Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух

• Название: Карл Маркс: Мировой дух
• Автор: Жак Аттали
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03092-3

Десятки лет учение Карла Маркса было официальной идеологией Советского Союза и ряда других стран. Все это время подлинный Маркс находился в тени: его теории «дополнялись» и искажались, его ошибки замалчивались, его многогранная противоречивая личность втискивалась в рамки канонического жития. Реакцией на это стали исследования, где Маркс предстает в совершенно неожиданном свете. Среди них и книга Жака Аттали — французского политика, политолога, экономиста, одного из ведущих теоретиков глобализации и «нового мирового порядка». Скрупулезно исследуя биографию Маркса, его семейную жизнь, здоровье, отношения с друзьями и врагами, автор главное внимание уделяет творческому наследию своего героя. Вопреки привычным представлениям он видит в Марксе не предтечу тоталитарных режимов, а приверженца демократии, либерализма и рыночных отношений. С этим можно соглашаться или спорить, но книгу Ж. Аттали, переведенную на многие языки, необходимо прочитать всем, кого интересует фигура основателя научного коммунизма.

Перевод осуществлен по изданию: Jacques Attali. Karl Marx ou l'esprit du monde. Paris: Fayard, 2005.

---

Через это радикально новое описание отношений между человеком, трудом и рынком, вытекающее из личных откровений, а также рассуждений о собственных взаимоотношениях с деньгами, Маркс делает переход от философской концепции отчуждения к экономической концепции эксплуатации. Значительная часть переворота, который совершит позднее его экономическая теория, уже состоялась. Осталось найти критерии, которые позволят измерить эту эксплуатацию и проследить за ее развитием. Для этого придется разработать концепцию «прибавочной стоимости», которая появится на свет одиннадцатью годами позже.

Маркс не сомневался, что своей теорией отчуждения он доказал превосходство философского подхода над теориями экономистов. Одновременно он доказал, что философия — социально обусловленная наука, испытывающая влияние со стороны окружения философа: действие и Дух социальны, в зависимости от содержания и способа существования, свойственных каждому из них, — это социальное действие и социальный Дух.

Маркс продолжает размышлять над обществом, которое сумело бы покончить с отчуждением, и определяет «коммунизм» как общественную систему, позволяющую устранить отчуждение, покончить с присвоением вещей, сделать досуг и труд свободными путем добровольного объединения производителей. «Коммунизм как положительное упразднение частной собственности <…> есть подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека». «Поэтому уничтожение частной собственности означает полную эмансипацию всех человеческих чувств и свойств; но оно является этой эмансипацией именно потому, что чувства и свойства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объективном смысле. Вследствие этого потребность и пользование вещью утратили свою эгоистическую природу, а природа утратила свою голую полезность, так как польза стала человеческой пользой». Вот тогда отчужденный рабочий начинает получать удовольствие от труда, производя то, что полезно другим, и каждый становится человеком в полной мере: «Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз <…>. Вот почему чувства общественного человека суть иные чувства, чем чувства необщественного человека». Индивидуальность и коллективизм отныне могут сливаться в улучшенной человеческой природе: «Онтологическая сущность человеческой страсти». Это — конец одиночества и даже победа над смертью: «Смерть кажется жестокой победой рода над определенным индивидом», тогда как «коммунизм… есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой».

Этот мессианский коммунизм — результат не только политического, а всеобщего исторического развития. Он установится лишь в конце Истории, а не вместо нее: «Коммунизм <…> — решение загадки Истории <…>. Поэтому всё движение Истории есть <…> действительный акт порождения этого коммунизма».

Тем летом, пока Маркс работал над заметками, которые составят основной материал всего его творчества, у него произошло несколько определяющих встреч.

В начале июля он лично познакомился с молодым русским революционером Михаилом Бакуниным — царское правительство прислало запрос о его экстрадиции, а он приехал в Париж, чтобы повидаться с Арнольдом Руге, который, как мы видели, уже опубликовал одну его статью под псевдонимом в своей немецкой газете. Руге попросил у него статью для «Немецко-французского ежегодника» и представил его Марксу. Встреча прошла хорошо: вопреки тому, что станут потом говорить, Маркс в то время не испытывал неприязни к человеку, который через двадцать пять лет станет его злейшим врагом.

В конце июля он, наконец, встретился в Париже с Прудоном, с которым мечтал познакомиться со времени своего приезда во Францию и знакомства с «Что такое собственность?». Карл попытался (тщетно, по признанию самого Прудона) объяснить ему Гегеля; он напугал самого знаменитого французского социалиста, заявив ему, что нужно завоевать государственную власть, применив насилие там, где нет демократии, чтобы сделать ее инструментом экономических и социальных преобразований. Прудон ему ответил, что справедливое перераспределение богатств можно осуществить путем реформирования. Он не хотел «Варфоломеевской ночи пролетариев» и мученических жертв. Они оба часто виделись тем летом, и их споры порой затягивались на всю ночь. Однако их влияние друг на друга было ограниченным, если только не считать (а это маловероятно), что понятие «прибавочная стоимость» в том виде, в каком Маркс сформулирует его одиннадцать лет спустя, восходит своими корнями к расплывчатой концепции «ошибки в счете» — Прудон уличал капиталиста в том, что он не оплачивает «огромную силу, которая происходит от соединения и гармонии рабочих, от дружного и одновременного приложения их усилий».

После этой встречи Маркс написал Фейербаху, чтобы снова выразить ему свое восхищение французским рабочим классом. Трепетное отношение к рабочим унаследовано Марксом от отца — оно сопровождало его всю жизнь. С другой стороны, он заинтересовался материализмом как таковым. Вслед за Фейербахом и Гегелем он сделал униженный и возмущенный пролетариат главным действующим лицом будущей эмансипации и революции.

Карл также беспрестанно пишет Женни, которая все еще находится в Трире у матери. Около 15 августа она отвечает ему, стараясь хоть немного передать атмосферу в их родном городе, путь в который ему заказан, с тех пор как издатели «Немецко-французского ежегодника» попали под опалу прусского короля: «Мой дорогой, я получила твое письмо в тот момент, когда звонили во все колокола, палили изо всех пушек, а благочестивая толпа толкалась в церквях, чтобы вознести хвалу Богу Небесному за чудесное спасение их Бога земного. Можешь себе представить, с каким особенным чувством я прочла стихи Гейне во время этой церемонии под трезвон хвалебных гимнов».

И тут пришла плохая новость: издатель Юлиус Фрёбель, финансировавшийся Руге, отказался участвовать в издании «Немецко-французского ежегодника». В тот же момент Руге отошел от дел, так и не выплатив Марксу обещанного жалованья, оставив все нераспроданные экземпляры своему компаньону. Тот обратился за помощью к кёльнскому другу Георгу Юнгу, который прислал ему еще 250 талеров в знак поддержки, но «Ежегоднику» пришел конец: у Карла не хватит денег на новые номера. У него нет ни финансовой поддержки, ни французских пайщиков, ни, самое главное, достаточно большой читательской аудитории.

Проживание в Париже отныне лишилось смысла. Но и Пруссия для него закрыта.

Поскольку «Ежегодник» больше не выходит, он пишет для газеты парижских немцев «Форвертс»[27]. 10 августа 1844 года он отдал туда статью о Вейтлинге, тоже нашедшем прибежище в Париже. Маркс назвал небольшую претенциозную работу этого портного, озаглавленную «Гарантии гармонии и свободы», «громадным и блестящим литературным дебютом немецких рабочих».

Двадцать восьмого августа произошло эпохальное событие: Фридрих Энгельс, мимолетная встреча с которым состоялась два года назад в Кёльне, явился на улицу Вано из Бармена, что под Вупперталем, где он работал на заводе своего отца; явился с идеей новой статьи для «Ежегодника», полагая, что журнал еще жив. Он намеревался проследить в ней развитие капитализма от меркантилизма до английской промышленной системы. Карл поражен, насколько глубоко знает мир труда этот молодой самоучка. Однако «самоучка» позже сможет похвастаться тем, что умеет читать и писать на двадцати четырех языках (главным его подвигом станет то, что он выучит персидский за три недели). С 28 августа до 6 сентября 1844 года молодые люди не расставались и, согласно легенде, которую они потом поддерживали, провели десять дней в попойках и бесконечных спорах.

Карл поведал Фридриху, как именно он рассчитывает вырваться из-под власти немецкой философии, которую столько лет изучал, вырваться, потому что она пренебрегает ролью соотношения социальных сил в анализе концепций: он намерен истолковать историю людей и государств через их отношение к экономике и собственности. Фридрих рассказал Карлу о своей сопричастности английскому чартизму и поделился своими планами написать историю рабочего класса (тема статьи, которую он явился предложить), соединив свои собственные наблюдения, сделанные на семейном предприятии, и информацию, извлеченную из отчетов парламентских комиссий и чиновников министерства здравоохранения — о существовании этих отчетов, которые впоследствии сыграют немалую роль в разработке теории стоимости, Карл впервые узнал именно от него. «Мой успех — в свидетельствах моих противников!» — объяснил Энгельс своему восхищенному товарищу. «Наконец-то, — сказал себе Карл, — есть хоть кто-то, кто знает мир труда, бывал на заводе и может простыми словами говорить как о философии, так и о реальной жизни людей!»