Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

• Название: Гевара по прозвищу Че
• Автор: Пако Тайбо II
• Жанр: Биографии и Мемуары

Его жизнь была полна приключений и борьбы, его смерть окружена тайной, его влияние на современников и потомков огромно, и каждое приходящее поколение открывает его для себя заново. Каков он был, Гевара по прозвищу Че, аргентинец, принятый кубинским народом как сын, человек, научивший латиноамериканцев сражаться за свою свободу?

Пако Игнасио Тайбо И, писатель и ученый, не просто рассказывает о жизни и борьбе Эрнесто Гевары, но и раскрывает многие загадки, связанные с жизнью и смертью.Че, предавая огласке архивные документы, ранее недоступные исследователям.

Биография Эрнесто Че Гевары, принадлежащая перу Пако Игнасио Тайбо II, получила широкое признание и стала мировым бестселлером.

---

Группа продвигалась через Сьерру по знакомой территории. Выживание партизан теперь зависело от их подвижности. Кампесинос, находившиеся на их стороне, были сильно обеспокоены. Время от времени приходилось голодать.

«Я до сих пор помню, словно это один из величайших дней моей жизни, когда земляк Кресло появился с котелком, в котором лежали четыре свиных колбаски — он сохранил их до сих пор, — и сказал, что они для друзей. Креспо, Фидель, кто-то еще и я уплетали эти скудные порции так, словно это был роскошный банкет».

Че переживал плохое время: к его постоянным приступам астмы прибавилась болотная лихорадка; но, мало этого, он мучился сильным поносом и страдал от обезвоживания. Не только

он один страдал от тяжелых условий Сьерры: Рамиро Вальдеса мучила старая рана в ноге, Игнасио Перес также был ранен, а несколько новичков не могли выдержать темпа переходов, и их пришлось отпустить.

«В конце концов те, кто остался и выдержал первые испытания и несчастья, привыкли к грязи, недостатку продовольствия, воды и безопасности, к отсутствию крыши над головой и к необходимости постоянно жить с винтовкой под рукой. Нашим единственным щитом было единство и стойкость основного ядра партизан».

Возвратился Эутимио. Он рассказывал, что его матери снова стало лучше. Свой обман он доводил уже до абсурда, предсказывая воздушные налеты.

«Эутимио мог заявить с видом предсказателя: «Вот увидите, что сегодня они обстреляют Ослиный холм». А когда самолеты действительно обстреляли Ослиный холм, он подскакивал от радости оттого, что оказался прав.

В одну из последних ночей перед тем, как его предательство было обнаружено, Эутимио сказал, что у него нет одеяла, не мог бы Фидель дать ему одно. Тогда, в феврале, высоко в горах было холодно. Фидель ответил, что этак они оба замерзнут, и лучше будет им обоим улечься спать под . одним одеялом, укрывшись сверху своими пальто».

Даже спустя много лет Фидель продолжал с изумлением вспоминать об этом случае: «У него были две гранаты и пистолет и он спал бок о бок со мной!» Но гранат было недостаточно, ему нужна была поддержка, чтобы довести дело до конца. Задав несколько хитрых вопросов Юниверсо Санчесу и Че, Эутимио решил, что после убийства Фиделя будет очень трудно убежать, и временно отказался от этой мысли.

На несколько следующих дней правительственные войска, казалось, прочно перехватили инициативу; партизаны были лишены свободы действий. Эти дни были относительно спокойными. 28 января Че написал Ильде в Перу, попросил ее прислать фотографии маленькой Ильды Беатрис, которую он в последний раз видел в доме Альфонсо Бауера в Мехико, и вкратце описал ход первых боевых действий. Рауль Кастро 8 февраля записал в своем дневнике: «Сегодня я начал изучать французский язык с Че, который имеет прекрасное произношение и очень умен», — и чуть далее: «Фидель, Че и я построили хижину, где внутри дождь сильнее, чем снаружи. Я выбрал для этой работы пару самых настоящих тупиц».

Игра в прятки с армией закончилась 9 февраля, когда крестьянин сообщил, что поблизости находится отряд численностью 140 человек.

«С нашей позиции на лысой вершине горы мы действительно увидели их на расстоянии. Кроме того, кампесино сказал, что он говорил с Эутимио, и тот сказал ему, что на следующий день этот район будут бомбить. Фидель заподозрил, что здесь что-то не так; мы обратили внимание на странности в поведения Эутимио и начали размышлять о них».

Стрельба началась в час тридцать пополудни. Часть отряда Касильяса, который вел Эутимио, разбила лагерь на вершине холма, и случайно встретилась с армейским отрядом. «Тут же раздался выстрел, за которым последовала беглая стрельба. Затем раздались частые залпы и взрывы — это враги вместе напали на наш лагерь. Лагерь опустел очень быстро».

Погибли два солдата и один из повстанцев, кампесино по имени Хулио Сенон Акоста. Че очень любил его и учил его читать. «Он был моим первым учеником в Сьерре... Всюду, где мы останавливались, я показывал ему буквы. Мы находились на стадии различия между А и О, между Е и I».

Че признался, что его единственным вкладом в бой было бегство: «Единственное, что мне удалось совершить в этом сражении, это «стратегическое отступление» на полной скорости». Он потерял рюкзак, полный книг, лекарств и продуктов.

«У партизан был неписаный закон: если кто-то терял свое личное имущество,... он должен был сам выходить из положения. Среди утраченных мною вещей было и кое-что очень ценное для партизана: две или три банки продуктов, которые тогда полагались каждому из нас. С приходом ночи каждый, естественно, собрался съесть свою крошечную порцию. Камило, видя, что у меня ничего нет, поскольку одеяла не годятся в пищу, разделил со мной свою единственную плошку молока, и я думаю, что тогда началась, или по крайней мере окрепла, наша дружба.

Потягивая молоко — каждый из нас внимательно следил, чтобы его разделили поровну — мы говорили о множестве разных вещей. Но в целом беседа шла на тему продовольствия, поскольку людям свойственно сосредоточиваться на проблемах, особенно волнующих их, а в те дни мы особенно беспокоились из-за еды».

12 февраля маленький отряд добрался до Эль-Ломона, где встретился с Фиделем. Численность отряда вновь сократилась вследствие дезертирства и потерь при беспорядочном отступлении, теперь он состоял всего из восемнадцати человек. Тем временем было раскрыто предательство Эутимио.

Четыре дня спустя на ферме Эпифанио Диаса Фидель встретился с руководителями городского движения: Франком Пайсом, Аиде Сантамарией, Армандо Хартом, Вильмой Эсприн, Фаустино Пересом, вернувшимся из города после выполнения своего задания, и Селией Санчес. Это собрание сыграло важнейшую роль в начинающейся революции.

Франк Паис произвел на Че сильное впечатление:

«Тогда я доподлинно знал о нем только то, что он — человек, всей душой преданный делу, и кроме того, что это человек высшего сорта. Он тихим голосом говорил с нами о порядке и дисциплине, а мы слушали его и чистили грязные винтовки и считали патроны, устраивая их так, чтобы не растерять».

В то время Аиде и Франк считали, что Фиделю следует покинуть горы Сьерра-Маэстра и отправиться в какую-нибудь латиноамериканскую страну, откуда он мог бы заняться реорганизацией движения. Но обсуждение этой мысли не заняло и десяти секунд — больше того, Аиде с Франком даже не решились высказать ее. А Фидель говорил, что ему нужны только боеприпасы и толковые помощники.

Результатом встречи была новая система координации действий Сьерры и городов. Было решено, что вербовка новобранцев и концентрация оружия должны осуществляться в Сьерра-Маэстре. Первые же минуты встречи показали, говорил Фидель, что его «уничтоженный» отряд причинял армейцам множество неприятностей; глядя на него, города готовились к войне с правительством (эта война уже назрела), готовились казнить мучителей, кампесинос — поджигать плантации сахарного тростника, служащие — саботировать действия гражданских властей, устраивать диверсии на путях сообщения. Высшей ступенью этой борьбы должна была стать экономическая кампания и всеобщая забастовка.

Че не участвовал в тех первых встречах национальных лидеров Движения 26 июля. Он был всего-навсего одним из бойцов, да и это положение было довольно спорным, поскольку он был также и медиком. Он оказался в стороне и от еще одного из важ нейших событий, происшедших в то время. Городское движение готовило газетную сенсацию — интервью с Фиделем в горах Сьерра-Маэстры. Опыт с журналом «Боэмия» и газетой «Пренса либре» убедительно показал, что цензура могла зажать рот любому из средств информации на Кубе, а снабжать бумагой подпольную газету «Революсьон» с каждым днем становилось труднее. И поэтому было решено предложить интервью зарубежным органам печати. Фаустино Перес вошел в контакт с Руби Филлипс, гаванским корреспондентом «Нью-Йорк тайме», и предложил ей эксклюзивное интервью. Она сообщила о предложении в Нью-Йорк и быстро получила ответ. Нью-Йорк направил на встречу Герберта Мэтьюза, руководителя отдела редакции. Ему было пятьдесят семь лет, он был известен как журналист-международник и особенно прославился двадцать лет назад великолепными материалами об испанской гражданской войне.

Началась сложная операция по доставке Мэтьюза; ее координировали из столицы Кубы. Журналист был через Гавану и Сантьяго доставлен в горы Сьерры. Фидель попытался заставить партизан на время встречи выглядеть настоящими военными, и попросил одного из своих бойцов, Фахардо, принять соответствующий облик. Много лет спустя Фахардо со смехом вспоминал: «Я посмотрел на себя, посмотрел на других, на их разбитые ботинки, заскорузлые от грязи, завязанные кусками проволоки...»

Это была не единственная нелепость в интервью. Фидель, уклоняясь от ответа на вопрос о численности своего войска, указал на окружающих и сказал: «Это мой штаб». Но он умолчал о том, что у этого штаба не было никакой армии. Возможно, встреча не произвела сильного впечатления на Мэтьюза, которому доводилось в свое время видеть совсем другие революционные армии, но сам факт, что Фидель жив и здоров, оказался сенсацией мирового значения.