Игорь Матвеев - Прощай Багдад

• Название: Прощай Багдад
• Автор: Игорь Матвеев
• Издательство: Книжный Дом
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008

Любовь пришла к Елене и Ахмеду, когда он стажировался на ее родине. Казалось, что их страстной любви и счастливой жизни ничто не сможет помешать и на далекой родине Ахмеда — в Ираке. Но война безжалостна. Какие испытания уготовила жизнь героям романа?..

---

20 февраля 2000 года. Багдад

Поржавевшая, давно не крашенная калитка в задней части запущенного сада поддалась с трудом: ей не пользовались уже много лет.

Оказавшись на соседней улице, Лена несколько минут стояла в тени многоэтажного дома, присматриваясь к немногочисленным прохожим. Ничего подозрительного. В Мансуре, как и во всем Багдаде, оживление начиналось где-то после шести вечера, и улица была немноголюдна. «Человек с чемоданом и сумкой немедленно привлечет внимание таксиста», — решила она — и не ошиблась.

Буквально через полминуты возле нее затормозил мятый «кадиллак» с оранжевыми, как у всех багдадских такси, крыльями.

— Мадам?

Лена кивнула, и водитель, молодой низкорослый парень в рваном свитере с надписью «Кэмбридж юниверсити», выскочил на мостовую и подхватил ее вещи.

— Куда поедем, мадам?

— Я еду в Амман. Найдите мне международное такси. Чем быстрее, тем лучше: боюсь опоздать на самолет. Получите пять тысяч.

— Сейчас сделаем, мадам, — кивнул таксист и ладонью подбил рычаг раздолбанной коробки передач. — Садитесь.

— Кстати, сколько стоит такси до Аммана? — поинтересовалась она, закуривая.

— Как договоритесь, мадам. Обычно не более шестидесяти — семидесяти долларов.

Такси рвануло с места и влилось в поток машин. Через четверть часа показалась площадь Аль-Тарир, с ее «блошиным рынком», и машина выехала на Аль-Садун. У отеля «Багдад» таксист затормозил.

— Подождите пару минут, мадам. Сейчас найду.

Через минуту он привел пожилого седовласого араба, своими солидными манерами никак не напоминающего таксиста.

— Вам надо в Амман, мадам? — с акцентом спросил он по-английски, склонившись к окну ее такси.

— Можете говорить по-арабски. Да, в Амман, прямо сейчас. У меня рейс на Москву сегодня ночью.

— На Москву? — Лене показалось, что после этих слов он посмотрел на нее как-то особенно. — Э… это будет стоить… восемьдесят долларов. Понимаете, обратно, скорее всего, придется ехать порожняком, — извиняющимся тоном добавил мужчина.

— Согласна.

— Очень хорошо, мадам. Сейчас я подгоню машину.

Он отправился на стоянку.

Лена достала из сумочки пачку динаров, отсчитала пять тысяч и подала первому водителю.

— Это вам. Достаньте вещи.

Тот поставил сумку и чемодан на асфальт, поблагодарил и уехал. В следующую минуту возле нее остановился синий «шевроле» с надписью «Багдад-Амман-Дамаск». Водитель распахнул дверцу:

— Прошу, мадам.

Она села на переднее сиденье. Шофер включил магнитофон, и салон наполнился музыкой Наваль аль-Загби, модной ливанской певицы.

— Не помешает, мадам?

— Только негромко, — кивнула она. — Сколько нам ехать?

— До границы — около восьми часов. Оттуда до Аммана еще три. Вы прекрасно говорите по-арабски, мадам.

— Спасибо.

Она взглянула на часы. Три пятнадцать.

Минут через двадцать за окном замелькали пригороды Багдада.

20–21 февраля 2000 года Иракско-Иорданская граница

К границе подъехали, когда было уже совсем темно. В дороге водитель предложил остановиться и перекусить, но она заявила, что боится опоздать на свой рейс, — и опять поймала непонятный взгляд таксиста. Ей показалось, что он хотел что-то сказать.

«Шевроле» вырулил на парковку, где стояло еще несколько легковых машин, и водитель выключил мотор.

— Пойдемте со мной, мадам. Не забудьте паспорт.

— А вещи? Таможня?

Он махнул рукой.

— Потом… Если понадобится.

Они миновали закрытый магазин беспошлинной торговли, в слабо освещенных витринах которого виднелись бутылки импортного алкоголя и какая-то бытовая аппаратура, темный силуэт памятника Саддаму Хусейну, и вошли в коридор одноэтажного здания, столкнувшись у входа с двумя арабами. Полминуты спустя они оказались в небольшом холле, в центре которого висел ярко освещенный портрет иракского лидера.

В застекленной кабинке, проход мимо которой был оборудован турникетом, отчаянно зевал офицер в защитной форме. Он без выражения посмотрел на них и равнодушно бросил в окошко:

— Паспорт, мадам.

Пожалуй, здесь ей стоило скрыть свое знание арабского: «мадам Бирюкова» никак не могла говорить на нем так, как прожившая двадцать лет в стране Елена Аззави. Зачем лишний раз привлекать интерес к своей личности — теперь, когда осталось сделать последний шаг к свободе? Береженого, как известно…

— Ай донт ноу эрабик. Ю спик инглиш, офисер?[5]

Поймав на себе удивленный взгляд стоявшего рядом таксиста, она тут же поняла, что совершила грубую ошибку. Он-то знал, что ее арабский великолепен, и даже сделал ей комплимент. Она сама попросила его говорить по-арабски. Как она не подумала об этом раньше?! Ведь мадам Аззави больше нет — с того самого момента, как она, сунув в сумочку чужой паспорт, покинула свой дом и села в машину первого таксиста. А она полагала, что предусмотрела все до мелочей!

Вот сейчас он скажет: «Офицер, здесь что-то нечисто: она прекрасно знает арабский язык!» — почему бы лишний раз не продемонстрировать свою лояльность режиму? Запуганная страна, где заложить приятеля, коллегу или знакомого — раз плюнуть, не говоря уже о постороннем человеке.

Какой-то миг Лена пристально смотрела на водителя. Что он прочитал в ее глазах — отчаяние, страх, просьбу молчать?

Едва заметно пожав плечами, шофер отвернулся.

— Йес, спикинг инглиш, — ответил офицер, раскрывая ее паспорт. — Ту Моску, мадам?[6]

Лена кивнула. Он пролистал паспорт, внимательно просматривая каждую страницу, сверился с фото, поднял на нее бесцветные глаза.

— Мне кажется, вы довольно сильно изменились, мадам ээ… Бирью-кова.

Ее сердце сжалось. Этого момента она опасалась больше всего. Да, бывает сходство двух разных людей. Но сделать его абсолютным невозможно, разве что эти люди — близнецы. На что она, идиотка, рассчитывала? На то, что на паспортный контроль посадят какого-то лопуха? И это в стране, сплошь пораженной шпиономанией и подозрительностью ко всему иностранному? Но теперь назад пути нет, надо идти до конца. Ей давно уже нечего терять.

В подобной ситуации страшнее всего растерянность, неуверенность. Если он заметит это — все, конец. Она заставила себя кокетливо улыбнуться, хотя чувствовала, как по ее спине поползли холодные капли пота.

— Изменилась? Надеюсь, в лучшую сторону?

Офицер не ответил, продолжая рассматривать ее тяжелым, оценивающим взглядом. Сонное выражение его лица сменилось на настороженное. Пауза затягивалась.

— Так в лучшую или в худшую? — повторила Лена. — Зен[7] или музен[8]? Как вы считаете? — Она специально смешала английский с арабским.

Он не выдержал и рассмеялся.

— Зен. Кули зен[9], — он стукнул штампом по странице и вернул ей паспорт.

Лена взяла документ, опасаясь, что дрожь пальцев может выдать ее волнение, и отошла от кабинки, спиной ощущая на себе взгляд офицера.

— Сейчас таможня? — спросила она таксиста, который слушал их диалог с непроницаемым лицом.

— Может быть, — загадочно произнес тот.

— То есть? — не поняла она.

— Мадам, если у вас найдется десять долларов, таможенных формальностей можно избежать, — понизив голос, проговорил шофер. — Я всех здесь знаю — они меня тоже. Надеюсь, ничего недозволенного вы не везете? Наркотики, оружие, боеприпасы?

— Разве я похожа на террориста? — улыбнулась она и вытащила из сумочки две пятидолларовые купюры.

Таксист взял их и со словами «Я сейчас» нырнул в темноту.

Лена стояла, глотая холодный февральский воздух, — и вдруг та же самая боль, что и в саду, неожиданная и резкая, пронзила ее. «Черт, что происходит?» — со страхом подумала она, чувствуя, как ее лоб покрывается испариной. Такого еще не было. Ее напугало то, что на этот раз боль была сильнее и как будто обожгла ее изнутри, словно ту невидимую иглу еще и накалили на огне.

Она повесила сумочку на плечо и осторожно помассировала левую сторону груди.

— Все в порядке, — послышался голос таксиста. — Можно ехать дальше.

— Хорошо, — она не совсем уверенно сделала первый шаг, но боль уже прошла.

— Там в разговоре с офицером… — начал водитель, когда они подходили к машине. — Наверное, у вас есть на то причины.

Лена сразу поняла, что он имеет в виду.

Таксист остановился у «шевроле» и закурил.

— Знаете, пятнадцать лет назад моего брата расстреляли за связь с оппозиционной группировкой, — неожиданно проговорил он. — Причем он сам не знал, с какой. Никаких доказательств не было, но хватило и одного доноса. Его бросили в «Кадмию», тюрьму в пригороде Багдада. Слышали о такой? Пытали. Конечно, он признался — кто мог выдержать такие пытки? Через неделю после этого его расстреляли. Ему повезло, что досталась такая легкая смерть. Другим, я знаю, перерезают горло. Семье даже не выдали тело, и никто не знает, где он похоронен. Какое там «похоронен» — просто закопан!