Лита Чаплин - Моя жизнь с Чаплином

• Название: Моя жизнь с Чаплином
• Автор: Лита Чаплин
• Издательство: Альпина нон-фикшн
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91671-037-3

Эта книга — больше чем история несчастливого брака великого артиста с нимфеткой и последовавшего скандального развода. Это история непреодолимых искушений, страстей и пороков. Это летопись Голливуда 1920–1930-х гг. с портретами выдающихся людей того времени, от Греты Гарбо до Альберта Эйнштейна. Их характеры, отношения, судьбы в эпоху, когда кинематограф делал свои первые шаги, поразительно напоминают современный мир кино, шоу-бизнеса и светской жизни. Говорят, что история Литы Грей Чаплин легла в основу романа Владимира Набокова «Лолита».

---

Мне было приятно, что она хорошо выглядела и, как она уверяла, прекрасно чувствовала себя. Она, конечно, отложила свою операцию, но утверждала, что лекарства, которые она принимает, делают чудеса. По ее словам, она не испытывала ни малейшего дискомфорта с той самой ночи, когда осталась здесь, и была совершенно уверена, что теперь все позади.

Происходило и кое-что, вносившее разнообразие в мою жизнь и облегчавшее мне первые недели пребывания в статусе одинокой новобрачной. Школьная система Лос-Анджелеса подразумевала, что я все еще не вышла из школьного возраста. Чарли или его помощники умышленно сбивали с толку дотошную публику, исподтишка подбрасывая информацию, что мне семнадцать или восемнадцать лет, — об этом писали статьи в газетах и журналах, которые я читала о себе. Но школьная система располагала сведениями обо мне и настаивала на продолжении моего образования. В результате для обучения миссис Чаплин по школьной программе были организованы визиты учителя Хилдера Питерсона в Коув-Вэй на несколько часов в день.

Любопытно, что если раньше я была достаточно безразлична к учебе, то теперь стала проявлять более глубокий интерес к ней. У меня появилось желание учиться, прочитать все книги на полках Чарли и знать так же много, как он, — чтобы он мог гордиться мною, когда (если это случится) он сменит гнев на милость.

Книги в этом огромном доме были единственным, что не имело своего места. Их были тысячи, они находились почти в каждой комнате, и многие из них были зачитаны до дыр. Мне предстояло узнать, что Чарли — фантастический читатель. До сих пор не могу понять, откуда он брал время, но читал он ненасытно, и по моим наблюдениям, интересовало его буквально все. Когда Коно или слуг не было, я просматривала книги, словно в библиотеке, и брала ту, с которой, как я думала, смогу справиться.

После недели такой практики я поняла, что все отобранные мною книги, т. е. те, которые я могла осилить и которые меня привлекали, — так или иначе были связаны с сексом.

Я была зачарована высокопарно написанным медицинским мануалом, который ухитрялся исследовать совокупление главу за главой, и заинтригована тем, что рукой Чарли, карандашом, были подчеркнуты места, подробно описывающие десятки способов половых сношений вдобавок к тому, что постоянно упоминалось как «нормальное половое сношение». Вот что было курьезно: в книге подчеркивалось, что извращения не заслуживают даже презрения, но в то же время, не упускалась возможность описать до мельчайших деталей акты, кажущиеся дикими и способные озадачить акробата.

С помощью медицинского словаря я освоила ту книгу; подобный метод позабавил бы моего наставника. Еще я осилила толстый роман под названием «Мемуары любительницы развлечений», более известный, как я узнала позднее, под названием «Фанни Хилл». Я добралась до мест, подчеркнутых рукой Чарли, — сексуальных сцен, — и еще больше захотела, чтобы Чарли объявил перемирие и пришел ко мне.

Но Чарли, казалось, все больше отдавался «Золотой лихорадке» и все больше игнорировал меня. Когда он был дома, он запирался в своей комнате и либо работал, либо спал. Он старался поддерживать равномерную загрузку в рабочие дни на студии, хотя бы потому, что не мог выносить вида слоняющихся без дела сотрудников компании, которым платил, но в отношении собственной занятости никакой рутины у него не было. Иногда он мог до зари работать в постели, потом слегка вздремнуть и отправиться на студию. В другое время он мог отсыпаться допоздна из-за полного изнеможения, оставив Коно распоряжение не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. При таком множестве комнат — о большинстве из которых он и сам едва подозревал — у Чарли не было домашнего кабинета как такового. Он использовал старый стол у окна своей спальни, с кучей пожелтевших блокнотов и карандашей, и когда приходил домой — в шесть часов, в девять, или позже, — припадал к нему.

Мое странное существование в качестве непризнанной квартирантки в этом огромном доме было нарушено в один прекрасный солнечный воскресный день. Я сидела возле бассейна, увлеченная домашним заданием, полученным от моего учителя, когда появился Чарли в купальном костюме. Его вьющиеся волосы были в беспорядке, а настроение казалось не таким мрачным, как обычно. Он только что проснулся в то утро, и Ральф принес ему стакан апельсинового сока.

Я не смотрела в его сторону и уткнулась в свой учебник, словно его не было рядом.

Но он был, и он подсел и спросил так, словно напряженности между нами никогда не существовало:

— Что это ты читаешь?

— Историю Америки.

— Да, и до чего ты дошла?

— До «Типотдоум»[3].

Он засмеялся, и краем глаза я видела, как он кивнул.

— Да, такое симпатичное название для такого несимпатичного скандала… все эти лицемерные благочестивые общества, которые грабят вдов и сирот Ты замечала, что чем более красивое и витиеватое имя, тем более грубый или, по крайней мере, более тупой человек его носит?

Он был явно настроен поболтать, впервые за долгое время, которое началось еще до нашей поездки в Эмпальме. Я не закрыла свою книгу, но посмотрела на него, готовая услышать или увидеть знак, что теперь мы больше не будем враждовать.

— Интересная мысль, — продолжал он, развалившись и подставив лицо солнцу. — В Англии места с самыми очаровательными названиями населяли гнусные головорезы. А в штате Нью-Йорк есть деревушка под названием «Дальний Утес», откуда казалось бы, должен открываться потрясающий вид на океан, но, как говорят, ничего подобного там нет. А в Пенсильвании маленький городок с красивым названием «Приятное местечко», говорят, полон воров и убийц. А еще больше подтверждает мою теорию, только подумай, — он изобразил пальцами в воздухе кадр, — «Голливуд». Есть ли название более сладкое, и где можно найти большее количество воров и разбойников на одном квадратном метре, чем здесь?

Ему подали рыбу, тосты и кофе, и я ощутила его неудовольствие оттого, что упорно не отрывалась от книги, которую якобы читала.

— Завтра у нас будут к ужину гости, — сказал он. — Роб Вагнер и его жена. Роб — художник и писатель моего примерно возраста, он очень талантливый, очень спокойный и мыслящий человек. Должен быть приятный вечер. Он знает о…

Я знала, что он пытается сформулировать, и посмотрела на него сердито.

— Знает что? Что у меня будет ребенок? Что я связала тебя по рукам и ногам, затащила тебя в постель и заставила мою семью женить тебя на мне?

— Шшшш! Слуги…

Гнев, наконец, прорвался, и я не могла остановиться:

— Ты говорил своим друзьям, что я потаскушка, и поскольку мы жили под одной крышей, ты захотел, чтобы я стала твоей женой, так как ты такой замечательный и всепрощающий, а я не позволяю тебе прикасаться ко мне? Скажи мне! Скажи, что ты говорил друзьям, чтобы я знала, как вести себя завтра за обедом, чтобы тебе не пришлось стыдиться за меня!

Чарли был еще более взволнован моей речью, чем я сама. Он бросил нож и вилку на поднос и встал, его лицо потемнело.

— Дешевка, невероятная дешевка, не знаю, как я мог связаться с тобой!

Он проследовал обратно в дом, и оставшуюся часть дня я его не видела.

Вагнеры прибыли на следующий вечер в половине седьмого, минута в минуту. Они были очень милы и непринужденны, и хотя большая часть разговора за обедом была выше моего понимания, они не обращались со мной как с полной дурой. Я вела себя тихо, пока разговор крутился вокруг книг, которые читали Чарли и они. И, чтобы показать себя в выгодном свете, я заметила:

— А я как раз закончила читать «Мемуары любительницы развлечений».

На минуту наступило неловкое молчание, потом я поняла, почему. «Фанни Хилл», хотя и считалась литературой, тогда была запрещена в этой стране, и это не была книга для изысканных леди, особенно шестнадцатилетних. Чарли воскликнул:

— Да? Это новость для меня. Я и не думал, что это в твоем вкусе, Лита.

Он застенчиво улыбнулся.

— Моя избранница, похоже, очень эмансипированная юная дама.

Я заподозрила, что совершила непростительную оплошность, но несколькими часами позже, после того, как Вагнеры откланялись, Чарли посмотрел на меня одобрительно.

— Ты была очаровательной хозяйкой сегодня. Поздравляю тебя.

Я не была уверена, говорит он это саркастически или нет. Я решила, что нет.

— А что, по твоему мнению, я должна была делать, — сказала я, — сосать палец и играть в куклы?

Он засмеялся.

— Идем в постель, Лита.

Этот поворот на 180 градусов поразил меня. Означало ли это, что блокада закончена? Эта мысль обнадеживала, но я не стала показывать это.

— Ты наговорил мне столько гадостей. И вообще, я привыкла спать в собственной кровати.

Покраснев от глупости собственной чинной речи, я ушла. И услышала его смех вдогонку. Минутой позже я была в его постели и в его объятиях.