Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

• Название: Гевара по прозвищу Че
• Автор: Пако Тайбо II
• Жанр: Биографии и Мемуары

Его жизнь была полна приключений и борьбы, его смерть окружена тайной, его влияние на современников и потомков огромно, и каждое приходящее поколение открывает его для себя заново. Каков он был, Гевара по прозвищу Че, аргентинец, принятый кубинским народом как сын, человек, научивший латиноамериканцев сражаться за свою свободу?

Пако Игнасио Тайбо И, писатель и ученый, не просто рассказывает о жизни и борьбе Эрнесто Гевары, но и раскрывает многие загадки, связанные с жизнью и смертью.Че, предавая огласке архивные документы, ранее недоступные исследователям.

Биография Эрнесто Че Гевары, принадлежащая перу Пако Игнасио Тайбо II, получила широкое признание и стала мировым бестселлером.

---

Пока эти события молниеносно сменяли друг друга, Че в банке пытался предотвратить вывоз капитала. За эти четыре месяца он принял меры по укреплению Отдела индустриализации, в котором видел будущий оплот национализированной индустриальной экономики, отправил Хосе Мануэля Ирисарри лично вывезти кубинское золото, депонированное в банках США, подготовил к ликвидации государственные банки времен Батисты, пытаясь при этом избежать увольнения служащих, и вел открытую для всеобщего обозрения работу по развитию национализации.

10 июля Энрике Ольтуски и Марсело Фернандес, входившие в антисоветскую часть левого крыла Движения 26 июля, вышли из состава правительства, так как предвидели дальнейшее укрепление связей с Советским Союзом. Принятие их отставки явилось серьезной ошибкой: таким образом правительство могло лишиться в будущем должного баланса во взаимоотношениях революционных сил. Че хотя и являлся непреклонным сторонником самых тесных связей с СССР, не имел ни малейшего сомнения в революционности позиции Ольтуски и уговорил последнего пойти работать в Отдел индустриализации, чтобы использовать его незаурядные организаторские способности.

Где-то в это же время Че собрал вместе Альберто Мору, Рауля Мальдонадо и Хасинто Торреса из НСП и сказал им громко и ясно: "Мы должны монополизировать внешнюю торговлю". Он велел им взять в свои руки БАНСЕК и преобразовать его в Банк внешней торговли. В отсутствие заслуживающего доверия штата они были вынуждены импровизировать, используя "экономистов" из числа журналистов и даже двадцатитрехлетних молодых людей, работавших в экспортной компании.

Три месяца спустя, во время приема в гостинице "Гавана либре", Че получил составленный Морой и Мальдонадо доклад Банка внешней торговли. Молодой руководитель и его экономический советник ввалились на прием грязные, в потрепанной одежде и гордо вручили Че двухтомный доклад. "Мы чувствовали себя героями". Че взял доклад, даже не поблагодарив. Мальдона-до позднее говорил: "Он рассчитывал на то, что каждый будет работать так же, как и он сам. Это был обольститель, который мог бы заставить вас вкалывать как проклятых и быть при этом до смерти довольными, что вы можете это делать".

Банковский чиновник старой школы, пораженный той калейдоскопической быстротой, с которой возникали новые и новые противоречия с мировыми империями, спросил Че: "- И чем же это все может закончиться? - Совершенно ясно, что все закончится пушечной пальбой". Напряжение нарастало, а Че тем временем принял участие в праздновании годовщины 26 июля в Сьерра - Маэстре, а еще двумя днями позже - в первом Латиноамериканском юношеском конгрессе. Попав туда, он прежде всего отреагировал на собравшихся делегатов, с точки зрения врача. Эрнесто увидел "детей, которым, судя по телосложению, можно было дать восемь или девять лет, хотя почти всем им на самом деле двенадцать или тринадцать. Они и впрямь дети голода и бедности, воплощение недоедания". На конгрессе он впервые встретил человека, который в прошлом произвел на него большое впечатление, - бывшего президента Гватемалы Хакобо Арбенса. Че пообещал ему, что происшедшее в Гватемале не повторится на Кубе, где люди будут драться, защищая революцию.

В августе Че встретился с французским экономистом Ренс Дюмоном, специалистом в области аграрных проблем, выступавшим в качестве советника революции. Тот хотел, чтобы Че стал посредником и "заставил Фиделя понять" некоторые экономические постулаты. "Нельзя заставить произойти все то, что ты хочешь увидеть сделанным". Дюмон указал на необходимость увеличить промышленное производство без подъема заработной платы. Впрочем, судя по заявлениям, которые Че делал, выступая перед городскими рабочими, тот и сам хорошо знал об этом. "Я также объяснил Че, что слишком сильное снижение цен в сельских магазинах грозит слишком сильным увеличением потребления в среде кампесинос, и предложил ввести в качестве возмещения налоги на розничную продажу". "Мы получим советские часы по цене девять песо за штуку и будем продавать их по сорок" - сказал Че, мотивируя отказ. "Он не сознавал опасности сверх потребления в сельской местности порождающего дефицит и инфляцию, которые неизбежно должны было возникнуть, потому что товарные запасы были ограничены, а объем импорта резко сокращался".

Дюмон посоветовал Че предложить членам кооперативов бесплатно работать на строительстве домов, особенно после завершения сафры - сбора урожая сахарного тростника; в таком случае они ценили бы свои дома гораздо больше. Он также порекомендовал проводить эту работу во время относительного безделья дождливого сезона. Участники работ могли получать оплату в виде товарных сертификатов или кооперативной доли. У кооператоров не было денег, зато у них было время, а в стране все еще существовала достаточно сильная безработица. "Я полностью высказал ему все свои впечатления о том, что они, кажется, считают себя не участниками предприятия, которое на самом деле принадлежит им", а скорее чем-то вроде государственных служащих. Многие не ощущали никаких моральных преград перед воровством из кооператива, и так будет продолжаться до тех пор, пока бездельники не перестанут зарабатывать столько же, сколько и лучшие рабочие. Дюмон постучал себя пальцем по лбу: национализация и государственные перевороты, сложившись воедино, вовсе не обязательно образуют социализм.

По словам Дюмона, реакция Че была яростной: "Вы сделали слишком сильное ударение на необходимости привить членам кооперативов чувство собственности. В 1959 году обозначилась тенденция создавать рабочие советы и развивать дело, как в Югославии. Вопрос не в осознании ими чувства собственности, а в привитии чувства ответственности". Че утверждал, что организация кооперативов была ошибкой - они годились для Советского Союза или Венгрии, но не для Кубы, где крестьяне были настоящими пролетариями1.

Дюмон так отзывался о разговорах того времени:

."Че тогда развивал очень интересную, в принципе, позицию: своего рода идеалистическое представление о человеке социализма. Он ничего не ведал бы о коммерции, он работал бы для общества, а не для выгоды. Че очень критически относился к индустриальному успеху Советов, где, по его словам, каждый трудился лишь для того, чтобы заработать побольше денег. Он не считал, что там удалось создать нового, советского, человека, и не видел большого различия между жителем СССР и американцем. Он сознательно отказывался принять участие в создании "еще одного американского общества, даже если оно принадлежат государству".

9 августа Че опубликовал ответ на письмо некоего кубинца по поводу новой бумажной валюты Кубы. Банкноты были отпечатаны в США, и на них стояла подпись председателя банка: "Че". Враги Гевары принялись тогда ставить кресты (по-испански - "СШ2") перед подписью, делая из нее "СгигсЬе", прозрачный намек на фамилию "Хрущев".

"Критика развернулась вокруг банкнот, которые я подписал своим партизанским именем. Хотя я и не мог предвидеть того, как контрреволюционеры воспользуются этим ... мне доставляет удовольствие сообщить Вам, что мой способ подписи действительно не является общепринятым для председателей банков, обычно людей, чья идеология очень сильно отличается от моей, и достигших своих постов способами, совершенно не похожими на тот путь, которым я пришел к своему посту в этом Национальном банке. Это ни в коем случае не подразумевает, что я считаю документы недостаточно важными, а только то, что революционный процесс еще не закончен и что в дальнейшем мерило ценностей должно измениться".

Че не особенно беспокоился из-за проделок его хулителей. Он был Че, который обращал в неформальное все, к чему прикасался, и, естественно, пробуждал тем самым бурное противодействие.

19 августа Че выступал в Министерстве здравоохранения. Под непрерывные аплодисменты он рассказывал историю своей жизни как врача и путешественника по Латинской Америке. Еще шесть месяцев тому назад Эрнесто подтвердил, что не хотел бы полностью расставаться с медициной и что он чувствует себя связанным с медицинской профессией через Министерство здравоохранения, так как само "министерство связано с социальной борьбой". Он сформулировал ключевые положения, касавшиеся нового направления в медицине: "организовать здравоохранение так, чтобы обеспечить лечение максимально возможного количества людей" и работать так, чтобы предвидеть все возможное. Он рассказал о том, как несколько месяцев назад группа только что получивших дипломы студентов отказалась поехать на работу в сельскую местность, потребовав за это специальную компенсацию, что являлось "вполне логичным с точки зрения прошлого". Но теперь возникла новая государственная служба. Он говорил о необходимости перейти от деятельного милосердия, которое представляло собой наилучший вариант, к деятельной солидарности. И закончил выступление своим любимым высказыванием из: "Лучший способ сказать - это сделать". Совершалась одна из величайших революций, составлявших вместе с другими кубинскую революцию.