасла меня и побудила меня сразу же пройти курс лечения, я отправилась в санаторий. После долгого пребывания там, в том числе — одиннадцати процедур электрошока, я воскресла к новой жизни. Шок буквально вытряхнул из меня многолетний паралич души.

При каждом моем визите к д-ру Бесту он уверял меня, что мое здоровье все лучше и лучше. Именно он предложил через какое-то время, чтобы я подумала о занятии, в котором могу применить свои знания шоу-бизнеса, и именно он натолкнул меня на мысль открыть артистическое агентство. Я всерьез рассмотрела его предложение, и в 1950 году, одолжив немного денег, поскольку собственные средства почти полностью спустила на глупые прихоти и болезнь, я открыла агентство в Лос-Анджелесе.

В агентском бизнесе чрезвычайно трудно добиться успеха, но какое-то время все шло хорошо, я устроила нескольких исполнителей на хорошую работу — в том числе Дэвида Дженссена, который потом продолжил и получил очень желанную заглавную роль в телевизионном сериале «Беглец» (The Fugitive). Но бизнес покатился под уклон, когда мой помощник ушел из агентства, забрав с собой многих перспективных талантливых звезд. Клиенты, которые остались, не могли обеспечить покрытие накладных расходов, и вскоре я оказалась в долгах. В 1952 году агентство пришлось закрыть.

Я вернулась в шоу-бизнес, но и тут удачи не было. Имя ничего не значило и давало возможность разве что выступать во второсортных клубах Лас-Вегаса. От этого я отказалась. Теперь мне было сорок четыре — не самое подходящее время начинать все сначала, особенно когда речь идет об изначально ненадежном деле. У меня не было ни малейшего желания повторить судьбу бедной Милдред Харрис.

В том же самом 1952 году мои пути с Чарли пересеклись вновь. Я жила в маленьком арендованном доме в Голливуде с мамой и Чарли-младшим. Однажды раздался телефонный звонок от адвоката, чье имя показалось знакомым, и который оказался сыном человека, бывшего одним из адвокатов Чарли двадцать пять лет назад. После пяти минут формальностей он перешел к делу.

— У нас проблема, и вы можете помочь, — сказал он. — Чарли нужна любая помощь.

Он изложил в деталях то, что я уже читала в газетах и слышала от друзей. Недавно Чарли уезжал на отдых в Европу. Власти не хотели разрешать ему въезд в Соединенные Штаты, им давно многое не нравилось: то, что он не подавал заявления на получение американского гражданства, его слабость к маленьким девочкам вдвое моложе его самого, и вдобавок в некоторых кругах его считали членом коммунистической партии.

— Они стараются сфабриковать такое дело против него, чтобы он никогда не мог вернуться назад, — сказал адвокат.

— А я тут при чем? — спросила я. Я благополучно стерла из памяти свою последнюю встречу с Чарли и помнила только его жестокость. Как смеет его представитель обращаться ко мне?

— Вас собираются вызвать в суд, — ответил он. — Его собираются обвинить в аморальном поведении. Вы имеете к этому прямое отношение, поскольку они подняли то заявление во время вашего развода с ним в 1927 году. Их интересуют такие фразы, как «неподобающее сексуальное поведение» и «извращения».

— Боже правый, — вздохнула я, хватаясь за сигарету. — Все это было так давно. Зачем вытаскивать это наружу? У меня столько воспоминаний о недостатках Чарли, но они никак не угрожают Америке.

— Вот поэтому вы можете помочь, — сказал он. — Вас никто не просит изображать из него святого. Вас просят только о честной игре. Если оставить в стороне личные обиды, то это страшная несправедливость со стороны властей делать то, что они пытаются. Они не просто вышвырнули его из страны, что было бы нелепо. Они дождались, пока он выехал на отдых, и срочно сфабриковали дело, чтобы помешать ему вернуться. Поведение такого рода понятно в тоталитарной стране, но неприемлемо в нашей.

Он предложил мне предоставить хорошую юридическую консультацию.

Как нелепо, думала я, что из всех женщин в жизни Чарли я оказалась единственной, кого правительство могло вызвать в суд выступать против него. Адвокат сказал мне, что Уна О'Нил не может свидетельствовать против него, даже если бы пожелала. Милдред Харрис умерла в сорок три года от алкоголизма. Полетт Годдар теперь была связана с Эрихом Марией Ремарком, за которого впоследствии вышла замуж, и было неизвестно, где она находится. Джоан Берри не могла быть свидетелем, так как, согласно решению суда в связи с признанием отцовства она была помещена в психиатрическую лечебницу. Другие женщины, сыгравшие определенную роль в его жизни, либо умерли, либо были бесполезны. Эдна Первиэнс жестоко страдала от алкоголизма, и в конечном итоге несколькими годами позже ее постигла мучительная смерть. Рыжеволосая Мерна Кеннеди умерла в тридцать пять лет, как писали газеты, от сердечного приступа. Только Лита Грей с пожелтевшим заявлением о разводе была доступна.

Двадцатого октября 1952 года я отправилась в Отдел по иммиграции и натурализации Министерства юстиции США. Адвокат, который должен был представлять меня как свидетельницу, провел со мной добрые полчаса в коридоре, прежде чем началась церемония. Он проинформировал меня о моих правах в качестве свидетеля на правительственных слушаниях, предназначенных определить, будет ли дано разрешение Чарли Спенсеру Чаплину вернуться в Соединенные Штаты.

— Нервничаете? — спросил он.

— Очень, — ответила я.

— Постарайтесь успокоиться. Эти ребята знают свое дело, но когда они попытаются втоптать вас в грязь, я наброшусь на них. Там, где будет возможно, я скажу: «Это конфиденциальная информация, касающаяся мужа и жены, и если вы не хотите отвечать на этот вопрос, вы не обязаны». Тогда вы скажете: «Учитывая, что мы тогда были мужем и женой, это конфиденциальная информация, и я предпочту не отвечать на этот вопрос».

Он вручил мне карточку, где была напечатана эта формулировка, и сказал, что будет сидеть прямо передо мной. Он был так хорошо подготовлен и настолько уверен, что я именно так и поступлю, что мне вдруг вздумалось сказать:

— Вы знаете, я ведь могу одурачить вас и вашу идеальную юридическую фирму. Я могу решить распять Чаплина.

Он посмотрел на меня так, словно я дала ему пощечину.

Один эксперт и два следователя сели за длинный стол. Присутствовал стенографист. Эксперт начал: «Настоящим ставлю вас в известность, что я инспектор по вопросам иммиграции Службы Соединенных Штатов по иммиграции и натурализации, в коем качестве уполномочен по закону принимать свидетельские показания под присягой от любого лица, относительно права иностранца находиться, въезжать, жить и оставаться в Соединенных Штатах. Я желаю получить от вас заявление под присягой касательно права Чарли Чаплина въезжать, возвращаться или оставаться в Соединенных Штатах. Ставлю вас в известность, что любое заявление, которое вы сделаете, может быть использовано против м-ра Чаплина в любых судебных процессах».

Я дала присягу и ответила на обычные вводные вопросы, такие как сколько мне лет, где я живу и т. д. Потом внезапно, милый д-р Джекил превратился в мрачного м-ра Хайда: