Лита Чаплин - Моя жизнь с Чаплином

• Название: Моя жизнь с Чаплином
• Автор: Лита Чаплин
• Издательство: Альпина нон-фикшн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91671-037-3

Эта книга — больше чем история несчастливого брака великого артиста с нимфеткой и последовавшего скандального развода. Это история непреодолимых искушений, страстей и пороков. Это летопись Голливуда 1920–1930-х гг. с портретами выдающихся людей того времени, от Греты Гарбо до Альберта Эйнштейна. Их характеры, отношения, судьбы в эпоху, когда кинематограф делал свои первые шаги, поразительно напоминают современный мир кино, шоу-бизнеса и светской жизни. Говорят, что история Литы Грей Чаплин легла в основу романа Владимира Набокова «Лолита».

---

— Мэрион, а ты и Чарли — вы спите?

Она вспыхнула.

— С чего ты это взяла?

— Да или нет?

— Нет, — ответила она.

Потом размеренно произнесла:

— Было дело, но еще до тебя, и потом ни-ни. Ах, а почему ты спрашиваешь? Что он говорил тебе? Откуда у тебя эта мысль?

Я была удовлетворена: она говорила правду.

— Извини, — сказала я. — Мне не следовало быть такой тупой. Ты не стала бы одновременно и крутить роман с моим мужем, и дружить со мной. Я иногда говорю такие глупости.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Подумай сама: если бы я даже сохла по нему, что мне толку от твоего мужика? Я тебе уже говорила, что о нем думаю — он отличный парень, конечно, но ни одна женщина в здравом уме и трезвой памяти не стала бы в него влюбляться, потому что ни к чему хорошему это не приведет. Ну, а если бы я решила просто перепихнуться, я была бы точно идиоткой — У. Р. наверняка узнал бы. И могу тебя уверить, рисковать этим не стоит ради сотни самых классных мужиков.

В следующий раз, когда я видела Мэрион, она выпила устрашающее количество и говорила о себе и Уильяме Рэндольфе Херсте.

— Боже мой, я отдала бы все, чтобы выйти замуж за этого глупого старика, — начала она медленно и задумчиво. — Не из-за денег и благополучия. Он мне дал больше, чем мне когда-нибудь понадобится. И не из-за удовольствия быть в его компании. Когда он начинает выступать, я не знаю, куда мне от скуки деться. И не потому, что с ним хорошо трахаться. В любой момент я могу найти десятки любовников. Знаешь, что он дает мне, дорогая? Он дает мне ощущение, что я для него чего-то стою. Вся эта куча денег — ерунда. У него есть жена, которая никогда не даст ему развод. Она знает обо мне, но в то же время все понимают, что если она захочет приехать на ранчо на неделю или на уик-энд, мне надо будет выметаться. И еще он храпит, и еще бывает ужасно жалким, и у него сыновья того же возраста, что и я. Но он добр со мной, и я никогда его не брошу.

Мэрион часто говорила о практической стороне отношений. Она говорила о времени, когда узнала, что Херст проявлял интерес к хорошенькой блондинке из Нью-Йорка. Хотя Мэрион не была ревнивой, она пошла к нему и сказала, что не собирается отдавать ему свои лучшие годы, если никак не защищена. Она видела слишком много девочек, которые из-за любви теряли голову, и молодость, и красоту, а потом их выбрасывали, и они оставались ни с чем. Херст сразу все понял. Он подарил ей дом в Санта-Монике, целое состояние в виде драгоценностей, отель в Нью-Йорке и другие капиталы, которые гарантировали ей жизнь в роскоши и кредитоспособность.

— Скажи мне, Мэрион, — поинтересовалась я, — а ты любила бы его так же сильно, если бы он не обеспечивал тебя так хорошо?

Она посмотрела на меня так, словно я не в своем уме.

— Любить его! — закричала она. — Со всеми теми недостатками, которые я назвала? Да я и дня с ним не осталась бы! Девушки стареют, милая, и им нужно держать ухо востро, когда они связывают себя с такими мужчинами, как наши. Это я и пытаюсь тебе объяснить. Чем раньше ты поймешь это, тем больше шансов избежать лишних страданий!

Глава 15

За день до предполагаемого возвращения Чарли из Нью-Йорка мне позвонила Мерна Кеннеди, которая только что вернулась в Лос-Анджелес после почти двухлетнего турне с водевилем. Я настояла, чтобы она пришла ко мне и осталась на ужин. Мы кинулись друг другу в объятия, словно давно не видевшиеся сестры, какими мы и были в некотором смысле. Мерна изменилась и во многом к лучшему. Ее разговоры по-прежнему были немного с перчиком, но она избавилась от вопиющей вульгарности в поведении и манере одеваться. Она обняла мою маму, словно собственную мать, и проявила большой интерес к ребенку.

Перед ужином и во время него мы вспоминали все, что произошло с нами за это время. Мерна рассказывала, как пользовалась успехом в водевиле и повидала страну. Я не хвасталась собственной жизнью за эти два года, хотя и ответила на большую часть ее вопросов — не слишком честно, — каково это быть женой кинозвезды. Если она и знала об истинном возрасте Чарли-младшего, то ничем себя не выдала.

Меня пленил внешний вид Мерны, и я подозревала, что и Чарли она понравится. Неожиданно я представила себе, как она играет наездницу в «Цирке», но не осмелилась сказать ей и дать надежду, которая так легко могла не оправдаться. В ней были свежесть и задор, ее фигура должна была отлично смотреться в костюме наездницы, а ее темперамент мог оказаться очень выигрышным для экрана. Я решила подумать о ее талантах, но в тот момент просто радовалась, что могу видеть подругу своего возраста.

Чарли приехал в несколько лучшем настроении, чем был, когда уезжал. Он кивнул мне, довольно формально, поздоровался с мамой, заглянул к малышу, после чего отправился к себе в комнату. Хотя он был по-прежнему натянутым и отстраненным за завтраком на следующее утро, он немного рассказал о своей поездке в Нью-Йорк: о том, как простудился там и как провел оставшуюся неделю; о том, какой интересный, но дорогой город Нью-Йорк, как замечательно идет «Золотая лихорадка» в кинотеатре «Странд» и с каким удовольствием он улегся бы в постель на целый месяц, чтобы отоспаться.

— Почему бы и нет? — спросила я. — Ты выглядишь таким усталым. Ты словно не переставал работать. Длительный отдых тебе бы не помешал.

— Не могу. Нужно сделать миллион дел, и все лежит на мне. Прокатчики ждут «Цирк», а я и не начинал еще снимать эту треклятую картину. Я даже не нашел актрису.

— Могу я предложить тебе одну?

Он уставился на меня.

— Кого, себя?

— Нет, Мерну Кеннеди. Ты ее помнишь?

Он повторил ее имя дважды.

— Смутно. Это твоя однокашница, да? Хорошенькая, но простоватая. Рыжеволосая?

— Ты не назвал бы ее простоватой, если бы увидел сейчас, — сказала я, надеясь, что не перегибаю палку. — Она была здесь позавчера вечером и выглядит потрясающе. Она была в турне.

Он кивнул.

— Ясно. Она хочет сниматься в кино, и ты обещала ей, что твой знаменитый и влиятельный муж даст ей роль, а тебе достаточно щелкнуть пальцами и роль ей обеспечена. Об этом вы говорили?

— Нет Мне жаль, что я подняла эту тему.

— Надеюсь, — буркнул Чарли и закончил завтрак в молчании.

Но прежде чем уйти, сказал:

— Эту Кеннеди, может быть, стоит попробовать. Пусть она свяжется с Элфом Ривзом.

Я позвонила Мерне, которая жила в Глендейле. Через две недели она была утверждена на роль.

Мерна приехала ко мне, преисполненная благодарности, словно это я дала ей роль, а не просто предложила ее кандидатуру. Мы прекрасно провели время, и я пригласила ее приходить еще. Она обещала, что будет, но прошли месяцы, прежде чем она позвонила мне сама. Если звонила ей я, она была мила, и всякий раз объясняла, почему никак не может прийти: то она шла на урок актерского мастерства, то на урок танцев, то на свидание.

К несчастью, у меня было предостаточно времени, чтобы бередить свои раны, так как Чарли я теперь почти не видела, кроме редких официальных мероприятий, когда он брал меня с собой на приемы, премьеры или концерты. Мы начали ходить раз в неделю в «Голливуд-Боул». Он любил классическую музыку, но главное было в том, как я поняла, что тяжелая и печальная музыка неизменно оказывала на него столь мощное впечатление, что это в свою очередь стимулировало его творчество. Он нуждался в некой ауре меланхолии, когда вынашивал идеи. Но именно в ауре: если происходило что-то в действительности, например, умирал знакомый или даже незнакомый человек, которого он просто уважал, это погружало его в пучину жестокой депрессии. В отличие от волнующей музыки, это не обогащало его работу, а наоборот, могло выбить из седла и заставить искать уединения на некоторое время. В такие дни он звонил на студию и приказывал: «Распустите всех по домам. Сегодня я не в духе».

В первые месяцы моей второй беременности он держался отстраненно и стал меньше интересоваться не только мной, но и Чарли-младшим. Он всегда очень любил воду, но теперь мог принимать душ или ванну по десять раз в день. У него началась навязчивая бессонница, и он мог уйти среди ночи, прихватив пистолет, в поисках грабителей. Я, конечно, беспокоилась, и, несмотря на наше отчуждение, принималась разыскивать его и выказывать мои волнения. Он же обычно предлагал мне заниматься своими делами, а не соваться в его.

Моей главной заботой теперь были Чарли-младший и малыш, который был на подходе. Физически я чувствовала себя хорошо, совсем не так, как в первую беременность. Утренней тошноты почти не бывало, меня не мутило, и не было головокружений, знакомых мне по первому опыту.

Однако эмоционально я была гораздо в худшей форме. Я была более уверена в себе в социальном плане, чем год назад, — пожалуй, я научилась более непринужденно вести себя в компании, — но я чувствовала сильнее, чем когда-либо, что наш брак в кризисе. Должно было быть какое-то объяснение нашим проблемам. Но какое? Что двигало Чарли, и почему эта сила уводила его от меня?