Дмитрий Ломоносов - Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946

• Название: Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946
• Автор: Дмитрий Ломоносов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03409-0

Дмитрий Борисович Ломоносов в свои почтенные 87 лет известен интернет-сообществу как, пожалуй, самый пожилой российский пользователь Интернета и блогер. Несмотря на современный образ жизни, главным событием в ней для Д. Б. Ломоносова остается далекая война, от начала которой минуло уже 70 лет. Память о ней долгие годы не давала покоя ветерану, и он изложил свои воспоминания на страницах этой книги. Репрессированные родители, сын «врагов народа», короткая юность, прерванная войной, нелегкий солдатский труд в кавалерийской части, скитания в плену, едва не окончившиеся смертью от истощения в самые последние дни войны, и, наконец, послевоенное клеймо бывшего военнопленного. Личная судьба солдата и общая слава военного поколения представлены в этой замечательной в литературном отношении и исторически точной книге.

---

На голову коня надевают оголовник с уздечкой и удилом, могут быть еще и трензеля, чтобы лошадь не закусывала удила. Теперь смотрите внимательно, показываю, как седлать. — Он сноровисто уложил седло на спину коня, закрепил ремни и затянул подпругу за два приема: один раз до отказа и через минуту-другую вторично, на одну дырку туже. — Конь инстинктивно надувает брюхо, поэтому нужно второй раз подтянуть, понятно?

Сержант достаточно доходчиво все показывал и пояснял, сопровождая это нравоучительными сентенциями типа:

— Здесь вам не ниверситет, не страницы в книгах листать! Здесь нужно думать мозгами и работать руками!

По его требованию я самостоятельно оседлал Авертина, а он внимательно следил за моими действиями, сопровождая их комментариями. Добиваясь автоматизма действий, он заставил нас несколько раз повторить седловку по командам «Седлать!», «Расседлать!». Теперь команда «По коням!».

Следуя его указаниям, я вставил левую ногу в стремя и, ухватившись за переднюю и заднюю луки, довольно легко поднялся в седло. Долго не мог попасть правой ногой в стремя, наконец-то это удалось.

Помкомвзвода обошел вокруг меня с конем, недовольно морщась:

— Да, всадник что надо! А ну, привстань в стременах!

Я вытянул ноги, привстав над седлом.

— У тебя коротковаты путлища. Удлинить так, чтобы, когда приподнимешься в стременах, под задницу можно было бы легко просунуть ладонь. Затем запомнить длину путлища по длине руки. Спешиться!

Не сразу выпростав ступни из стремян, перебросил правую ногу через круп коня и соскочил на землю, как при упражнении на брусьях.

Помковзвода сказал:

— Нормально. Научишься. Только запомни: нельзя засовывать ступни в стремена до отказа, упирайся только носками. А то как бы чего…

Я это принял к сведению, подумав: что значит «как бы чего». Чего именно? Вскоре я получил на практике ответ на этот вопрос.

— Теперь покажу вам, как управлять конем.

Сержант подошел к коню, взяв у меня уздечку, ухватился левой рукой за переднюю луку, отвел правую ногу назад и вдруг одним движением взвился над конем, оказавшись в седле. Впоследствии я тоже научился вскакивать на коня, не касаясь стремян, но так артистично, как он, я этого делать не мог.

Сидя в седле, сержант показал, как держать уздечку, как с ее помощью давать коню команды, как эти команды дублировать шенкелями.

До конца дня мы осваивали полученные рекомендации под надзором помковзвода, сопровождавшихся ехидными замечаниями в адрес незадачливых всадников.

Наконец он сказал:

— Теперь все! Дальнейшее освоение верховой езды будет на практике. Завтра примете участие в Конной подготовке.

Вернулись к казарме к построению на ужин.

После ужина — беседа с лейтенантом Проусом, о которой расскажу позднее, закончив с темой обучения конному делу.

Затем чистка оружия, свободное время и отбой.

Вповалку улеглись на нары, где сержант Утенков, командир моего отделения, показал мне свободное место, и я сразу же заснул.

И только лишь, казалось, смежил веки, как раздалась команда:

— Подъем!

Едва успел намотать портянки и натянуть сапоги, как раздалась команда:

— Выходи строиться!

Не успев не только умыться, но и справить утреннюю нужду, выскочил наружу.

— В шеренгу становись! По три рассчитайсь! Звеньями налево марш!

Командовал кто-то из сержантов.

Еще не придя в себя от недосыпу, взвод направился, как я понял, по направлению к конюшне эскадрона. По дороге, войдя в небольшую березовую рощицу, островком встроившуюся в сосновый бор, взвод остановили командой:

— Стой, можно оправиться.

Это место традиционно утром использовалось в качестве уборной.

Двинулись дальше, подошли к уже знакомой мне конюшне.

— Взвод, стой! Разойдись! Разобрать лошадей!

Вслед за остальными я вывел наружу своего Авертина и привязал его к коновязи.

Увидев, что все начали чистить щетками своих коней, я оказался в недоумении… Выяснилось, нужно было взять на полке, расположенной над кормушкой, щетку и скребницу. По подсказке сержанта сбегал за ними.

Вернувшись к своему коню, постоял, глядя, как обращаются с этими предметами мои соратники.

Дело, оказывается, не хитрое: начав с левой стороны коня от шеи, круговыми движениями правой руки проводишь по шерсти, затем щетку очищаешь о скребницу, зажатую в левой, и так обходишь коня кругом. Полагается обойти, работая щеткой и скребницей, семь раз. «В семь кругов» — так это называется.

Возник вездесущий помкомвзвода, посмотрел, как я освоил это действие, одобрительно хмыкнул. Я в душе усмехнулся: кажется, это понравилось и коню, и помкомзвода.

Подошел сержант Сафонов, провел растопыренными пальцами по боку коня против шерсти и посмотрел на свои ногти.

— Пархатый конь у тебя, запущен, перхоти много. Чистить надо, сильнее нажимая на щетку. Если будешь ежедневно тщательно чистить, может быть, за неделю выведешь.

Часа через полтора нелегкой работы по команде сержанта отвели коней на водопой к корыту, подключенному к водопроводу, поставили их на свои места. У писаря, отвечавшего за фуражное довольствие, получили по небольшой миске овса — дневная норма коня. Очевидно, кони, как и люди, состояли на полуголодном тыловом пайке, хотя сено было в неограниченном количестве.

И снова по команде, строем по три в ряд (звеньями) протопали к казарме, где сержант Сафонов сказал:

— Десять минут на туалет, потом сюда на общее построение и поверку.

Едва успел умыться и лишь слегка протереть от пыли сапоги, как послышался зычный голос старшины Баглая:

— Эскадрон, повзводно в шеренгу становись! По порядку номеров ра-а-считайсь!

— Первый! Второй! Третий… Двадцать восьмой! Двадцать девятый! Двадцать десятый!

Всеобщий хохот. Это отличился киргиз Нурамбеков (не уверен, что точно запомнил его фамилию), часто попадавший впросак из-за плохого владения русским языком.

Далее все следовало по уже знакомому порядку: старшина Баглай рапортовал вышедшему командиру эскадрона о готовности к дальнейшему прохождению службы. После приветствия («Здравствуйте, товарищи!» — «Здра!») старший лейтенант Тесленко объявил порядок дня: после завтрака выездка в составе эскадрона, затем повзводно конно-строевая подготовка, с 12 часов до обеда радиовзвод занимается приемом-передачей радиосигналов. Затем — строевые занятия и на полигоне практические занятия по освоению боевого устава пехоты.

Вот теперь, подумал я, начинаются для меня настоящие армейские будни.

Свой первый урок старший сержант Оноприенко посвятил седловке, взнуздыванию, тому, как садиться в седло и спешиваться, как управлять конем, сидя в седле. Но самого главного — приемам конно-строевой службы и управления конем в процессе движения в конном строю — не показал, считая, вероятно, что этому всему нужно учиться на деле.

Говорят, что наиболее эффективный способ, хотя и жестокий, и небезопасный, научить ребенка плавать — это бросить его в воду и предоставить ему свободу барахтаться, пока не поплывет. Очевидно, наш помкомвзвода был приверженцем такой теории.

И вот теперь мне предстояло не только усесться верхом, но и вместе со всеми начать движение в конном строю. И началось это с конфуза.

Оседлав и взнуздав коня, я устроился в седле, тронул поводья, и… мой Авертин сразу пустился вскачь! От неожиданности я упустил узду и обеими руками ухватился за переднюю луку. Через мгновение мы с конем оказались среди бойцов эскадрона, строившихся в колонну.

И тут я почувствовал, что седло подо мной съезжает вбок, и я оказался на земле. Конь спокойно стоял рядом с седлом, висящим под брюхом, пощипывая редкую травку, пробивавшуюся на утоптанной площадке. И сразу вспомнил слова помкомвзвода: «Как бы чего…» Так вот оно что: если бы ноги застряли в стременах, хорошо бы я выглядел!

И он тут же возник рядом:

— Вот кобылятник хренов! Тебе бы не боевого коня, а клячу говновозную! Ведь предупреждал! Давай седлай аккуратно!

На этот раз я даже не дважды, а трижды подтянул подпругу. Сел в седло, тронул узду и слегка пришпорил пятками. И тут Авертин, почувствовав на своей спине неопытного всадника, подкинул задом так, что я едва не перелетел через его голову, опять потеряв узду и ухватившись за луку и гриву. Затем он вдруг поднялся на дыбы, и я уже готов был свалиться назад, но удержался двумя руками за переднюю луку.

Проделав эти трюки, неуправляемый конь помчался вскачь, и я вдруг оказался в голове эскадрона, уже построившегося в походную колонну.

Помковзвода, осыпая меня трехэтажными эпитетами, помчался следом с криком:

— Брось луку! Брось луку, тудыть твою… растуды!..

С усилием освободив левую руку, я дотянулся до узды и, потянув ее, понудил коня остановиться. Норовистый Авертин мгновенно остановился, упершись передними ногами, так что я вновь чуть не вылетел из седла через его голову, вновь упустив узду, ухватившись за шею и гриву!