Алексей Писемский - Масоны

• Название: Масоны
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Непременно! - подхватил Аггей Никитич.

- Слушаю-с! - проговорил поручик покорным тоном. - Съезжу только к жене повидаться с нею.

- Повидайтесь и ко мне скорей, а там и в Синьково.

- Не замедлю-с! - сказал поручик и действительно не замедлил.

Разбудив жену, не ездившую по случаю своего положения к Екатерине Петровне, и рассказав ей, что произошло между камер-юнкером и Аггеем Никитичем, он объявил, что сей последний пригласил его быть секундантом на долженствующей последовать дуэли, а потому он чем свет отправляется в Синьково. Долговязая супруга его нисколько этого не испугалась, а, напротив, сама стала поощрять мужа хорошенько проучить этого штафирку за то, что он смел оскорбить всех офицеров: она, видно, была достойною дочерью храброго ополченца, дравшегося в двенадцатом году с французами. Покончив, таким образом, переговоры свои с супругою, поручик, почти не заснув нисколько, отправился, едва только забрезжилась зимняя заря, к Аггею Никитичу, и вскоре они уже ехали в Синьково, имея оба, кажется, одинаковое намерение в случае нового отказа камер-юнкера дать ему по здоровой пощечине. В синьковском доме их встретил полусонный лакей, которому они сказали:

- Проведи нас к вашему господину камер-юнкеру!

- Он уехал-с! - ответил лакей.

Оба путника мои от удивления закинули головы свои назад и спросили:

- Куда?

- Надо полагать, что в Москву, - объяснил лакей.

- Я говорил, что он спрячется или удерет куда-нибудь! - подхватил поручик, очень опечаленный тем, что лишился возможности явиться в роли секунданта и тем показать обществу, что он не гарниза пузатая, как обыкновенно тогда называли инвалидных начальников, но такой же, как и прочие офицеры армии.

- Ну, это я еще посмотрю, как он спрячется от меня! - проговорил мрачным голосом Аггей Никитич и после того отнесся строго к лакею: - Если ты врешь, что камер-юнкер уехал в Москву, так это бесполезно: я перешарю всю усадьбу!

- Да помилуйте-с, - урезонивал его тот, - что же мне врать? Коли мне не верите, извольте спросить Катерину Петровну!

- Непременно спрошу! - проговорил столь же строго Аггей Никитич. Доложи Катерине Петровне, что мы приехали!

- Они еще почивают-с, - объяснил лакей, начинавший уже немножко и трусить грозного исправника.

- Это ничего, мы подождем; пойдемте в залу! - распоряжался Аггей Никитич и, проведя своего товарища в залу, уселся там с ним.

Екатерина Петровна, впрочем, недолго заставила дожидаться себя. Сробевший, как мы видели, лакей пошел и рассказал о приезде нежданных гостей горничной Екатерины Петровны, а та, не утерпев, сказала о том барыне. Екатерина Петровна не спала перед тем почти всю ночь под влиянием двоякого рода чувствований - злобы против камер-юнкера и некоторых сладких чаяний касательно Аггея Никитича. Услыхав, что сей последний приехал к ней, и приехал не один, а с инвалидным поручиком, она, обрадовавшись и немного встревожившись, поспешно встала и начала одеваться; но когда горничная подала было ей обыкновенное домашнее платье, то Екатерина Петровна с досадой отшвырнула это платье и велела подать себе щеголеватый капот, очень изящный утренний чепчик и бархатные туфли, - словом, костюм, в который она наряжалась в Москве, принимая театрального жен-премьера, заезжавшего к ней обыкновенно перед репетицией. Закончив свой туалет тем, что подбелила себе лицо пудрой, она вышла в будуар, где усевшись, послала горничную пригласить к ней Аггея Никитича, а также и поручика. Те оба вошли в будуар с каким-то свирепым апломбом. Аггей Никитич, впрочем, извинившись в столь раннем визите, сказал, что он и его товарищ приехали не затем, чтобы беспокоить Екатерину Петровну, но что они имеют надобность видеть господина камер-юнкера.

- Ни имени, ни фамилии которого, вы извините меня, я не знаю! произнес Аггей Никитич явно презрительным тоном и затем продолжал: - К сожалению, нам сказали, что он уехал, а потому мы просим вас подтвердить, правда ли это?

- Совершенная правда! - отвечала Екатерина Петровна.

- Значит, он бежал от нас? - воскликнул Аггей Никитич.

- От вас? - спросила Екатерина Петровна, начинавшая уже терять нить всяких соображений.

- От нас, - повторил Аггей Никитич, - потому что я ему через господина поручика послал вызов на дуэль.

- На дуэль?.. За что? - воскликнула Екатерина Петровна, как бы даже не поверившая словам Аггея Никитича.

- Он-с, - начал Аггей Никитич, - опозорил тот полк, в котором я служил, и сверх того оскорбил и меня.

- Скажите, какой негодяй! - проговорила, не удержавшись, Екатерина Петровна. - Но где же и когда это было? Я ничего не слыхала о том.

- Было это в этой самой комнате, - сказал Аггей Никитич неопределенно, не желая называть имени пани Вибель.

- И когда я, - вмешался в разговор поручик, заметно приосанившись, передал господину камер-юнкеру вызов Аггея Никитича, то он мне отвечал, что уезжает в Москву и чтобы мы там его вызывали.

- Вот это прелестно, милей всего! - продолжала восклицать Екатерина Петровна, имевшая то свойство, что когда она разрывала свои любовные связи, то обыкновенно утрачивала о предметах своей страсти всякое хоть сколько-нибудь доброе воспоминание и, кроме злобы, ничего не чувствовала в отношении их.

- Но мы, однако, его найдем и в Москве, - сказал Аггей Никитич, - если вы будете так добры, что сообщите нам, где живет господин камер-юнкер.

- С большим бы удовольствием это сделала, если бы только знала его адрес, - отвечала Екатерина Петровна, - которого, вероятно, он сам не знает, потому что последний год решительно пребывал где день, где ночь.

- Где день, где ночь! Хорош же мальчик! - произнес Аггей Никитич и мрачно склонил свою голову, а потом вдруг встал и начал раскланиваться с Екатериной Петровной.

- Вы хотите уехать? - спросила его та.

- Да, мне не совсем здоровится, - проговорил Аггей Никитич и вместе с тем мотнул головой своему товарищу, мечтательно созерцавшему дебелую фигуру Екатерины Петровны.

Надобно сказать, что поручик издавна любил дам полных и черноволосых и если женился на сухопарой и совершенно белобрысой дочке ополченца, то это чисто был брак по расчету.

- По крайней мере, вы напейтесь чаю у меня, - останавливала было своих гостей Екатерина Петровна.

- Нет-с, благодарим! - отказался Аггей Никитич и пошел, а за ним последовал и поручик, кинув только еще раз мечтательный взгляд на Екатерину Петровну, которая, наконец, заметила это.

Всю дорогу поручик старался выпытать у Аггея Никитича, что он дальше намерен предпринять; но тот отмалчивался, так как действительно чувствовал, что с ним происходит что-то неладное в смысле физическом и еще более того в нравственном; он уже ясно предчувствовал, что все это глупое и оскорбительное для него событие прекратит его поэтическое существование, которым он так искренно наслаждался последнее время, и что затем для него настанет суровая и мрачная пора. Возвратившись домой и расставшись с поручиком, Аггей Никитич лег в постель, а к вечеру захворал той же горячкой, которой был болен после похорон Людмилы Николаевны. О своей болезни Аггей Никитич не уведомил пани Вибель, а также не послал и за доктором, желая, кажется, одного, чтобы как-нибудь поскорей умереть.

Пани Вибель, в свою очередь, тоже мучилась. Узнав еще в Синькове, что Аггей Никитич вдруг совершенно неожиданно уехал домой, она отчасти поняла, что причиной того было ее маленькое кокетство, которое она позволила себе с камер-юнкером. Несмотря на то, Марья Станиславовна все-таки весь следующий день, разумеется, ожидала, что Аггей Никитич придет к ней. Прошло, однако, все утро, весь полдень; наступил, наконец, вечер, когда к ней Аггей Никитич непременно уж являлся, но на этот раз он не шел. Пани Вибель не вытерпела долее и послала Танюшу узнать, что такое с Аггеем Никитичем и почему он к ней не идет. Та прямо пробралась в кабинет Аггея Никитича, где он лежал почти в забытьи. Разбудив его, она ему сказала, что Марья Станиславовна очень беспокоится, отчего Аггей Никитич не был у нее.

- Скажи, что я спал, потому что перед этим очень много и долго не спал, - ответил он что-то такое и снова погрузился как бы в забытье.

Танюше подумалось, что он пьян, о чем она, возвратясь к госпоже, и доложила той.

- Как пьян?.. Что за глупости ты говоришь? - проговорила пани и по темным суметным улицам уездного городка сама отправилась к Аггею Никитичу, которого застала в том же дремотном состоянии.

- Аггей Никитич, Аггей Никитич! - окликнула она его нетерпеливо.

Он сначала полуоткрыл глаза, но потом, кажется, догадавшись, кто его зовет, открыл уж их совсем, и когда узнал окончательно Марью Станиславовну, то к нему снова возвратилось полное сознание со всеми подробностями его ощущений и мыслей.

- Я не ожидал вас видеть, - проговорил он первоначально.

- Как и почему ты не ожидал меня видеть? - воскликнула, уже горячась, пани Вибель.